Рони шумно выдохнул и встал еще ближе. – Мгм, – промычал Рауль и почти оскалился. – Вот и ты всех уберег, с сильным договорившись, так? Жанет прокашлялась, собирая посуду со стола. Старший бандитов подмигнул воробью, словно в жизни и комара не обидел. – Сколько ты еще им отдашь, Сильва? – в этом обращении запряталась издевка. Коли бандит зовет тебя по фамилии, хорошего не жди. – Тебе еще есть, чего отдавать? – Говоришь, будто я сам руки подставил. – Под клеймо так точно. А в остальном… плоховато сопротивлялся, – прорычал Рауль, уперев руки в бока, будто так и показывая обе кобуры на поясе. Виктор дернул подбородком, посмотрев на оружие: – Если бы в мире все решалось стрельбой, наш штат уж двадцать лет как должен процветать. – Все решается стрельбой, неженка, когда ничто другое не помогло. Сечешь? – Не особо, глуповат я, – Виктор плавно повел головой к плечу. – Сможешь объяснить, когда и в кого стрелять надо, чтобы в городе лучше стало? Рауль прищурился. И воробей примирительно поставил между ними руку, сжалившись над говорливым дураком с переломанными пальцами. Может, именно это и сохранило хрупкий мир. – Ничему тебя жизнь не научила, – с насмешливой злобой сказал Рауль. – Значит, и я не справлюсь. Развернулся бандит к выходу, прихватив чужой зонт с крючка. Рони заметил, что квинсы тот при себе носил, не снимая – что на собрании, что после вылазки. «Небось и купается с ними», – подумал воробей, со стыдом признав в себе такую же тягу. – Поверить не могу, что Джеки с этим дурнем возился, – бросил Рауль, махнув рукой на прощание. – Может, и правда не будет от него никакого толка. Бывший коршун с места не сдвинулся, будто все силы его покинули или напала смертельная лень. – Я вот не знаю, кого стрелять надо, – заговорил Виктор. – Если Джеки так и не выяснил, куда уж… – Это ты мне? – Рони оглянулся на входную дверь: та уже захлопнулась. – А кому еще? – ухмыльнулся тот. Мимо него прошла Жанет, буркнув что-то про кипяток, и будто не заметила. – Как видишь, со мной тут мало кто готов… – он оглянулся в сторону сводницы и повел плечом, – и рядом постоять. Раскаяния в том было не больше, чем добрых помыслов в чинуше. Виктор отлип от стены и прошел в комнату, где раньше шло собрание. Высмотрел открытую бутылку, с которой нянчился Сырой, заглянул на дно, зажмурив левый глаз, и ухватил тару локтем. Со второй попытки попав струей в чашку, Виктор уместился на краю стола. Рони наблюдал за этой наглостью, уже не удивляясь. – Есть на то причины, если не заметил, – нахмурился воробей и для убедительности сложил руки на груди. – Ты хоть объяснись, чего ведешь себя, как козел последний. Новое положение Виктора не обрадовало: он пододвинул стул коленом и разместился на нем. Вытянул ноги так, будто доставлять всем неудобство – мечта его детства. – Пф-ф, прибереги слова, – он улыбнулся, да кажется, только своей соседке, наполненной до краев. – Ты еще не все видел. Не все знаешь. Рони встал напротив, подумывая, что Рауль трижды прав. – Ну, ты-то познал суть мироздания, гений под не… – Это я мальчишку с башни столкнул. Так хотел, чтобы Джеки только со мной возился… лишь бы не в порт, не обратно к земле. – Он откинулся назад, да только спинку у стула давно отломали. С явной тоской согнулся обратно. – И про жену с долгами соврал, чтобы к коршунам пустили в дело. – Э-э, – как-то растерялся Рони, но собеседник продолжал. – Хотел утереть ему нос, – это, видимо, про Джеки речь, – а в итоге угробил все, что… Тут он хмыкнул, поднял взгляд: – Подводя итог. Козел? – он покачал головой, хищно улыбнувшись еще не зажившими губами. – Пощади бедную скотину, я гораздо хуже. Зря вы меня оттуда вытащили, – усмехнулся он и зажал в локте кружку. Ага, надо было оставить его там с другими и изображать радость, отдав на растерзание жандармам. Справедливость, сострадание, правильное решение. Рони от возмущения засопел, как еж. Не сразу подобрал верные слова: – С головой у тебя беда, вот что. По эшафоту, значит, заскучал? Ты вообще хоть чего-нибудь боишься?! Виктор вскинул бровь и едва заметно кивнул. – Все боятся, Рони. Ты разве еще не понял? Когда мне страшно, я на рожон лезу. Очень помогает, – он ухмыльнулся и отпил из кружки. Воробей с неверием посмотрел на собеседника, на уже грязную обмотку рук. Припомнил, сколько раз тот бросался в бой на ровном месте. Рони с неверием заметил: – Ну и как, помогло пальцы сберечь? И от Джеки… – Помогает не выглядеть трусом. – Ага! – отвернулся Рони. – В жизни-то самое главное – храбрым казаться любой ценой. – Мы все еще в Гэтшире, если забыл. В порту, среди людей Акулы, ценят только два качества, – он бы показал число пальцами по привычке, но вместо этого поднял целую ладонь, замурованную в гипс. – Польза и сила. Все остальное вторично. Так вот, страх или доброта к другому – это слабость, Рони. И как ее почуют – сожрут в тот же час. «Акула?» – вспоминал Рони. Знакомая кличка. Раньше в порту частенько выцарапывали акулий плавник с гарпуном. Игра образов: рыба охотится на рыбака. Рыбаки, как водится, – это жандармы. Наверняка какой-нибудь местный авторитет, из тех, что по земле ходил. И наверняка уже помер, что частенько приключается с главарями банд. – Ты на портовых бандитов работал? – Можно и так сказать. С десяти лет обчищал карманы и отдавал им всю добычу: за ночлег и жратву. До тех пор, пока не попытался Джеки обокрасть, – он замер, прищурившись. – В общем, трусливые мальчишки не выживают на такой подработке. По крайней мере, если и можно бояться – то только старшего, – Виктор погрузился в воспоминания, поглядывая на столешницу. – А уж потом, когда старшим становишься, бояться вообще никого нельзя. – Это и у Джеки так принято было? – Рони силился спрятать недовольство в голосе, но получилось так себе. – Формально – нет. Такого тебе не скажут прямо. Рони пожал плечами. Вдруг вспомнился ему Рауль с откровениями. И закралась новая мысль: раскрываются не для того, чтобы застращать. Скорее – показывают слабую сторону. Неужели бандит хотел завоевать доверие? Выходит, и бывший коршун в друзья набивается? – Что ж, тебе свезло, теперь-то ты угодил к честным и хорошим ребятам, – воробей задрал нос. – К слабакам, то есть. И придется тебе за нашу доброту поработать. Не коллаборационизм, конечно, и запирать не стану, но задачка покруче будет, чем известного старика ловить. – Рони еще и улыбнулся во всю ширь. – Ты, конечно, можешь отказаться… Виктор ухмыльнулся: – Неплохой реванш, да как быстро, а? Что-то новое созрело в воробье: смех не от злости и не с победой связанный. Будто из жалости, какой-то подбадривающий. – Ладно-ладно. Нечего пока с тебя брать, расслабься. Отдыхай, восстанови силы, уж управимся без одного калеки, – Рони забрал опустевшую кружку, а назад вернулся с уже наполненной. Поставил на самый край, откуда удобнее пить, когда обе руки замотаны. Виктор наблюдал за его добротой с явным сомнением. Как ждал издевки. Воробей хмыкнул и, не подумав, признался: – Не только твоя вина в том, что с Джеки и командой приключилось, – Рони оглянулся в коридор и заговорил совсем тихо: – Похоже, это за мной пришли к собору… слишком долго я мыкался с ребятами вокруг да около. А слежка от твоего дома шла. Верно Лея говорила – от честности легче шаг. Большую тайну далеко не утащишь, только спину надорвешь. – М-м, – Виктор не казался впечатленным или разгневанным. – Добрый ты, Рони. Или глупый, вот уж не знаю. Скорее второе, – он поднял кружку локтем, будто тост сказал в честь воробья. – Сплоховал, это верно. – Рони почесал затылок, чувствуя как от стыда краснеет. – Расскажу всем сегодня, и не станут к тебе лезть… – Даже не вздумай, – хмыкнул бывший коршун, снова выпивая. – От меня не отстанут, так и тебе прилетит. – Врать предлагаешь?! – вспыхнул Рони, словно сам до того не врал и сразу сознался. – Нет. Правда и так известна, а ты лишнего надумал. Одна птица всех привела к собору. Ты ее знаешь, Ульрикой зовут. И Рони вспомнил, что не нашел страшного лица на плакатах. Не слышал о ее гибели, когда коршунов ловить пришли. И не потчуется Ульрика у них в гостях с перебитыми руками. – Ни черта себе, – только и выдохнул он и сам присел на край стола. – Мгм, – кивнул Виктор. – Уж Джеки в людях разбирался куда лучше. Надеюсь, хоть в тебе я не ошибся. Воробей посмеялся, округлил глаза. – Что я слышу! Это так-то ты хвалишь людей? Выходит, теперь новых друзей ищешь, как всех старых растерял, а? – Не успею уже найти, – Виктор поднял взгляд и тут же соскочил с темы. – Скажи лучше, что вы задумали? Ты согласен на эту бойню? – Как большинство решит, так и поступлю, – насупился воробей. – Тебе-то что не по нраву? Есть идеи получше? В комнату зашла Жанет с подносом. Она остановилась на середине пути к столу, покосилась на коршуна и процедила: – Я наверху, если что. – Многозначительный прищур для воробья. Виктор проводил ее спину взглядом и коротко поблагодарил: – Спасибо за теплый прием!