Сводница не обернулась, только хмыкнула. Рони заметил, что на подносе две чашки. Пока он мучительно раздумывал, стоит ли последовать за ней, Виктор сделал выбор за него: – В тот день, когда Джеки стал легендой, мы страшно напились. Ты вряд ли помнишь ту сволочь, Жана Кенси, третье кресло всего штата, – бывший коршун указал перемотанной кистью за спину Рони, будто прямо там и заседали господа. – Благодаря этому подонку за одну зиму перемерзли сотни семей – он приостановил выдачу пособий малоимущим. Я тогда в штабе работал и даже не знал, что такое сиятельство у нас проездом… Морщинка на лбу Рони, кажется, ни разу не разглаживалась за последний день. Головорезы в порту убивают, запятнав руки и репутацию. А высокие чины, выходит, и сами не промах? Даже ведут в грязном деле, хоть и пахнет от них свежо, а на одежде – ни пятнышка. Вот бы Жанет почаще говорила, что в городе творится да кто виноват. – В общем, Джеки его отправил поискать Распорядителя, – усмехнулся Виктор и попытался почесать нос. Скривился от боли, потер его запястьем. – Только потеряли трех наших. Пили за победу и провожали в один вечер. Рони подождал, пока бывший коршун снова выпьет. – Через месяц кресло занял новенький прихлебатель. Затеяли реформу, узаконили какие-то поправки по добыче ископаемых… я не разбирался, – он еле махнул рукой. – Только с тех пор поставки угля стали задерживать, и цен таких Гэтшир еще не видал. И охрану удвоили с наших же налогов. – Виктор притих и проверил языком нижний ряд зубов слева. Нахмурился. – Джеки пожаловал, когда солнце еще светило. Долго сидел, глядел в стену. И все говорил: «Им нет конца, Вик. Веришь? Им нет конца…» – Пф, конечно. Посади любого в такое кресло – станет мразью, это и без легенды понятно было, – отпустил колкость воробей. Конраду – лжецу и губителю птиц – самое место в аду, если бы Рони в такие материи верил. А не будь у него квинса, не стал бы убийцей. И воробей кивнул сам себе, приготовившись спорить. Только спора не случилось: – Может и так, – Виктор повел плечом. – Я тогда страшно обозлился. Ругались до ночи, чуть не подрались. И все посыпалось за половину года… Конечно, посыпалось. Квинсы, раздоры, глупые люди. Воробей щелкнул пальцами от озарения и ткнул указательным вперед, почти коснувшись коршуна: – Слушай, вот Джеки решил объявить войну, а ты все хотел решить миром. А что, если вы оба были правы? Виктор вскинул бровь над нетронутым глазом. Рони не дал ему поспорить. – Или оба неправы, вот. Что, если кресло в штате – такой же инструмент, как и револьвер? – Виктор явно не поспевал за мыслью, но слушал вполне внимательно для пьянеющего человека. – Ну, должность – это оружие, изобретение. А человек при оружии – он рано или поздно выстрелит. Иначе зачем бы вообще человеку его давать? Что если проблема и в людях, что квинсы делают и используют, и в самих инструментах?.. – Предлагаешь всех перестрелять и револьверы уничтожить? – Виктор улыбнулся на удивление по-доброму, будто жалел пустую голову воробья. – Нет! – Рони закинул ногу на ногу и делал широкие жесты руками. – Если создать такие условия, где не будет кресел и должностей и даже нужды в них? Или нужды в револьверах? Условия… это ведь тоже инструмент, выходит? Пораженный своим озарением, Рони вскочил и прошелся вдоль стола. Словно это он выпил, а не собеседник. – И людей так воспитать, по-иному… есть же правила жандармов, а есть правила воробьев. И поступают они по-разному! – Рони понимал, что для Виктора вся тирада звучит дурнее, чем детский лепет. Он постарался уточнить: – В итоге-то одно связано с другим. Люди созданы условиями, но и люди же создают условия! Как наследство. Убийца изобрел квинс, которым можно убить, а птенцы, получив оружие в руки – учатся убивать! – Не поверишь, но что-то похожее я уже слышал. От Джеки. – Виктор прикрыл глаза. – И я задавал ему один и тот же вопрос. Как изменить эти условия, скажи? Рони обошел стол еще раз, смахнув пыль с угла. Отряхнул ладони и ответил. – Как-как. Любой ценой. Войной или миром, разговорами или стрельбой… – Это общие фразы… – А точного ответа никто и не знает заранее, пока не получится! – воробей развел руками. – Изучать, пробовать, пытаться. Только так и можно что-то изменить. Только так в Гэтшире станет лучше! И под небом… «Интересно, что скажет Рауль, Жанет, другие воробьи? Наверняка добавят что-то дельное!» – Рони вернулся обратно, уселся на стул, стараясь выглядеть менее взвинченным. Они помолчали. Скрипнуло дерево – воробьи ходили на верхнем этаже. – Кто-то должен, да? – Виктор улыбнулся чему-то. Если и было в нем желание спорить – оно давно пропало. Зато язвить он умел всегда: – Это все, конечно, здорово. Только выжить бы для начала. А то Гэтшир будут менять жандармы с графами. – Не будут они ничего менять, им и так неплохо, – с обидой сказал Рони, тут же спохватился. – И мне пора завязывать с болтовней, и… Что-то блеснуло в черных глазах, и Виктор вдруг придвинулся ближе: – Постой. Не спеши. – Он явно колебался. – Что если я скажу тебе, что у одного из коршунов есть неплохая заначка на черный день? Рони несколько раз моргнул. Виктор сказал тише: – Как бы ты поступил, узнав его имя? Воробей сначала пожал плечами и только потом задумался. – Зависит от того, что за сумма, – сдался он. Получилось предельно честно. – Скажем, достаточно большая, чтобы вытащить твою стаю и еще нескольких человек хоть на другой конец материка. Рони поджал губы: хмельной блеск в глазах собеседника, авантюра, сговор. Прямо под носом у своих, когда они еле пережили первую западню и ждали вторую… Он заставил себя не сжимать пальцы в кулак и легко ответил: – Значит, выбраться хочешь и нам удрать предлагаешь? Валяй. – Кажется, здесь голос загрубел. Воробей выправил его. – Я обеспечу твою безопасность, даю слово. Если расскажешь, кто… – Ты совершенно не умеешь врать, Рони, – хмыкнул бывший коршун и почему-то улыбнулся. – Я рад, что в тебе не ошибся. – А? – Даже не стал спрашивать, как нам сбежать и какова твоя доля. Пожалуй, если бы предложение коршуна соблазнило его хоть немного, спрашивать стоило о побеге в первый черед. Рони нахмурился, признал поражение: – Кхм. Мда. Это такая проверка на пьяную голову? – Верно, – кивнул он, и Рони на минуту показалось, что хитрить Виктор научен и в страшном подпитии. – Так что, поможем новенькому союзу пережить эту войну? – Нам любая помощь сгодится. – «Особенно деньги, мать твою!» – Так о ком речь? Виктор не стал называть имен. Залпом допил то, что оставалось в кружке, неаккуратно поставил ее на стол. А затем ткнул гипсом себе в грудь. – И почему я ни черта не удивлен, – с усталой злостью выдохнул Рони. Есть ли во всем Гэтшире хоть кто-то, кто доверяет ему достаточно, чтобы сказать прямо и ясно, да с первого раза? – Ты серьезно готов помочь нам? Прищурившись, Рони снова угостил собеседника. Кажется, в ход пошло вино. – Нет, я же неблагодарная сволочь и желаю вам поражения. – Коршун с укором посмотрел в глаза. – В общем, прихвати две лопаты и охрану. Позови лишь тех, кому жизнь доверить можешь. – А это еще зачем? – Слушай внимательно, – Виктор снова отпил из кружки, да с таким лицом, будто совершенно ему не в помощь местное пойло. – Куда больше воробьев, которые умыкнут деньги, понадеявшись на подкуп. И себя погубят, и других подведут, – он вздохнул. – Бери только тех, кто сперва о стае думает, а потом – о себе. – Ты какого мнения о Рьяных?! – Я сам в старших был, и дольше твоего. Все говорят про верность. И чем заканчивается? – Рони невольно посмотрел на потолок: где-то там сидела Жанет, потягивая чай. Он до сих пор не знал, как относиться к ее поступку. – Ага. – Коршун снова проверил нижний ряд зубов. Лучше от этого его настрой не стал. – Давай, поторопись. Пока я не передумал. Рони поднялся с места, уже зная, кого попросит о помощи. Бросил возле порога: – Да кто тебе даст? Теперь не отвертишься. «А хорошая бы получилась угроза!» – улыбнулся он. А потом подумал, что именно угрозы от него и ждали после подвалов, обуха топора и черных пятен на коже. Виктор только вздохнул, да позвал еще раз: – И, да, Рони… Воробей остановился, почти подпрыгивая на месте от нетерпения. – Запомни-ка. Шестнадцать влево, глядя на башню, и двенадцать прямо. – Чего? – фыркнул Рони. – Это зачем? Виктор с укором посмотрел на кружку, с которой обнимался весь разговор. – Запомни как следует, – дернул плечом, ничего не объяснив по началу. А потом добавил. – Похоже, я буду страшно пьян. *** Серж и Даг даже не стали задавать лишних вопросов. Похоже, с тех пор, как он вытащил их из штаба, вопросов ему задавали все меньше. А Лею он и не позвал, то ли из обиды, то ли из страха за ее жизнь. «Слишком ты мягкий для убийцы, а?» – задался он вопросом, прощаясь со знакомой улицей. Их проводник, на котором почти не оставалось живого места, на удивление хорошо переставлял ноги. – Далеко ли? Доберешься? – спросил Рони, припоминая, что вино не мешают с настойкой. По крайней мере, не в таком порядке. – В пригород. Дойду. Стоило им покинуть Сан-Дениж, и Гэтшир снова напомнил о себе: начались проблемы. Виктор повернул голову, привлекая внимание, и почесал затылок связанными пальцами. Рони вздохнул. Этого еще не хватало. За ними кто-то увязался.