– Так кто все это написал? И не надо нести всякую эзотерическую чушь насчет Вселенной или чего-то в этом же роде. – Руководитель, – произнес Хьюго. Уоллес замер на месте. – Руководитель. Которого вы все боитесь и который принимает решения на космическом уровне. – Я не боюсь… – А как он узнал обо мне? Он шпионил за мной? – Уоллес огляделся и понизил голос: – Он слышит меня сейчас? – Возможно, – встрял Нельсон. – Он своего рода вуайерист. Хьюго вздохнул: – Дедушка. – Что? Чувак должен знать, что высшее существо наблюдает за тем, как он какает или роняет еду на пол, а потом подбирает и съедает. Ты ковыряешь в носу? Он следит и за этим. И, думаю, так оно и должно быть. Люди вульгарны. Это в нашей природе. – Он этого не делает, – громко провозгласил Хьюго. – Все происходит совсем не так. – Прекрасно, – буркнул Уоллес. – Тогда я сам посмотрю. – Он удивился тому, что Хьюго не попытался остановить его, когда он потянулся к папке. И удивлялся до тех пор, пока не обнаружил, что не может взять ее в руки – они прошли сквозь папку и коснулись стойки. Он отдернул руку и попытался еще раз. И еще. И еще. – Дай мне знать, когда тебе надоест, – обратился к нему Хьюго. – Я единственный, кто может взять ее и посмотреть, что там внутри. – Ну разумеется, – пробормотал Уоллес. Он бросил свою затею и положил руки на стойку. Хьюго снова протянул к нему руку. Это случалось все чаще и чаще, словно он забывал, что они с Уоллесом не могут дотронуться друг до друга. Его рука зависла над рукой Уоллеса, и тот гадал, какова на ощупь кожа Хьюго. Казалось, она должна быть теплой и мягкой. Но этого ему никогда не узнать. В конце концов Хьюго положил свою ладонь между ладонями Уоллеса и постучал по стойке указательным пальцем. Пальцы Уоллеса дернулись к его руке. Их разделяли всего несколько дюймов. – Все хорошо, – сказал Хьюго. – Поверь мне. В твоей папке сказано, что ты был целеустремленным. Трудолюбивым. Что ты не принимал ответа «нет». Месяц назад Уоллес был бы доволен, услышав о себе нечто подобное. А теперь он не знал, как к этому отнестись. – Я не только такой, – глухо ответил он. – Рад слышать, – откликнулся Хьюго. – Я тоже так считаю. Он взял папку и открыл ее. Уоллес, не подумав, попытался облокотиться о стойку, но упал сквозь нее. Хьюго смотрел на него поверх папки. Улыбались даже его глаза. – Терпеть тебя не могу, – дерзко заявил Уоллес, приняв вертикальное положение. – Я тебе не верю. – Придется поверить. – Приму к сведению. – Святые угодники, – сказал Нельсон. – Из всех тупоголовых… – Конец фразы он пробормотал себе под нос. Вниз спустилась Мэй, на ней был тот самый элегантный костюм, что и в день похорон Уоллеса. Она смахнула волосы с лица. – Я все о маффинах, чувак. Если, вернувшись, я обнаружу, что они подгорели, жди больших неприятностей. Кто у нас на этот раз? – Она забрала у Хьюго папку и стала читать, ее взгляд скользил туда-сюда по строчкам. – Хм. О. О. Понятно. Интересно. – Ее брови нахмурились. – Это… это будет непросто. Уоллес уставился на Хьюго: – Ты же сказал, что никто, кроме тебя, не может дотронуться до папки. – Неужели? Я был не прав. Мэй тоже может. Она улыбнулась Уоллесу: – Я видела твою папку. Там было много чего хорошего. Вопрос: почему в 2003 году ты считал, что брюки-парашюты – это прикольно? – Вы все просто ужасные люди, – торжественно провозгласил Уоллес. – И я не желаю иметь с вами никаких дел. – И с этими словами он снова стал снимать стулья со столиков и больше не смотрел в их сторону. – О нет, – сказала Мэй. – Пожалуйста. Нет. Все, что угодно, только не это. – Она сунула папку обратно в руки Хьюго. – Ладно. Номер два, мы спешим к тебе. – Постарайся не опоздать на три дня, – съязвил Уоллес. – А то ведь с тебя станется. – А, – протянула Мэй. – Значит, тебе не наплевать. Я тронута. – Она встала на цыпочки и поцеловала Хьюго в щеку. – Не забудь о… – Маффинах. Не забуду. – Он обнял ее за плечи и притянул к себе. Уоллес не ревновал. Ничуточки. – Будь осторожна. С ним будет не так, как со всеми. Уоллесу не понравилось озабоченное выражение его лица. – Буду осторожна, – отозвалась Мэй, в свою очередь обнимая Хьюго. – Скоро вернусь. Уоллес повернулся, чтобы сказать ей, что число присутствующих на похоронах еще ни о чем не говорит, но Мэй уже ушла. Часы на стене вновь затикали и пошли как положено. – Никогда не пойму, как все это работает, – буркнул Уоллес. Хьюго только рассмеялся в ответ и вошел в кухню. * * * Весь день в чайной лавке было полно народу. Поскольку Мэй отсутствовала, Хьюго постоянно находился при деле, так что у него не было времени перекинуться хотя бы парой слов с Уоллесом, не говоря уж о том, чтобы отвечать на вопросы о содержимом папки. Это раздражало Уоллеса, хотя, если бы его спросили почему, он не смог бы дать вразумительного ответа. Именно Нельсон уловил суть происходящего с Уоллесом, к большой досаде последнего. Уоллес сидел на полу рядом с креслом Нельсона, когда тот сказал: – Он не забудет о тебе из-за новенького. Уоллес решительно отказывался смотреть на него. Он не отрывал взгляда от камина, где потрескивали дрова. – Меня это ни капли не волнует. – Само собой, – медленно произнес Нельсон. – Конечно не волнует. Это было бы неразумно. – Что верно, то верно, – отозвался Уоллес. Они просидели молча не меньше десяти минут. Затем Нельсон сказал: – Но если вдруг ты беспокоишься по этому поводу, то зря. Хьюго умный. Внимательный. Он понимает, как все это важно. По крайней мере, я так считаю. Уоллес поднял на него глаза. Нельсон улыбался, но Уоллес не понимал, что было тому причиной. – Ты о прибытии нового гостя? – Ну да. В том числе. – А о чем еще? Нельсон пренебрежительно махнул рукой: – Да так, ерунда. – Он немного помешкал: – Ты любил свою жену? Уоллес моргнул: – Кого? – Свою жену. Уоллес снова перевел взгляд на огонь: – Да, но этого оказалось недостаточно. – Ты старался изо всех сил? Он хотел ответить «да», сказать, что сделал все, чтобы Наоми знала: она самый важный человек в его вселенной. – Нет.