Уоллес задохнулся от смущения. – Вау, – воскликнула Мэй. – Я так рада, что прибежала сюда. – Она постучала пальцами по ладони. Крохотный огонек вспыхнул и тут же погас. – На то есть какая-то особая причина? – Ну, я же не могу сделать этого. А хотел бы. Мэй посомневалась, но не больше секунды. И впечатала Уоллеса в стену, вцепившись в него. Ее руки оказались у него на талии, а голова – на груди. – Ты тоже меня обними, – потребовала она. – Странно будет, если ты не сделаешь этого. Босс приказал, надо выполнять. – Мне и так неловко, – пробормотал Уоллес, но сделал, как она хотела. И это было очень хорошо. Лучше, чем он ожидал. Не так, как после случая с Дездемоной. На этот раз в этом было что-то большее. – Это от Хьюго, – сказала она, что было необязательно. – Знаю, – прошептал он. * * * Алан, казалось, не собирался соглашаться. Он хмурился, его руки были скрещены, словно он защищался, он явно гневался. Но при этом, похоже, слушал, что говорит ему Хьюго. – Он достучится до него, – сказал Нельсон, глядя на внука и их нового гостя. Уоллес не был так уверен в этом. Он верил в Хьюго, но не знал, что может учудить Алан. Ему не нравилось, что они общаются с глазу на глаз, хотя дело происходило на заднем дворе. – А что, если у него не получится? – Значит, не получится. И хотя в этом не будет его вины, он будет чувствовать ответственность за Алана, как чувствует ее за Камерона и Ли. Помнишь, что я тебе говорил? Он до ужаса эмпатичен, наш Хьюго. – Она сегодня не приходила. Нельсон понял, кого он имеет в виду. – Она вернется. Нэнси может пропустить один-три дня, но она всегда возвращается. – Она изменит свое мнение? – Не знаю. Мне бы хотелось на это надеяться, но… – Он кашлянул в ладонь. – Но потеря ребенка разрушает человека. Уоллес почувствовал себя идиотом. Разумеется, Нельсон прекрасно понимал, о чем говорит. Хьюго потерял родителей, и значит, Нельсон потерял ребенка. И он ощутил себя виноватым в том, что никогда не спрашивал его об этом. – Кого из них? – Сына, – ответил Нельсон. – Он был хорошим человеком. Упрямым, но хорошим. Такой серьезный маленький мальчик, но со временем он научился улыбаться. Об этом позаботилась мать Хьюго. Они были два сапога пара. Помню, как он впервые сказал нам о ней. Его глаза были как звезды. Он обожал ее. Она была чудесной женщиной, преисполненной надежды и радости. И кроме всего прочего, терпеливой и доброй. И они вложили в Хьюго все лучшее, что было в них. Я вижу их в нем постоянно. – Хотел бы я быть знакомым с ними, – сказал Уоллес, глядя, как Алан идет вслед за Хьюго по длинному коридору к веранде. Аполлон уже лаял откуда-то снаружи. – Ты бы им понравился. Конечно, они стали бы вешать тебе лапшу на уши, но ты бы быстро раскусил их. – Он улыбнулся сам себе. – Не могу дождаться, когда снова увижу их. Я обниму сына и скажу, что горжусь им. Нам кажется, у нас в запасе немало времени, но, на самом-то деле, его вечно не хватает на такие вот вещи. – Его взгляд стал лукавым. – Тебе бы следовало запомнить это. – Понятия не имею, о чем ты. Нельсон хихикнул: – Еще бы. – Он посерьезнел. – Есть что-то в твоем прошлом, о чем ты хотел бы рассказать кому-то, если бы мог? – Меня никто не стал бы слушать. Нельсон медленно покачал головой: – Ни секунды этому не верю. * * * Первым в дом вернулся Алан. Он выглядел ошеломленным. Испуганным. С его появлением в лавке, казалось, стало труднее дышать, и она сама будто уменьшилась в размерах, словно стены начали сдвигаться. Уоллес не знал, было это игрой его воображения, или же нечто такое действительно исходило от Алана. Он перевернул еще один стул и пристроил его на столик. Ему было почти жалко Алана. Оказывается, эмпатия – это не всегда приятно. Мэй с метлой в руках остановилась рядом с ним. – Все хорошо? – спросила она. Алан не обратил на нее внимания. Он смотрел на Уоллеса с отвисшей от удивления челюстью. Уоллесу это не понравилось. – Что? – Стул. Как ты это делаешь? Уоллес моргнул: – О, э. Практика, наверное. Это не так сложно, как кажется, если приноровиться. Просто нужно время, чтобы научиться сосредотачиваться… – Ты должен показать мне, как это делается. Это, конечно же, не показалось Уоллесу хорошей идеей. В его голове пронеслись картины хаоса. Он представил, как завопили бы посетители, если бы вокруг них стали летать стулья, брошенные невидимой рукой. – На это уйдет много времени, больше, наверное, чем ты… – Я способный, – настаивал Алан. – Насколько это сложно? Мэй прислонила метлу к стойке, посмотрела на них и пошла к веранде. – Ну, – сказал Уоллес. – Я… не знаю толком, с чего начать. – Я знаю, – сказал Нельсон из своего кресла. – Научил его всему, что он знает. Алан был поражен: – Вы? Серьезно? Вы. – Серьезно, – сухо отозвался Нельсон. – Но ты не обязан верить мне на слово. На самом деле ты с таким-то отношением к делу вряд ли веришь хоть кому-то. – Вы мне не нужны, – выпалил Алан. – Уоллес сам покажет мне все, что нужно. Правда, Уоллес? Уоллес отрицательно покачал головой: – Не-а. Нельсон у нас специалист. Если хочешь научиться чему-то, придется пройти через его руки. – Он слишком стар, чтобы… Нельсон исчез из своего кресла. Алан заткнулся. И был сбит с ног тростью появившегося у него за спиной Нельсона. Он неуклюже упал на спину, лампочки в светильниках коротко вспыхнули. – Я не настолько стар, чтобы не суметь научить тебя парочке трюков, наглый мальчишка, – холодно произнес Нельсон. – И если ты понимаешь свою выгоду, то прикусишь язык, пока я не показал тебе, на что действительно способен. – И он направился к своему креслу, но сначала подмигнул ошарашенному Уоллесу. – Нет, подождите, – воззвал к нему Алан, с трудом поднимаясь с пола. – Я… – Он стиснул зубы. – Я буду слушаться. Нельсон критически оглядел его: – Поверю, только когда увижу собственными глазами. Твоя первая задача – сидеть, где сидишь, и молчать. Если услышу, что ты хотя бы пикнешь, прежде чем я разрешу тебе снова заговорить, то не буду ничему тебя учить. – Но… – Хватит. Трендеть. Алан поспешил захлопнуть рот, хотя, казалось, был в ярости. – Иди и проверь, как они там, – сказал Нельсон Уоллесу, опустившись в кресло. – Я здесь справлюсь. И Уоллес поверил ему на слово. Он хорошо знал, как болезненны его удары тростью.