– Дай Бостону трубку. – Бостон! – зовет отец, но через пару секунд тихо отвечает: – Он побежал на улицу… Там… Ребята его ждут. – На улице ведь дождь… Не хочет говорить? – Эзра… – Ладно. Позвоню завтра. – Будь осторожен. Звонок заканчивается, а я продолжаю слушать прерывистые гудки, каждый из которых окатывает душу новой волной вины. Она никогда не покидает меня. Она моя верная спутница. Все десять лет, каждый день, каждый гребаный час, я ощущаю ее под сердцем ноющей болью, которая не умолкает ни на секунду. Но разве такой я нужен Бостону? Разве таким он хочет меня видеть? «Он видел тебя и хуже». В груди ноет, и я тянусь за пачкой сигарет, чтобы как-то приглушить боль. Джейд бы отругала меня уже миллион раз. «Если бы она была рядом, я бы не дал повода себя ругать». – Черт! Хватит! Хватит! – пролетаю на красный под сигнал встревоженных машин и выворачиваю на парковку у супермаркета. Сегодня нужно затуманить сознание. Сегодня нужно забыться хотя бы на сутки. Слишком много вины. Слишком много воспоминаний. Слишком много всплывших из прошлого камней. Они должны были лежать на дне. Они должны были затонуть. Но, черт возьми, меня не предупреждали, что они имеют свойство периодически оказываться на поверхности. С запасом в пару бутылок вина и нескольких ви́ски стучусь в дверь Рэйчел, которая моментально распахивается передо мной. Она с парадной улыбкой встречает меня и проводит в гостиную, где уже расположилась на диване ее подружка. Приодела короткое сиреневое платье на тонких шлейках, из которого вот-вот вывалятся сиськи третьего размера. Неплохо. Да и на вид она довольно мила́. Но я ненавижу сиреневый. Нужно поскорее ее от него избавить. – Камилла? – устраиваюсь рядом и откупориваю бутылку ви́ски. – А ты, должно быть, Эзра? – улыбается она и скользит по мне оценивающим кокетливым взглядом. Выкупаю такой за секунду – она раздвинет ноги, едва я успею приговорить четверть бутылки. – Очень приятно познакомиться, – лью в вовремя подоспевший стакан. Рэйчел присаживается ко мне на колени и запускает руку мне в волосы на затылке. – Я так рада, что ты пришел, – сияет ее белоснежная улыбка. – За встречу, леди, – поднимаю стакан и улыбаюсь в ответ обеим подругам, пока сердце продолжает щемить чертова вина́ за сегодняшний день. «Катись к черту Серена», – заглатываю первую порцию алкоголя. – «И еще раз прости, Бостон». Затем вторую. Третью. Четвертую и пятую. Вина́ тушуется. Потом где-то проскакивает восьмая или девятая. На десятой вину из меня окончательно высасывает Камилла, которая уже стоит на коленях между моих ног и инициативно облизывает член по всей длине, когда Рэйчел трется сиськами об мое лицо. Я запрокидываю остатки ви́ски и притягиваю Рэйчел ближе. Целу́ю ее. Жадно. Ненасытно. Проталкиваю язык в рот и сплетаюсь с ее языком. Моя рука сжимает ее грудь, пощипывая оттопыренный сосок, она стонет и льнет к моей груди еще крепче. Пальцы этой же руки скользят по внутренней стороне ее бедра и проникают в мокрую промежность, выталкивая из Рэйчел очередной всхлип удовольствия. Второй рукой надавливаю на голову Камиллы и опускаю ее до самого основания. – Эзра… – Рэйчел закатывает глаза и начинает двигать бедрами в такт моим пальцам. Но мне на хрен не нужны эти долгие прелюдии. Толкаю Рэйчел на диван и укладываю на лопатки, сверху становится Камилла, оттопыривая свою сочную задницу, об которую тут же разбивается мой шлепок. Хватаю ее за талию и резко притягиваю к паху, без промедления проникая в нее. Камилла вскрикивает, но Рэйчел закрывает ей рот поцелуем, отчего я начинаю двигаться быстрее. Мои руки скользят по округлым бедрам и продавливают их до вмятин. Но мне нужно больше. Я снова замахиваюсь и оставляю красный след от ладони на ее ягодице, такой же, как оставила Серена на моем лице. Серена. Гадкая девка, которая осмелилась дерзить. Которая осмелилась ударить. Я увеличиваю темп и даже не замечаю, как подо мной тело Камиллы сменяется стонущей Рэйчел. – Господи, Эзра, еще… Ты… – Что я? – обхватываю ладонью ее шею в то время, как Камилла присасывается к моим губам. – Ты неповторимый. Я сейчас… – закатывает глаза и сжимает мои бедра ногами. Движения становятся еще грубее. Я вхожу в нее жестче, до предела, пока Рэйчел не начинает трястись подо мной. Но этого все равно недостаточно. Недостаточно, чтобы забыться. Недостаточно, чтобы разрядиться. Чтобы выдохнуть и, наконец, уснуть. Поэтому с Камиллой мы продлеваем «сеанс моей реабилитации» на кровати, когда Рэйчел отрубается на диване в гостиной. Она скачет на мне сверху и стонет так громко, что наверняка завтра Рэйчел получит жалобу от соседей за нарушение порядка. – Понятно, почему за тебя так держится Рэйчел, – она двигает бедрами, прислоняясь своим третьим размером вплотную к моей груди. – Трахаешься, как бог. Мне еще ни с кем не было так хорошо. А тебе? – Не было, – вхожу в нее слишком резко и максимально глубоко. – Ни с кем из вас мне не было хорошо. Мой ритм становится чаще. Камилла задыхается, запрокидывая голову, и кончает, подписывая своим криком коллективную жалобу на Рэйчел от ее соседей. Камилла засыпает только с рассветом, вынудив меня и на второй раз, и после я наполняю себе стакан еще одной порцией ви́ски. «Я был не прав», – эту мысль не стирает ни секс, ни алкоголь. – «Права Стен. Я должен извиниться. Я обидел ее. Назвал ее жалкой, хотя жалкий здесь только я один». Серена. Девушка с бездонными синими, как океан, глазами, которая сильнее даже меня. Поэтому я пытаюсь разрушить ее. Поэтому я урод. Поэтому не могу сейчас спать и думать о чем-то другом. Поэтому должен действовать. Оставляю недопитый стакан на заляпанном столе, отыскиваю свои штаны, свитер и куртку и выметаюсь из этой квартиры в район, где, надеюсь, что получу успокоение души. Час вынужденного сна в машине не меняет моего решения ехать в Норт-Энд. Поэтому я заскакиваю в бар за белым забытым альпака и к десяти утра оказываюсь на пороге квартиры «C5», если мне не соврал старик, выгуливающий собаку у крыльца. – Черт бы меня побрал… Выдыхаю и делаю то, чего ранее никогда бы не сделал – стучусь в ее дверь. Глава 11. Пришествие короля тьмы Серена Юджин разбудил меня ровно в девять. И ровно в девять я прокляла его всеми возможными проклятиями. Его. Его режим. И весь его здоровый дух. Такое чувство, что вчера со мной пил вовсе не он, а какой-то другой Юджин, у которого на утро так же, как и у меня, должна трещать голова, а не дергаться ноги в ожидании ежедневной пробежки. – Ненавижу тебя, – бурчу, отхлебывая утренний кофе, который совершенно не бодрит. – Ушел бы себе спокойно и не тревожил меня. Я в кои-то веки нормально уснула. – Это тебя усыпила вторая бутылка бурбона, – улыбается он и излучает только позитив и невероятный заряд энергии. Он облачко. Мягкое, легкое, парящее облачко над высохшей и потрескавшейся пустошью Аленкастри, которой срочно нужен душ. А ведь я выпила меньше него. Гребаный читер. – Предлагаешь мне накидываться так каждый день? – хмыкаю я. – Ни в коем случае. Предлагаю откидывать все проблемы перед сном. – Если бы это было так просто, в мире опустели бы клиники для душевно больных. Ладно, я в душ. Может, хотя бы он пробудит или освежит меня. Душ освежил и пробудил, но не снял головную боль, как и не смыл с меня ни одной проблемы. – Ты все еще здесь? – скольжу по старому паркету в теплых носках и длинной футболке до колена, которую когда-то давно, еще в Нью-Йорке, отжала у Юджина, и протираю влажные волосы полотенцем. – Я вообще-то рассчитывал на завтрак, – друг переключает канал на телике, сменяя дурацкий сериал на не менее дурацкую подростковую мелодраму. – Оу, как раз мой любимый фильм! – Серьезно, Юджи? «Три метра над уровнем неба»10? И после этого ты еще удивляешься, почему у тебя ничего не клеится с девушками? – усмехаюсь и театрально закатываю глаза. – С такими, как ты, и не нужно. Я ищу себе романтичную натуру. – А вы вместе не шизанетесь от переизбытка романтики? Да весь Бостон накроет розовой волной в сердечки, если ты встретишь такую же, как сам. – Все, не мешай смотреть. Сейчас как раз Баби ворвется на танцпол и сразит Аче наповал своим танцем. А потом… – Боги, умоляю, уроните метеорит на эту планету – она безнадежна, – прерываю «захватывающий» рассказ. – Все эти бэд бои на своих мотоциклах и их робкие девочки-недотроги в пиджачках и складчатых юбках… Меня сейчас стошнит. – Я больше не слышу тебя! – кричит Юджин, потягиваясь на диване. – Меня поглотил момент! И не будь ты такой бессердечной и черствой – оценила бы всю прелесть первой любви вместе со мной, Баби и Аче. – Фу. Я иду сушить волосы. Но мои планы прерывает стук в дверь, от которого я едва не врезаюсь в стену, маневрируя в шерстяных носках по гладкому полу. – Кто это? – даже не оборачивается Юджин. Видимо, Баби и, как там его, Арчи окончательно захватили мозг моего нежного друга-романтика, которому вот-вот стукнет двадцать пять. Как же все-таки бывает обманчива внешность.