– Эй, полегче! – Бриан отталкивает Эзру, у которого уже сжаты кулаки. – Я ее даже не трогал. Я просто хотел выпить кофе. – Выметайся, – рявкает Эзра. – Мы закрыты. Бриан бросает на меня последний взгляд и произносит одними губами так, чтоб никто не услышал: – До скорой встречи. Как только он поворачивается спиной и уходит, меня складывает пополам фантомная боль внизу живота. Я прижимаю руки к шрамам и скрючиваюсь, измазывая белый свитер алыми разводами от порезов на руке, которых я даже не заметила. Глава 17. Смотритель за пандами Эзра Этот кудрявый щенок уходит вовремя, иначе буквально через секунду я бы проехался по его смазливой морде. Он что-то шепчет на прощание Серене, и я едва не срываюсь с места, чтобы ускорить его уход мощным пинком под зад. – Что за хрен, Панда? Твой бывший? – пытаюсь разрядить обстановку, и усмехаюсь. Но улыбка держится ровно до того момента, пока я не замечаю отпечатки крови на ее белом свитере. – У тебя кровь! Серена! В мгновение оказываюсь по ту сторону барной стойки и хватаю ее за руки, которыми она сжимает свой живот. – Серена, мать твою! У тебя изрезана вся ладонь, – пытаюсь распрямить ее руку, но она отбивается и только крепче вжимает пальцы в свое тело, сгибаясь пополам. «Что с ней? Что происходит?». – Серена! Серена, эй! – кажется, она не слышит меня. И смотрит как будто не мне в глаза, а куда-то сквозь. – Серена, ты слышишь? Что с тобой? – склоняюсь еще ниже, чтобы она смогла сфокусироваться на моем лице, и не перестаю пытаться оторвать ее кровоточащую ладонь от живота. – Серена. Пожалуйста, посмотри на меня. Серена… В памяти всплывает тот случай, когда я впервые приперся в ее квартиру с извинениями. Тогда она замерла так же. Тогда она так же схватилась за живот. – Серена… Пожалуйста, – вглядываюсь в глаза полные слез. Ее лицо искажается гримасой боли, а руки еще сильнее давят и измазывают белый свитер. Я впервые не знаю, что делать. Я где-то что-то когда-то читал. И единственное, что приходит мне в голову – нужно ее резко «перепрограммировать». Отвлечь на другой раздражитель. На что-то мощное, что перекроет эту атаку. Я обхватываю ее лицо и целую. Припадаю к пухлым соленым губам и целую. Отчаянно. Желанно. Так, как мечтал это сделать с того дня в ее квартире. Мои пальцы отпечатываются на мокрых щеках и скользят ниже вдоль скованных плеч к зажатым рукам, комкающим свитер. Я накрываю их и настойчивее припадаю к ее губам. Сначала она не отвечает на поцелуй, но потом я чувствую, как ослабевает хватка ее рук вокруг живота под моими ладонями, как пальцы отлипают от белого свитера и сгибаются в моих руках. Серена мякнет подо мной, и мне приходится выпустить ее ладони из своих, чтобы сжать ее слабое тело в объятиях. Не хочу переставать целовать ее. И пусть этот поцелуй пропитан солью и горечью – я не хочу останавливаться. Я желал этого так долго. Я избегал этого так долго. Я противился слишком долго, чтобы теперь прекратить. – Вашу мать… И стоило всего однажды не явится на работу вовремя. Боже, сделай так, чтоб Стенли прямо сейчас провалилась сквозь землю. Не хочу, но приходится отстраниться от Серены, которая тут же выпрямляется и отводит от меня взгляд. – Ну и кто из вас двоих расскажет мне, что тут происходит? – усмехается Стен и сбрасывает с плеч куртку. – О Боже, Серена, у тебя кровь! – взвизгивает она и быстро перепрыгивает к нам за барную стойку. – Господи! Что ты наделал, Эзра?! – толкает меня в плечо и утыкается злобным взглядом. Клянусь, еще секунда, и я бы получил прямой удар в нос. – Стен, успокойся, – наконец, начинает говорить Серена. – Я случайно разбила бокал… И вот… – распрямляет ладонь, на которой кровоточат несколько глубоких порезов. – Нужно срочно обработать! – вскрикивает Стенли. – Я обработаю, – аккуратно беру ладонь Серены в свои руки, и она пристально смотрит на меня. – Аптечка у меня в кабинете. Идем. – Идем, – тихо отвечает она и замолкает до самого моего кабинета. На удивление молчит и Стен. *** Серена благополучно усажена в мое кожаное кресло, а я нависаю над ней, обрабатывая перекисью раны на ладони и, как какой-то юнец, не решаюсь взглянуть в глаза. – Не больно? – прохожусь еще раз раствором вдоль порезов и, наконец, смотрю на нее. – Нет… – синие глаза больше не пропитаны слезами и не краснеют в уголках. – Спасибо. Но я вижу, что она все еще напугана. Тот страх, который я уже однажды разглядел в ее глазах, когда она забилась под приборную панель моей тачки, он здесь. Он снова таится в ее взгляде. И, мать вашу, я докопаюсь до его причины. Клянусь, я сделаю все, чтобы больше никогда не видеть ее такой… Беззащитной. – Я не врач, но, кажется, тебе нужно наложить парочку швов. Отвезу тебя в больницу. – Не нужно. – Нужно, Серена. Раны глубокие. – Царапины, – отмахивается она, когда я подношу к ее руке бинт. – Заживут за пару дней. Поверь, я знаю. Самое время вспылить из-за ее манеры вечно оспаривать мое решение, но какая-то уловимая грусть в ее голосе сдерживает меня. – Дай сюда руку, – мягко тяну за запястье, и она не сопротивляется. – Я хотя бы перебинтую ее. – И не потащишь меня силой в госпиталь? Куда подевался властный и непоколебимый Эзра? – Переквалифицировался в смотрителя за Пандами, – она слабо усмехается, а у меня внутри груди разливается странное, необычное тепло. Откуда только оно взялось? – Тебе идет. Ловлю ее взгляд, и, о боги, как же она красива, когда улыбается. Как я мог игнорировать это раньше? Зачем старался не замечать? Прекрасное создание, которое заставляет оживать то, что давно погибло под татуировкой на груди. И она станет только прекраснее, когда спадет отек от пролитых слез. Надо быть конченым придурком, чтобы заставлять ее плакать. Надо быть полным моральным уродом. – Серена… – завязываю кончики бинта бантом и обрезаю лишнее. – Кто он? – Прошлое, – остатки улыбки моментально испаряются с ее лица. – Он что-то сделал тебе? Раньше… – усаживаюсь на корточки и не выпускаю ее перебинтованную руку из своих рук. Серена сконцентрировано смотрит мне прямо в глаза, поджимает губы и слабо прикусывает нижнюю. Она не хочет об этом говорить. – Если ты не хочешь… – Лучше поцелуй меня еще раз. Растерянность берет верх всего на секунду. Потом я нависаю над ней, обхватываю затылок одной рукой и придвигаю к себе, упираясь второй в подлокотник кресла. Я медлю всего секунду. Всего секунду ловлю ее взгляд, убеждаясь, что она не шутит и не бредит. И снова овладеваю ее губами. Теперь не солеными. Теперь без горечи. Теперь она отвечает, и, черт возьми, это то, чего я так желал. Я боялся, что она оттолкнет в первый раз. Я боялся, что сделаю глупость. Я впервые волновался хочет ли этого она. Сколько бы тестов ни проделал, и сколько бы она ни провалила. Я все равно сомневался. Даже когда утром она дрожала, касаясь моего тела, даже когда я был уверен во взаимности, я боялся сделать шаг. И каким же я был кретином, раз до сих пор лишал себя удовольствия целовать ее губы. Наваливаюсь на нее всем телом и вдавливаю в кресло, углубляя поцелуй. Моя рука крепче прижимает ее хрупкое тело к моему, и все, чего я желаю, – избавить ее от этого широкого свитера. Я толкаю колено между ее бедер, прижимаюсь пахом между ее ног и, подхватив Серену на руки, усаживаю ее на стол. Мои губы перемещаются на шею. Я чертовски голоден. Поэтому прикусываю нежную кожу, оттягиваю ее и всасываю в рот, забывая о том, что могу оставить на ней следы. Я слишком возбужден. Серена льнет ко мне сильнее, испуская слабый стон, и подставляет шею под мои поцелуи. Мать твою, я уже точно не остановлюсь. Я не смогу. Меня будто облили бензином, подпалили и отправили бежать по трассе до ближайшего озера. И я буду гореть, пока не окунусь в него. Стаскиваю с нее свитер и тут же припадаю к груди. Черт, она идеальная и такая мягкая. Опускаю ниже чашку лифчика и жадно обхватываю губами уже оттопыренный сосок. Она хочет меня. Она горит так же, как и я. И мы оба бежим до этого гребаного озера. Серена выгибается подо мной, подстраивается под мой зверский напор. Она постанывает громче, так, как представлял это я, отчего завожусь еще больше. Ее тонкие пальцы двигаются вдоль моих ребер и задирают пуловер, который тут же летит в дальний угол кабинета. Я прерываюсь всего на секунду и снова возвращаюсь к аппетитной груди, накрывая ее ртом. Невозможно не целовать ее. Невозможно перестать ее касаться. Особенно, когда дыхание так прерывисто. Когда тело отзывается и требует меня. В крови играет адреналин от произошедшего – от этого хочу ее еще больше. Я касаюсь пуговицы на высокой талии ее джинсов и продолжаю усыпать поцелуями шею, предвкушая, как мои губы спустятся ниже и вместе с языком заставят Серену выстанывать мое имя. Как я раздвину ее длинные ноги, закину их себе на плечи и надавлю пальцем на пульсирующий клитор прежде, чем снова протолкнуться в нее языком. О как же я этого хочу. Как же мечтаю отведать ее вкус. Но я все равно ненадолго остановлюсь, чтобы насладиться молящими всхлипами о продолжении. А потом заставлю ее кончить несколько раз. Но все фантазии рушатся на глазах – Серена перехватывает мою руку на поясе своих джинсов и, задыхаясь, шепчет: – Не надо. Едва держусь. Едва нахожу в себе силы отстать от ее губ. Я ведь был так близок к озеру. Мы были. И мы ведь хотели нырнуть. – Почему? Я сделал что-то не так? Тебе неприятно? – дышу так, словно пробежал ту самую трассу целиком. – Мне нужно домой… – она отталкивает меня и, спрыгнув со стола, подбирает с пола свой свитер. – Что не так? – замешательство и Эзра Нот – несвязанные между собой вещи, однако сейчас я чертовски в замешательстве. Я вообще не понимаю, что происходит. – Прости, мне пора, – она натягивает свой свитер и действительно собирается уходить.