Мои поцелуи становятся напористыми и спускаются к шее. Руки мнут ткань толстовки на ее бедрах, и мне хочется скорее очутиться под ней. Трогать молочную кожу Серены, обжигать ее своими отпечатками, а потом зализывать ожоги языком. Серена крепче сдавливает головку и делает поступательное движение рукой, подписав тем самым себе приговор. Мой животный рык остается на ее ключице, и я запускаю руки под байку, пытаясь задрать ее выше, а потом и вовсе избавиться от нее на ближайшие несколько часов. Но так же сильно, как только что притягивала меня к себе, Серена толкает меня в грудь и спрыгивает со столешницы, как сделала это утром в моем кабинете. «Что с ней, на хрен, происходит?! Неужели она все-таки невинна?». – Какого черта?! – вспыхиваю, стоя напротив Серены в расстегнутых джинсах и торчащим из боксеров стояком. – Ты отталкиваешь меня?! Серьезно? Второй раз за день? Я что, похож на придурка, которым можно помыкать? – Дело не в этом! – по щелчку пальцев заводится и она. – А в чем?! Две секунды назад ты держала в руках мой член! А теперь отталкиваешь меня?! Ты, блять, ненормальная! – Да, ненормальная! Так какого хрена ты сюда заявился, раз я ненормальная?! – кричит она, размахивая руками. – Зачем лезешь к ненормальной с поцелуями?! – Я лезу? – быстро застегиваю ширинку и ремень. И это она еще называет меня шизофреником. – Забыла, как умоляла себя поцеловать? – Я что? – глаза – по пятьдесят центов каждый. Черные брови искривлены так сильно, что между ними образовалась морщинка. – Умоляла?! – Да-да. Именно так. Стонала и просила еще. Что у меня в кабинете, что здесь. – Да пошел ты! – она подбирает с пола мой пуловер, комкает его в руках и швыряет мне в лицо. – Катись отсюда! – С радостью! – натягиваю свитер дергаными движениями. – Психопатка. – От психопата слышу! И зачем я только искал ее? Зачем потратил день на гребаную Панду, вместо того, чтоб заниматься важным заказом? Зачем направил все свои силы на ее поиски? На что я вообще надеялся? На что рассчитывал? Что в этот раз она будет нормальной? Что будет рада мне? Идиот. Ей почти удалось запудрить мне мозг. Выметаюсь из кухни и пулей проношусь через холл к входной двери. Хватаю куртку и уже почти натягиваю ботинки, когда решаю, что не собираюсь уходить отсюда просто так. О нет. Раз я пришел, значит, получу ответы. – Нет, ни хрена. Я не уйду, пока ты не ответишь на мои вопросы, – возвращаюсь на кухню и подступаю вплотную к удивленной Серене. – Ты совсем охренел? Я сказала, чтоб ты валил отсюда! – тут же вскрикивает Серена. Пусть кричит, пусть хоть надорвет связки. Я не сдвинусь с места, пока не услышу то, о чем говорило ее тело еще пару минут назад. – Я никуда не уйду. – Я вызову копов. – Давай, звони. Только, кажется, твой телефон сейчас греет карман какому-то бездомному счастливчику. Вижу, как сжимается от злости ее челюсть. Она вот-вот взорвется. А меня вот-вот разорвет от смеха – такого серьезного выражения лица я давно у нее не наблюдал. – Тебе смешно? – видимо, я непроизвольно улыбнулся, раз вызвал новую волну негодования у Серены Аленкастри. Вот уж точно горячая итальяно-бразильская кровь. – Смешно, – снова улыбаюсь я, только теперь специально еще шире. – Ну так иди посмейся в другом месте, – шикает она и складывает руки на груди. – Смешно от того, как ты пытаешься лгать самой себе. – Что? – Ты можешь лгать сколько угодно, но я ведь не дурак. Я вижу, как ты хочешь меня, – подхожу к ней ближе и касаюсь пальцами подбородка. – Отвали, – дергается она, но я успеваю ухватить ее за локоть и прижать к себе. – Тебя выдает твое же тело. Я вижу, как оно реагирует, когда я рядом, – удерживаю ее, и притрагиваюсь пальцами свободной руки к обнаженному участку шеи. – Ты вся дрожишь, верно? – Это потому, что ты неимоверно меня бесишь, – она пытается говорить уверенно, но я-то знаю, как звучит ее голос, когда она лжет: он становится чуть ниже, слегка подрагивает на окончаниях слов и окрашивает предложение слабой вибрацией. – Правда? – мои пальцы поглаживают ее шею снизу вверх и тянутся к тонкой линии скул. – Тогда почему я слышу неуверенность в твоем голосе? – Потому что ты шизофреник. Им многое мерещится, – не сдается она. – Как, например, то, что ты просила себя поцеловать? – Какой же ты! – Серена пытается вырваться, но я лишь усиливаю хватку вокруг ее плеч второй рукой. – Какой? – Кретин! – извивается она. – Еще какой? – Псих! – шипит мне в лицо. – Еще? – Шизофреник, – уже тише и почти в самые губы. – Еще? – склоняюсь предельно низко, чтобы чувствовать каждое ее слово на своем языке. – Дьявол, – совсем тихо выдыхает она. – Самый настоящий дьявол… – И ты хочешь, чтобы такой человек целовал тебя? – Никогда не хотела… Последнее слово растворяется в сладости ее губ. Оно тухнет на кончике ее языка и стирается моим внутри ее рта. Наверное, я такой же больной, как и она. Наверное, любой другой бы ушел. Забрал бы куртку, накинул ее на плечи, втиснул ноги в ботинки и громко хлопнул на прощание входной дверью. Со злости вдавил бы педаль газа в своей тачке и на предельной скорости, как в драматических фильмах, вылетел бы на «встречку», где угодил бы в бампер первой попавшейся машины. Лобовое столкновение. Дальше мигалки, врачи в белых халатах, реанимация, и никто не выжил. Но я не какой-то «любой другой». Я тот, который поддался слабости из-за одной самой настоящей истерички. Любой другой бы не стал. И любой другой не получил бы ее поцелуй. – Эзра, – шепчет она, когда мои руки обвивают ее талию, и Серена снова вздрагивает. – Я не буду. Просто хотел поцеловать тебя. – Сам хотел или снова я умоляла? – улыбается она вдоль моих губ. Гадкая мелкая Панда. Заносчивая до невозможности. Но такая сладкая на вкус. – Сам. И хочу еще. Можно? – Нужно. И как можно скорей. Довольно улыбаюсь прежде, чем запечатать ее губы новым поцелуем. А казалось бы, совсем недавно она орала на меня, а я был готов крушить все вокруг. Мы точно психи. Что она, что я. Два одинаковых шизофреника. И почему только судьба решила столкнуть нас? Хотя, когда я верил в судьбу. Глава 20. Рождественское чудо Эзра Не помню, когда я в последний раз целовал кого-то с таким удовольствием. Так, чтоб не хотелось отлипать. Так, чтоб до посиневших губ и стального стояка, которым можно разбивать бетонные плиты, как каратисты. Только у них руки, а у меня каменный член, который упирается Серене в живот. Но ни меня, ни ее это нисколько не волнует. Привет, я Эзра, мне снова шестнадцать и вместо того, чтоб трахаться, я целуюсь до того момента, пока сперма не ударит в мозг. Но, блин, в этом есть свой особенный кайф. Или я мазохист. Или извращенец. Одно из трех. Или все вместе. – Бро! У меня для тебя просто опупенная новость! – кричит кто-то из холла, и мы с Сереной замираем, так и не прекращая обнимать друг друга. – Я договорился, и завтра ты со мной обслуживаешь просто охренительно дорогущий рождественский банкет у каких-то богатеньких снобов. Бабок платят немерено! Погладишь мне белую рубашку? – Какого черта? – шепчу насколько возможно тихо, чтобы не выдать своего присутствия. Чувствую себя бойфрендом прилежной девочки, родители которой запрещают им встречаться, поэтому ему приходится влезать в ее окно после отбоя ради одного поцелуя в губы. «Да, Эзра, быть застуканным на чужой кухне с девушкой в объятиях – это именно то, о чем ты мечтал в свои тридцать. Хорошо, что на этот раз успел спрятать член в штанах». – Бро! Эй! Ты где? Серена-а-а-а! – взвывает Юджин откуда-то, по-видимому, из гостиной. – Твою ж медь! Серена, какого хрена тут осколки? Серена! С тобой все в порядке? – Ты собираешься ему ответить? – провожу ладонью по ее щеке и безумно не хочу выпускать ее из своих рук. – У нас нет выбора. – Может, если останемся тут тихо стоять, он нас не заметит? – она улыбается так красиво, что мне снова хочется ее поцеловать. Шестнадцатилетний Эзра снова в игре. – Боюсь…