– Почему? – хмыкает она и склоняет голову на бок, оценивая мою реакцию. – Потому что эта неадекватная Панда ни за что не примет подарок от меня. – А что там? – Неважно. – Тогда и мне неважно, почему она его не примет от тебя, – кладет коробочку на стол и посылает ее обратно мне. – Ладно, – Стен накрывает подарок рукой и возвращает к себе. – Там айфон. Она выбросила свой телефон. Тем более он был разбит. А нам ведь с тобой надо, чтоб она всегда была на связи. – Ага, – кивает Стен и строит самую осуждающую гримасу. – Значит, Серене айфон, а мне гигантский дилдо26. – Я разбираюсь в девушках, скажи? – получаю еще один шлепок полотенцем от Стен. – Не знаю, что там между вами происходит, но она еще здесь. И вам точно нужно поговорить. К горлу подкатывает ком, и я прокашливаюсь. – Плесни мне ви́ски. – Эзра, я серьезно. Я ведь все вижу. Вижу, как бесится она, и как не находишь себе места ты. – Принимаю участие в психологическом анализе только после третьей стопки. Стенли берет бутылку и наливает нам обоим по порции. Первую опрокидываю залпом, как и она. Вторая льется следом. – Где она? – спрашиваю, когда третий стакан почти пуст. – Ушла зачем-то на склад, хотя я ее не посылала. И до сих пор там. Что ты сделал? – Точнее – что сделала она, – Стенли непонимающе смотрит на меня. – Она кинула меня, Стен. Девушка, которую я впервые за все это время захотел для чего-то большего, кинула меня. Ушла, когда я хотел, чтобы она осталась. Я на мгновение подумал, что она особенная, понимаешь? – в голову ударяет алкоголь и развязывает язык. – Я разглядел в ней что-то… Необычное. Тот огонь, который никогда не видел в других. Я думал, что у нее получилось разжечь и меня. Думал, что она тоже что-то чувствует… А она… – Она чувствует, Эзра. Еще как чувствует. И ты дурак, если этого не видишь. – Да ладно? – поднимаю на нее глаза и допиваю свой стакан. – Зачем тогда сбегать? Вы – женщины – ненормальные. – Думаю, тебе нужно спросить у нее. Серена не простая девушка. Но то, что у нее к тебе есть чувства, – это очевидно. – Ты серьезно? – усмехаюсь я. – Да. И поэтому я ухожу, – Стенли осушает свой рокс. – Только не забудь закрыть бар. – Я не пойду к ней. – Еще как пойдешь. Если она для тебя хоть что-то да значит. Твоя Рэйчел испортила все, что только можно было испортить. Говорила же тебе раньше – избавься от нее. – Уже избавился. – Но Серена об этом не знает, – Стен набрасывает зимнюю куртку и кивает мне. – Я же знаю, что ты не мудак, – вытаскивает из-под стойки мой подарок и прячет его под куртку. – Хоть и подарил мне это. – Тогда оставь. – Ну уж нет. – Тогда расскажешь, как он в действии. – Ну уж нет! – смеется она. – А это, – толкает коробку с подарком Серены вдоль барной стойки. – Отдай ей все-таки сам. Стенли уходит, и из звуков в баре остается слабый звон колокольчика и совсем тихий лаундж. Я прокручиваю пустой рокс в пальцах, отодвигаю его в сторону, и беру в руки подарок для Серены. Как я отдам его ей? «Я держал в руках грудь Рэйчел, а теперь держу твой новенький айфон. Возьми и прости меня»? – Господи, я идиот… Встаю из-за стойки и гашу оставшийся в баре свет. Он начал слишком давить. Теперь помещение освещается лишь слабыми уличными огнями, проступающими вглубь сквозь витрины. Ночной зимний Бостон прекрасен. Даже сейчас, когда снова льет дождь. Кого-то город пугает, заставляет бежать, кутаясь плотнее в своих пальто, но только не меня. В ночи этого города я нахожу успокоение. Ночью я становлюсь его частью и чувствую себя более живым, чем днем. А шум дождя обычно приносит умиротворение и сердцу. Обычно. Но только не сегодня. Утолить горечь в груди не смог даже ви́ски. – Стен, я привела склад в порядок. Ты будешь довольна, – голос Серены наполняет темное помещение, и я застываю у стены. – Черт, почему так темно?! Стенли! Ты решила сэкономить на электричестве? Беспросветно как в заднице у циклопа! Я давлю смешок и прикусываю губы. Мои глаза уже привыкли к темноте, и поэтому я вижу, как Серена прощупывает дверной проем, а потом ее руки ложатся на стену, возле которой стою я. – Блин, Стенли, ну, где же ты? – ее пальцы скользят дальше и натыкаются на мое плечо прежде, чем я перехватываю ее запястье. Резко тяну Серену на себя. Она вскрикивает и без раздумий бьет меня вторым кулаком в грудь. Наверное, целилась в лицо, но до сих пор не смогла разглядеть оппонента. – Мне нравится эта боевая Панда, – не отстраняюсь ни на дюйм, лишь крепче прижимая ее к себе. – Эзра?! – тяжело выдыхает она. – А разве ты можешь меня с кем-то спутать? – чувствую ее обжигающее дыхание чуть ниже шеи. – Маньяк, – изо всех сил она толкает меня в грудь, чем припечатывает спиной к стене, и вырывается из моей хватки. – И тебе это нравится. – Нисколько. Где Стенли? – Ушла домой. – Тогда и я ухожу. – Подожди, – догоняю ее у барной стойки и хватаю под локоть. – У меня есть кое-что для тебя, – Серена на мгновение застывает в недоумении, а я дотягиваюсь до подарочной коробки и вручаю ей. – Открой. Тебе понравится. Он не битый. Не из мусорки. И по нему точно можно звонить. – Засунь эту хрень себе в задницу и проверни три раза! – она стряхивает с себя мою руку. – Приятно, что тебя посещают фантазии касательно моей задницы. Твоя, между прочим, тоже не дает мне покоя. – Да что ты? – фыркает она. – По-моему, любая задница в радиусе двух футов не дает тебе покоя. Особенно если на ней кружевное белье! Серена разворачивается и снова пытается уйти. И, мать твою, как же меня это задолбало! – Да остановись ты хотя бы на минуту, ненормальная! – в который раз хватаю ее за плечо и возвращаю к себе. – Для чего? – выкрикивает мне в лицо. – На мне нет красного прозрачного лифчика, чтобы привлечь твое внимание. Ты ведь на это ведешься, да? Как бык на красную тряпку? Только инстинкты, как у животного, да, Эзра? Только это тебе и нужно. Красивое тело в оболочке! Идеальная грудь и безупречная кожа! Это! – она снова ударяет меня в грудь и выпутывается из моих рук. – Это! Тебе нужна эта гребаная картинка! И ты думал, что я такая же! Только поэтому трахнул меня! – всхлипывает она. Свет от уличных фонарей слабо бликует на ее лице, и я вижу, что она плачет. Я не ожидал такого поворота. Не ожидал, что Серена будет говорить прямо. Скорее промолчит и убежит домой, но никак не выпалит мне все в глаза. – И что тебе от меня надо теперь? Ты ведь сделал свое дело. – Какое, блять, «свое дело»?! – уже вспыхиваю я. Эта сумасшедшая совсем тронулась умом. Прижимаю ее к барной стойке и блокирую руками с обеих сторон. – То самое, что сделал и с Рэйчел! Тебе же плевать, кого трахать! Лишь бы было красивое тело! Поэтому ты отвернулся от меня? Поэтому пошел к ней? Ты все увидел?! – кричит сквозь слезы она, а я совершенно не понимаю, о чем речь. – Что ты несешь?! – Хорошо разглядел? Прощупал? Достаточно было? Или еще показать, чтоб наверняка отвернуло от меня, и ты перестал меня трогать?! – Ты, правда, больная?! – склоняюсь к ее лицу и обхватываю его ладонью. – Ты вообще меня слышишь? Я ни хрена не понимаю! Ни единого твоего слова! Она сжимает зубы до скрипа, отталкивает меня и срывает с себя кофту. – Смотри, – задыхается от всхлипов, но расстегивает джинсы. – Смотри и запоминай, – рьяно стаскивает их с ног. – Смотри, а потом беги обратно к Рэйчел, чтоб перекрыть уродливую картинку чем-то прекрасным. В блеклых огнях ночного Бостона вижу, как часто вздымается ее грудь и дергается живот, на котором, ближе к приспущенной линии трусов, рассекают нежную кожу грубые шрамы. Они уходят и ниже, к ногам, вдоль внутренних сторон, и кроют тело почти до середины бедер. Их так много. На коже буквально нет живого места. И как я мог этого не заметить. Как мог не почувствовать. Как я мог… Вот почему она не позволяла спускаться ниже. Вот почему постоянно целовала меня, удерживая мои губы от запретных ласк. Вот почему они запретны. Господи… И она думает, что из-за этих шрамов я ушел с Берч? – Серена… – хочу подойти ближе и обнять ее, но ноги не слушаются, и я застываю на месте в оцепенении. – Мне не нужна твоя гребаная жалость! – она натягивает обратно джинсы. – Мне не нужно это все! И ты не нужен! Я знаю, какая я! Знаю, что такой ущербной, как я, не место с таким, как ты! – она резко просовывает голову в свитер и, путаясь в рукавах, бежит к стойке за шубой, но я перехватываю ее на полпути. – Это он сделал?