Басин внимательно смотрел какое-то время на Николая, потом заключил: — И, правда не знаешь. Плохо это. Внимательнее надо быть. Достал из кармана фотографию. — Вот, смотри. Инге Шольц, ей тридцать восемь. Сотрудник министерства внешнеэкономических связей. Встречаются у нее на квартире в Берлине. Товарищ генерал ни разу не просил подвезти или прикрыть? — Ни разу. — Значит, ходок опытный. Присмотрись в этом направлении. — Понял. — Это конечно мелочью кажется, но адюльтер — почва для шантажа. Как считаешь, если мадам Грицацуева узнает, что будет? — Ничего. — Уверен? Редкая баба стерпит, когда мужика уводят. Николай покачал головой. — Только не эта. Это торгашка, ей нужен только статус жены генерала, да всё, что к этому статусу полагается. Если она узнает — просто сделает вид, вот и всё. Там брака давно нет. Да и потом — Вадим Андреевич не дурак, понимает, что будет, если скандал. Нет, ничего не будет… За месяц до этого. Лэнгли штат Виргиния. Январь 1989 года Январь в этом году выдался не по-зимнему теплый. С неожиданными дождями. И только к третьей декаде немного распогодилось, выглянуло солнышко. В лесу, окружающем комплекс в Лэнгли, то тут, то там стало можно видеть костюмы разведчиков, обсуждающих тайны вашингтонского двора в присутствии лишь пушистых виргинских елей. — А знаешь… Нас ведь могут изрешетить здесь. Просто несколько человек с автоматами наведут такого шороха… Роберт Гейтс, только что назначенный, — с понижением, хотя и небольшим, начальником русского отдела, — поежился как от порыва ветра. — Почему ты так думаешь? Полагаешь, русские на это пойдут? — Пойдут, — бывший начальник московской станции, а ныне специальный помощник директора ЦРУ Гас Хатауэй[21], высокий, широкоплечий, который однажды набил морду советскому спецназовцу утвердительно махнул рукой, — они и не на это пойдут. Мы кое-что пропустили. — Что именно? — Криминал. — Криминал? — Да. В СССР это — как параллельная реальность, она есть, но мы ничего про нее не знаем. Мы смотрим… вот демонстрация, вот красные флаги… — А вот кто-то тырит из кармана трудящегося кошелек… — Я не об этом. В условиях, когда ценностью является полиэтиленовый пакет с надписью Мальборо — понимаете, просто пакет — тот, кто может ввозить импортные вещи и продавать, или тот, кто может распоряжаться дефицитными ценностями, — рано или поздно приобретает власть. Власть экономическую, а затем и политическую. У меня есть предположение, что Горбачёва убили не заговорщики в армии и КГБ, а лидеры мафии. По крайней мере, приняли в этом участие. — Что заставляет тебя так думать? — Горбачёв был человеком Андропова, бывшего главы КГБ. Он не скрывал свое намерение разделаться с мафией особенно в национальных республиках и навести порядок[22]. Совсем не просто так и Алиев и Гасанов, их новый председатель КГБ происходят из Азербайджана. Одна из самых коррумпированных республик. Гасанов был судьей местного Верховного суда, я помню — слухи о том, что творилось в республике, доходили до Москвы, когда я там служил. — Допустим. — А мафия решает дела так, как и должна их решать мафия. Организации, — произнес Хатауэй по-русски, — думаю, нам стоит сильно подумать о своей безопасности. Русские начали решать проблемы совсем по-другому. Нет человека — нет и проблемы. Почерк мафии, которая везде одинакова. Только теперь — мафия у руля сверхдержавы и Главного противника. — Предлагаешь всем переселиться на военные базы? — Было бы неплохо. Посмотрев на коллегу, Гейтс понял, что он не шутит. Впереди, в просвете деревьев, показалась река. — Вот выходим мы, а там нас ждет советский десант… — неуклюже сострил Гейтс. — Сэр, есть еще один выход. — Какой же? — Нанести ответный удар. — В каком смысле? — Начать ответный террор. Гейтс посмотрел на своего коллегу так, как будто тот начал распевать гимн Советского союза во весь голос: — Ты спятил?! Вопрос был закономерным. Сразу после катастрофического провала американской политики во Вьетнаме на ЦРУ набросились со всех сторон. Еще угораздило засветиться в деле Уотергейта, — хотя это было в закрытой части дела и в прессу не попало, — но Конгресс буквально взбесился. В Белом доме сменили друг друга два президента, которые относились к ЦРУ крайне скептически. Форду было просто не до разведки — но он подписал серию президентских директив, существенно ограничивающих деятельность разведслужб, — прежде всего, с целью умаслить Конгресс и зарыть топор войны между законодательной и исполнительной властями. В частности именно он подписал декрет, запрещающий любому лицу, находящемуся на правительственной службе совершать убийство или вступать в заговор с целью совершения убийства. Отсюда дикие истории, как например, с поставками в Афганистан. Юристы ЦРУ запретили поставлять моджахедам винтовки с оптическими прицелами, посчитав их орудием убийства — а вот винтовки без оптического прицела поставлять разрешили под предлогом того что моджахеды будут «нечетко» видеть в кого стреляют, и значит это уже не убийство[23]. На смену Форду пришел Джимми Картер, провозгласивший своим кредо политическую благопристойность — хотя это ему не помогло. При Рейгане управление начало оживать, — хотя о восстановлении хотя бы до уровня старых добрых времен Вьетнама, не говоря уж о пятидесятых, — говорить не приходилось. Попытка начать кампанию террора от имени ЦРУ США могло вызвать как резкое усиление террористической активности КГБ СССР — вплоть до взрывов в американских городах — так и публичный скандал с судами и сроками. Все и так увязли в деле Иран-Контрас по самые уши. А такие дела приводят к тому, что исполнители начинают халтурить и избегать всяческого риска. — Отнюдь. — А я думаю, ты все-таки спятил. — Послушайте! Хатауэй в порыве эмоций схватил Гейтса за рукав, тот недовольно посмотрел — и Хатауэй выпустил ткань. — Я только что из Лондона. — О… — И знаете, с кем я там виделся? — С сэром Томом? — Нет. С самой леди М. Говорить о том, кто это, было излишне. — Допустим. И? — Леди М. понимает наши трудности. И готова предоставить человеческие ресурсы, если мы предоставим финансовые и технические. Гейтс смотрел на медленно текущую воду. — О чем конкретно речь? — Например — через несколько месяцев будет саммит Варшавского договора, на котором он будет продлен на следующие двадцать пять лет. Там будут присутствовать все. Разом. … — У британцев давние агентурные позиции в Европе. Намного лучше, чем у нас. Если мы поможем с технической точки зрения, саммит можно будет… саботировать. Слово «взорвать» уже давно не произносилось. — А потом русские начнут Третью мировую. — Не посмеют. — Почему ты так в этом уверен? — Потому что они похожи на наглого хулигана. Они идут вперед, проверяя, на что готовы пойти мы. Но если мы продемонстрируем жестокость — они не ответят. По крайней мере, так как вы сказали. — Ты так в этом уверен? Они сожгли Пешавар атомной бомбой. — Это страна третьего мира. — Да, а маршал Василевский собирался сбросить на Пекин водородную бомбу.