Я качаю головой, не в силах поверить в то, что слышу от нее. — Зачем тебе возвращаться снова? Зачем тебе оставаться? Она мягко улыбается. — Я думала, что раньше не знала, но теперь знаю. Любой посторонний человек, заглянувший бы сюда, подумал бы, что я сумасшедшая, но я… я люблю тебя. — Другая ее рука нежно касается моей, когда она произносит это, и на мгновение мне кажется, что я неправильно ее расслышал. Как такое возможно? Но затем, когда я смотрю на нее, все еще не совсем уверенный, что это не сон, она говорит это снова. — Я люблю тебя, — тихо повторяет она. — Другие могут видеть в тебе только монстра, Александр, но я вижу мужчину. Ты совершал ужасные вещи, это правда. Но я не верю, что это все, что у тебя есть, или даже что это вообще не ты. Я думаю, ты годами наказывал себя за то, в чем никогда не был виноват, позволяя этому разрывать тебя на части, пока не осталось ничего, кроме боли, которую ты пытался залечить совершенно неправильными способами. Но это была не твоя вина. Марго была не твоей виной. Все это проистекает из этого, и этого никогда не должно было быть. Тебе никогда не следовало винить себя. — Это не имеет значения… — Это так, — твердо говорит Ноэль. — Это твой шанс начать все сначала, Александр. — Ее рука обхватывает мою челюсть, ее пальцы так близко к моим губам, что я страстно желаю, чтобы она провела ими по моим губам. — Ты можешь сказать, что умер той ночью на кухне, и я вернула тебя к жизни. Мне все равно, как ты это оправдаешь, как ты простишь себя и начнешь все сначала. Пусть монстром будет тот, кто умер той ночью, а ты стань тем человеком, которым, я знаю, ты можешь быть. Ее слова тяжелым грузом повисают между нами, проникают в меня, и я чувствую, как моя грудь сжимается от надежды, которую я боюсь испытывать. — Мужчиной, достойным любви, ты это имеешь в виду? Лицо Ноэль смягчается, и она качает головой. — Нет, Александр, — шепчет она. — Ты всегда был таким. Вера в то, что ты не был таким, сделала тебя озлобленным. Ты можешь либо стать тем, кто сможет принять эту любовь без всех этих игр, ритуалов и правил, либо начать все сначала самостоятельно, но ты всегда был достойный этого. Но если ты готов попробовать, оставить все это позади, то здесь можете быть только ты и женщина, которая тебя любит. Эта надежда снова вспыхивает в моей груди, на этот раз сильнее. Медленно, игнорируя боль и тяжесть, которая, кажется, тянет меня вниз, я поднимаю дрожащую руку, чтобы коснуться ее лица в зеркале того, как она касается моего. — Под этой женщиной ты подразумеваешь себя? Слова выходят медленно, запинаясь, но по лицу Ноэль расплывается мягкая улыбка, и в этот момент я уверен, что это самое прекрасное, что я когда-либо видел. Другая ее рука поднимается, прикрывая ту, что касается ее лица, и она кивает. — Да, — шепчет она. — Да, я имею в виду себя. Я люблю тебя, Александр, и я имела в виду именно это, когда говорила это раньше. — Я думал, что мне это приснилось. Она тихо смеется. — Нет. Я сказала это. Я боялась, что ты умрешь, и я думаю, ты был очень близок к этому. Я действительно люблю тебя. И я не хочу снова тебя покидать. Но… В одно мгновение мне кажется, что надежда в моей груди превращается в лед. — Но… — я позволяю слову затихнуть, мой голос срывается на нем. — Это займет время, Александр. Нам потребуется время. Я должна знать, что могу доверять тебе. Мне нужно думать о своем брате, я не могу просто с головой окунуться во что-то. Но я…я хочу остаться здесь, в Париже. Я много думала об этом последние пару дней. В Лондоне для нас с Джорджи не так уж много хорошего. Мы можем начать все сначала. Для него, для меня и для тебя. Посмотрим, как можно повернуть ситуацию для нас. Мы попытаемся. Но я… — Она тяжело сглатывает, ее подбородок слегка вздергивается, как будто она мысленно отрепетировала эту речь и хочет быть уверенной, что она произнесет ее правильно. — Я должна быть свободна принимать свои собственные решения, Александр. Не как твой питомец, а как твоя любимая женщина. Мы должны начать все сначала. — Да. — Я заставляю себя приподняться еще немного, тянусь к ней, не обращая внимания на раскаленную добела боль в руках. — Да, Ноэль, тысячу раз да. Я... — Я с трудом выдавливаю слова, мои губы пересохли и потрескались, горло болит. — Мне так жаль. Я потрачу свою жизнь, пытаясь показать тебе, сказать тебе, как мне жаль… Мой голос снова срывается, на глаза наворачиваются слезы, и я слышу тихий вздох Ноэль, когда она берет мои руки в свои, наклоняясь вперед. — Не плачь, — тихо шепчет она, целуя мои щеки, по которым начали катиться слезы. — Я здесь, Александр. И я прощаю тебя… все прощаю. Мы начнем все сначала вместе. Мы будем действовать медленно. Ее губы скользят по моей щеке, когда ее рука обхватывает мое лицо, ее рот касается моего, и я бы никогда не подумал, что мое избитое тело способно сейчас возбудиться. Я быстро понимаю, насколько я ошибался. Мой член мгновенно твердеет, когда Ноэль целует меня, прикосновение ее рук и рта вызывает во мне прилив горячего вожделения, которое соперничает с лихорадкой, когда мой член пульсирует, изнывая от желания к ней. Я издаю стон в ее губы, тянусь к ней, несмотря на боль в руках, и она нежно хватает их, откидываясь назад. — Ты должен быть осторожным… о! Она замечает толстый бугорок моего члена, твердый и напрягающийся под тканью моих брюк, и ее глаза расширяются. — Как… — Я хочу тебя, — просто говорю я низким и хриплым голосом. — Но, как ты и сказала, мы будем действовать медленно… Она на мгновение закрывает глаза, делая долгий и медленный вдох. — Когда я сказала "медленно", я имела в виду... — Отношения, маленькая? Она открывает глаза и видит, что я слабо улыбаюсь ей, поддразнивая. — Ты можешь хотя бы… — Мы могли бы попробовать. Я вижу, как у нее подскакивает пульс к горлу, учащается дыхание, и я прекрасно понимаю, как реагирует ее тело, насколько влажно у нее между бедер, как горит ее кожа. При других обстоятельствах я бы отшатнулся от того, что рядом со мной сейчас так много тепла, но я слишком сильно хочу ее, чтобы это волновало. — Здесь, Ноэль, — хрипло шепчу я. — В твоем любимом месте. Займись со мной любовью в своей библиотеке, маленькая, и сегодня вечером мы начнем все сначала. — Моя библиотека. — Она улыбается, наклоняясь, чтобы снова поцеловать меня. — Мне нравится, как это звучит. И все остальное тоже. Ее руки скользят под мою рубашку, по моей обнаженной груди, и когда ее губы снова встречаются с моими, я знаю, что чего бы это ни стоило, я сделаю так, чтобы монстр во мне умер той ночью, как она и сказала. Я не могу потерять ее снова. Мою любовь, мою родную маленькую девочку, мою Ноэль. Кинцуги, мое золотое чудо. 27 НОЭЛЬ Я с трудом могу поверить, что мы это делаем. Я бы даже не подумала, что он сможет, он очень слаб, но доказательства прямо передо мной, что он более чем способен, по крайней мере, если я та, кто контролирует ситуацию. И после всего этого кажется правильным, что именно я возьму на себя инициативу. Заняться с ним любовью здесь, в комнате, где я чувствовала себя в безопасности, моем любимом месте в этой квартире, правильно, и это что-то значит, раз он пришел сюда последним, что именно здесь он оказался, когда у него не осталось сил. Я точно знаю почему. В конце концов, он хотел быть рядом со мной. Я целую его нежно, медленно, почти боясь, что могу сломать его, медленно снимая с него рубашку. Мое сердце бешено колотится в груди, и мне трудно сдерживаться. Я хочу осыпать его поцелуями, крепко обнимать, жестко скакать на нем и заставить его ответить такой же страстью, но, по крайней мере, сейчас мы должны быть осторожны. — У меня это в первый раз, — шепчу я, касаясь своими губами его губ. — Я… — Я знаю, маленькая, — бормочет он. — Двигайся так медленно, как тебе нужно. Все, что меня волнует, это то, что ты наконец станешь моей. Точно так же, как прошлой ночью перед отъездом, я хочу поцеловать его больше всего на свете. Я наслаждаюсь ощущением его губ на своих, мягких и страстных одновременно. На этот раз он может хотя бы немного прикоснуться ко мне, его руки скользят по моей талии и бедрам, задирают юбку моего платья, чтобы провести пальцами по моей коже. — Ты такая красивая, Ноэль, — шепчет он между поцелуями, его губы ласкают мои, и я чувствую, как слезы подступают к моим векам. — Ноэль. — Мой Александр. — Мои руки скользят по его груди, вниз к бедрам, мои пальцы сжимаются на поясе его брюк. Я стягиваю их вниз, обнажая кожу, мое тело сжимается от желания, когда в поле зрения появляется его толстый член. Я хочу его больше всего на свете, и я медленно двигаюсь вниз, покрывая поцелуями его покрытую темным мехом грудь, впадинки живота и плоскую, горячую плоть чуть выше его члена, прежде чем провести языком по всей длине, когда он издает стон удовольствия. Я хочу попробовать его на вкус, и я делаю именно это, обхватывая губами кончик, пока провожу языком по его члену. Александр закрывает глаза, его голова откидывается назад, когда я упираюсь рукой в его бедро, моя голова покачивается, и я беру в рот как можно больше его члена. Он задыхается, дергает бедрами, а затем стонет. — Каким бы сладким ни был твой ротик, маленькая, есть кое-что, чего я хочу больше. И если ты продолжишь так сосать меня… Мне не нужно спрашивать, что он имеет в виду. Меня охватывает вспышка нервозности, неуверенности в том, что я могу сделать это так, чтобы удовлетворить его, что у меня это получится. Но я встаю, стягиваю платье через голову, и вижу жар в его глазах, когда он жадно обшаривает мое тело. Я быстро снимаю все остальное, внезапно испытывая большее, чем когда-либо, желание прижаться своей обнаженной кожей к его. Шезлонг достаточно широк, чтобы я могла оседлать его, не соскальзывая с него коленями, и я забираюсь на него, двигаясь вверх по его телу, глядя на его толстый, твердый член, прижатый к его животу. Его голубые глаза блестят от вожделения, челюсть сжата от желания, но нежные слова, которые он бормочет, когда я оседлаю его бедра, противоречат этому. — Так медленно, как тебе нужно, маленькая, — бормочет он. — Занимайся со мной любовью, как пожелаешь. Я твой полностью. Я резко вдыхаю, выгибая бедра, когда трусь о него, моя киска намокла от моего возбуждения. Я вся взмокла, жажду его, и я вознаграждена его глубоким стоном, когда я скольжу по всей длине его члена, мой клитор натыкается на гребень его головки и заставляет меня снова стонать от удовольствия. — Да, — Александр откидывает голову назад, его руки касаются моих бедер. — Используй меня для своего удовольствия, маленькая. Сделай меня своим. Это так приятно, что я хочу попробовать это снова. Я двигаю бедрами, прижимаясь к нему клитором, его скользкая, горячая предварительная сперма смешивается с моим возбуждением и создает скользкую поверхность с нужным количеством горячего, восхитительного трения. Моя собственная голова откидывается назад, мои руки упираются в его грудь, когда я терзаюсь о его член, с каждым движением приближаясь все ближе и ближе к оргазму.