— Ну, так возьмите других. — Нет никого, кто-то предупредил об облаве. Здание пустое. Только этот придурок стучал в дверь, видно, долго не был в городе или ещё что. Кепи слетела с головы убитого. Седые пряди волос разметались по мокрой брусчатке. — Старик совсем, а туда же, — гестаповец зло сплюнул в испещрённое морщинами лицо покойника, — решил потягаться с Германией. — Он с сожалением протянул: — А мог бы сказать что-то ценное, развязывать язык я умею. Опять ты лишил меня удовольствия. — Он же не еврей. — Эрих выдавил на лице улыбку и сам начал оседать, придерживаясь обеими руками за стену. — Что с тобой? — Шульц только сейчас заметил, что по плащу жандарма стекают перемешенные с кровью капли дождя. — Ты ранен? — Он первым выстрелил, но не беспокойся — рана ерундовая. — А я думал, что оба выстрела сделал ты. Ох, и шустрые эти сопротивленцы. — Немец позвал на помощь, придерживая рукой склонившегося на бок друга. — Ну и невезучий ты… Глава 5 Эрих очнулся от резкой боли, словно кто-то вонзил нож чуть ниже печени. — Не шевелись, нельзя. — Карие глаза на бледном лице казались огромными. — Врач наложил на рану повязку. Тебе повезло: пуля прошла навылет. Щредер обшарил взглядом стены просторной комнаты, пытаясь вспомнить, что с ним произошло. — Как я оказался дома? — Он с удивлением разглядывал белое одеяние певицы. — А тебе идёт наряд медсестры… — Пауль привёз. Он и врача доставил сюда. Тебя осмотрели в госпитале, но, так как ранение не угрожает жизни, перевезли домой. Настоял твой отец. — Он был здесь? — Да, недавно ушёл, и мама тоже. — Изабелла поправила под его головой подушку. — У тебя очень красивые родители. — Это да, и заботливые… — Эрих не мог скрыть сарказма. — Видишь, как хлопочут над единственным сыном. Белла виновато опустила взгляд, извиняясь за чужие поступки: — Они не могли остаться. Какой-то обязательный ужин… — Не стоит оправдывать их. Они всегда покупали любовь — свою, чужую… Так почему с ребёнком должно быть по-другому? Но не надо меня жалеть, я вырос с няней и бабушкой, мне хватало женской любви: настоящей, искренней. Он с интересом разглядывал чуть великоватый халат, накинутый на плечи певицы. — А тебе идёт белый цвет. — Я когда-то работала в госпитале, проходила практику. — Изабелла осеклась, словно сказала что-то лишнее. — Это всё было как в другой жизни. До войны. Я училась… — Она замолчала. — Ну да это не важно. Ты рос рядом с хорошими женщинами, и… я тоже люблю тебя! — Вот видишь!Так что со мной всё в порядке. Наклонись, хочу что-то сказать. — Белла склонила голову. — Ещё ниже… ещё. — Его щёк коснулись кончики убранных за уши локонов. — Теперь поцелуй раненого… Щредер запустил пальцы в пышные волосы, впившись губами в мягкую плоть её уст. — Я тоже люблю тебя, — прошептал Эрих в перерыве меж поцелуями. — Приляг рядом… — Что ты задумал?Тебе нельзя двигаться… — Ты можешь сделать всё за двоих, я помогу… — Вот уж нет, только не сейчас! — Она мягко отстранилась. — Не нужно таким образом доказывать свои чувства. Я верю на слово. — «На слово»? Изабелла рассмеялась, заметив, как вздыбилась простынь в районе паха раненого. — Я чувствую твою взаимность! — Вот и умничка. А теперь всё-таки приляг… чувственная медсестра… — Он похлопал рукой по матрасу. — Обещаю, приставать не стану. Я ужасно соскучился и хочу хотя бы прикасаться к тебе. — Эрих изобразил жалость в глазах и с придыханием прошептал: — Пока жив… — но, заметив совершенно не ту реакцию, что ожидал у потянувшейся к шприцу девушки, более бодро добавил: — Просто поговорим. Оказывается, я так мало о тебе знаю… — Ровно столько, сколько нужно, — оборвала его Изабелла, взяв в руку ампулу. Щредер использовал последний аргумент примирения: — Жених должен узнать о своей невесте всё до свадьбы! Тем более что с моей тайной — родителями и их ко мне отношением,– ты уже знакома. — «Невесте»? — Белла округлила глаза. — Ты сейчас шутишь? — Нет! — Эрих указал взглядом на дубовый комод, стоящий у противоположной стены. — Хотел сделать это на Рождество, но, в связи с участившимися ранениями, потороплюсь. Достань коробочку из верхнего ящика. Изабелла растерянно смотрела ему в лицо. — Я не могу этого сделать… — Почему? — Сватовство подразумевает знакомство с папой и мамой, а их нет во Франции. — Ничего страшного, под венец тебя может повести дядя. Пышной свадьбы не обещаю — время не то, но вот путешествие в Италию, где познакомлюсь с твоими родителями, и в Германию обеспечу. Я покажу тебе места, где провёл детство. — Мне нужно подумать… — Конечно, но ты хотя бы примерь кольцо. Надеюсь, с размером не ошибся? Белла откинула крышку бархатного футляра и с восхищением замерла. Крупный бриллиант желтоватого оттенка, размещённый на золотом ободке, играл отшлифованными искусным ювелиром гранями. — Какая красота… — Тебе нравится? — Очень! — Давай всё-таки я сам тебе его одену. Помоги, одной рукой не очень удобно… Эрих сжал кольцо и осторожно направил на тонкий пальчик певицы; та закусила от волнения губы. — Ну вот, я с закрытыми глазами могу определить твои параметры. — Вижу. — А теперь помолчи, подумай пару минут и ответь искренне. — Он прокашлялся и продолжил: — Изабелла Моретти, согласишься ли ты носить фамилию Шредер и сделать бедного жандарма самым счастливым человеком на свете? Обещаю быть примерным мужем, любить, холить тебя и наших детей, всегда быть рядом! — Всегда-всегда? — Пока смерть не разлучит нас! — А как же твои родители?Они вряд ли согласятся на сноху — безродную итальянку. — А куда они денутся? Я взрослый, независимый мальчик, — как ты успела заметить,– и обхожусь собственными деньгами. Роскошной жизни не обещаю, но кусок масла на батон свежего хлеба всегда смогу заработать. — Эрих, заметив сомнение в карих глазах, с сарказмом добавил: — Ты же видела сегодня, насколько им наплевать на всё, что со мной происходит. Лишь бы не плакал и не надоедал. Жив — и ладно. — Думаю, они не поняли серьёзности ранения, а на медсестру просто не обратили внимания. Хотя месье Шульц представил меня, как твою близкую знакомую. — Пауль? — Это он оповестил меня о твоём ранении, я же говорила. И сюда тоже он привёз, замучил расспросами: кто я, где познакомилась с тобой, в каком месте Италии живут мои родители. — Не обращай внимания — это издержки службы. Он всё обо всех хочет знать. — Я не в обиде. Он очень за тебя беспокоится. — Даже слишком. — Шредер поцеловал тонкие пальчики невесты и притянул за руку, вынудив присесть на кровать. — Ему жаль, что наша семья когда-то покинула Германию. — А теперь ещё ты пытаешься связать судьбу не понять с кем. — Я женюсь на самой талантливой, преданной, красивой женщине Парижа — лишь это важно. Так что ты ответишь на моё предложение? — А у меня есть выбор?