Отправленный в детскую Даниэль не протестовал, интуитивно чувствуя мамину сверх напряженность, а только спросил: — Мамочка, тебе очень плохо? Ты чего-то боишься? — Нет, мой хороший, я радуюсь. — Чему? — Тому, что скоро смогу познакомить тебя с тётей и дядей. — Соседями? — Нет, родными. Я когда-то их потеряла, а теперь снова нашла. — А папу? — Что «папу»? — Тоже скоро найдёшь? Бейла не знала, что ответить ребёнку, с недавних пор особо настойчиво требующему рассказать об отце. Он даже не отреагировал на новость о новых родственниках, наверное, совершенно не поняв, как дяди и тёти, коих так много кругом, могут быть ему родными. — С папой намного сложнее… — Всё, что она смогла рассказать крохе-сыну, так это то, что папа был полицейским и пропал на одном из заданий, охотясь за опасным преступником. — Хорошо, я подожду. Только ты найди его обязательно, ладно? Хватит ему жить во Франции. Мальчик уже прикрывал за собой дверь, но решил добавить слова, которым всегда так радовалась мама: — Я люблю тебя, мамочка… Глава 9 Бейла затаила дыхание, высчитывая количество гудков, словно набат, бьющий в барабанную перепонку. Она пропустила момент, когда на том конце проводы слабый женский голос невнятно ответил: — Да? И лишь после второго по счёту вопроса: «Почему вы молчите? Кто это? Говорите…» — смогла прошептать сначала едва слышно: — Это я, Элен, — а затем почти прокричала, не в силах сдержать хлынувшие из глаз слёзы: — Сестрёнка моя дорогая, это Бейла. Ты не узнаёшь меня? — Бейла… — Не вопрос, а скорей утверждение и тяжёлый вздох облегчения, и радость, и благодарность судьбе — за подарок. Всё вместе в одном громком вскрике: — Я знала, что ты найдёшь меня! Знала… — и тоже плачь. Они рыдали каждый в свою, скрипящую помехами мембрану, несколько минут не в состоянии говорить, лишь всхлипывали, не выпуская тяжёлый пластик из намокших от слёз ладоней. Боясь, что стоит оторвать трубку от уха — и абонент на том конце провода снова исчезнет, раствориться в огромном мире людей, человечества разных стран, языков, вероисповеданий и цвета кожи. — Я искала тебя… — Я так долго тебя разыскивала… — Ты жива… — Слава Богу, ты выжила… Бейла вытерла слёзы и высморкалась в платок. Кому-то надо было начинать разговор, кто-то должен быть более сильной, а раз она старшая… — Ну, хватит сырость разводить. Сестрёнка, милая, как тебе удалось спастись? Всех, кого забрали, отправили в лагеря смерти. Как вы с мамой оказались в деревне, она же в сотне миль от Парижа? — Нас спас Эрих и вывез к своим родным. Он очень хороший, Бейла, и… мой муж… — Я знаю, что ты вышла замуж сразу после войны. Ты счастлива? — Очень! Особенно сейчас. Все, кого я люблю, теперь со мной рядом. А ты замужем? — Нет, не сложилось пока, но давай поговорим о тебе. У вас есть дети? — Нет, мы не можем… Эрих не может. Бейла облегчённо вздохнула. Она боялась признаться себе, что до последней секунды опасалась: вдруг Тейлор каким-то странным образом окажется Эрихом Шредером. Но отец её сына не был бесплодным. — Прости, что тереблю твои раны. — Всё нормально. Да и не думаю, что я смогла бы выносить и родить ребёнка. Господи, какое счастье, что ты нашлась… И снова всхлипывания били набатом в сердце сестры. — Не плачь, такой праздник сегодня. Радость двойная для нас. — Праздник? — рыдания прекратились. — Конечно, мы снова вместе. — Ты не зажгла вчера свечу? — Бейла сморщилась, недовольная, что вопрос прозвучал слишком резко. Когда-то именно она была противником веры отца. Девочка-атеистка, выросшая в семье католички и иудея. Но разве до праздников сейчас прошедшей через ад химии сестре. — Ты в детстве любила крутить волчок, уплетая мамины картофельные оладьи… — Ханука… — Элен зарыдала в голос, проговаривая сквозь слёзы: — Прости меня, сестрёнка, я не в том состоянии, чтобы радоваться. Порчу жизнь всем, кто рядом. Совсем не веду счёт дням. Значит, и Рождество скоро? — Да, в этом году совпадает с последним днём Хануки. — Двойной, нет, тройной праздник. Я приеду к тебе на Рождество. — Может быть, лучше я к вам? — Нет, мне всё равно нужно будет показаться врачу. Ты прости, что не спрашиваю, как тебе удалось найти меня. Догадываюсь… — Я хотела бы поменяться с тобой, отдать свою кровь… — Не нужно, Бейла, пожалуйста, не жалей меня. — Прости. — Это ты прости, что так подвожу вас. — Нас? — Эриху тоже страшно остаться одному. У него никого кроме меня нет. Вернее, не было… — Она ненадолго замолчала, тяжёлое дыхание говорило о степени перенесённого волнения. — Я хочу, чтобы вы познакомились. Поддержи его, когда я уйду. Бейла кусала кулак, сдерживая крик.Её любимая девочка всегда готова заботиться о ком угодно, кроме себя. Даже сейчас, перед лицом смерти… — Поддержу и не брошу. Мы не будем одни. Элен закашлялась, перемежая сухой надрыв со всхлипами. — Милая, успокойся, ложись, я замучила тебя вопросами. Отдохни.Я позвоню завтра, хорошо? — Нет, не нужно. — Голос на том конце трубки был больше похож на карканье. — Продиктуй адрес и жди нас вечером на Рождество. Мне нужно собраться с силами. Бейла сжала веки, удерживая застилающую глаза влагу. — Конечно, родная, я буду ждать, тогда и поговорим. Я люблю тебя. Передавай привет мужу. — И я… Бейла вновь услышала рвущий лёгкие хрип, удар трубки о рычаг сброса и опустошающие душу гудки сожаления. Слишком частые, чтобы внушать надежду. Звуки уходящего из настоящего времени абонента… Глава 10 Она в который раз бросила взгляд в зеркало, критически рассматривая стройную брюнетку, выряженную в новое синее платье. Минимум косметики подчёркивал, не утяжеляя, правильные черты лица. Глаза и губы блестели. Первые — в предвкушении радостной встречи; вторые — благодаря капельке блеска для губ. Она потянула вниз тугой завиток волос у виска, пробормотав: