– Слушаю, товарищ старший лейтенант? – Высадка десанта, как я понимаю, не планируется? – Нет, решение о нашем участии в боевых действиях пока не принято. По крайней мере, до меня ничего подобного не доводили. Но при возникновении каких-либо непредвиденных обстоятельств, например, прямой угрозы кораблю, разрешено принимать решения самостоятельно. В любом случае ваши подчиненные должны быть готовы к любому развитию ситуации. – Так точно, – кивнул Степан, быстро переглянувшись с ротным, капитаном Руденко. – Да, и вот еще что, – Павловский усмехнулся. – Согласно официальной версии, наши корабли прибыли с Тихоокеанского флота для оказания помощи черноморцам, прошу иметь это в виду. Подобное стало возможным в связи с полученной разведкой достоверной информацией о том, что Япония завязла в боях с американцами и не собирается нападать. Всем придерживаться этой версии, это приказ. Командирам подразделений обеспечить необходимую секретность, так что никаких шевронов с обозначением ЧФ быть не должно. Во время выгрузки общение с местными бойцами свести к необходимому минимуму. Не молчать, понятно, но и не трепаться направо и налево… Следом был недолгий ночной переход, и к четырем утра БДК, разметав носом стену утреннего тумана, на сей раз самого обыкновенного, подошел к Мысхако. И морпехи вместе с малоземельцами почти три дня таскали ящики с боеприпасами и прочим боевым и сопутствующим имуществом. После чего началась погрузка раненых, которых размещали как в кубриках, так и в трюме и даже на палубе. А затем, не успел «Новочеркасск» отвалить от берега, немцы начали контрудар. Начали, как водится, с массированного артобстрела, накрывшего огненным валом весь плацдарм, благо расстояние позволяло вести огонь на всю глубину советской обороны. Как Степан ухитрился оказаться за передком, да еще и встретиться там со своими бывшими бойцами? Вышло все, в общем-то, абсолютно случайно. Хотя, как старлей с некоторых пор убедился, случайности на войне – неотъемлемая часть ратной жизни, встречающаяся куда как чаще, нежели в мирное время. Когда выгружали ящики с медицинским имуществом, Алексеев столкнулся со старой знакомой, санинструктором Тамарой Ролевой, той самой Кнопкой из отряда Куникова, с которой он познакомился, ненадолго оказавшись в санбате после контузии. И от которой благополучно сбежал, отговорившись некими «особыми правилами разведчиков». Как ни странно, Тамара, несмотря на прошедшее время, непривычную экипировку и каску, узнала его сразу: – Ой, товарищ старший лейтенант, это вы?! – Это я, – не стал спорить морпех, тоже вспомнив миловидного санинструктора, некогда понравившегося Аникееву (интересно, подарил ей Ванька тот доставшийся от покойного хера-майора пистолетик?). – Привет, Тома-Тамара. Распоряжайся, куда ящики ставить, тяжелые, зараза, все руки оттянули! – Эти вон в тот блиндаж несите, у нас там склад медикаментов и перевязочных средств, – сориентировалась девушка, незаметно, как ей казалось, зыркая на незнакомый камуфляж и заброшенный за спину автомат. – А остальные – вон туда, под навес, дальше уж мы сами разберемся. Это все или еще что-то будет? – Похоже, все, – пожал плечами Алексеев. И задал интересующий его вопрос: – Тамар, не знаешь, где старшину Левчука найти? Пока пара свободных минут имеется, хотел повидаться. – Знаю, – понурилась Ролева. – Только не судьба вам встретиться, они еще вчера на ту сторону ушли, мне Ванюшка… то есть, виновата, красноармеец Аникеев шепнул, что в разведку пойдут. – Щеки девушки при этих словах предательски заалели, из чего морпех сделал глубокомысленный вывод, что отношения с Ванькой у них продолжаются. – Понятно. Жалко, но, видать, и на самом деле не судьба. Ладушки, как увидишь кого из моих ребят, передавай привет, скажи, мол, жив-здоров и все такое. Все, побежал. Бойцы, возвращаемся к кораблю. Васильев, харе на девушку пялиться, у нее жених имее… Старший лейтенант не договорил: над головой знакомо курлыкнуло, и земля метрах в тридцати вздыбилась подсвеченным короткой вспышкой дымным фонтаном. Противно завыли осколки, стегануло каменным крошевом. Следом рвануло еще раз, но очередной снаряд, к счастью, упал еще дальше. Рванув за руку испуганно пискнувшую санинструкторшу, Степан потащил ее к блиндажу, срывая голос, заорав впервые попавшим под артобстрел и оттого откровенно затупившим пацанам: – Укрыться! За мной! Не тормозить, блин, вон туда!!! Следующие минут сорок отсиживались в выдолбленной в склоне балки просторной землянке, ежесекундно подпрыгивающей от новых разрывов. Несмотря на солидные размеры, места для девятерых набившихся в укрытие людей – семерых морпехов, санинструктора и самого Алексеева – оказалось мало, даже присесть было негде. С потолочного перекрытия сыпались земля и мелкие камни, сквозь щелястую дверь тухло воняло сгоревшей взрывчаткой; пацаны, облапив автоматы, испуганно вращали глазами, вздрагивая от каждого нового удара. Забившаяся в дальний угол Ролева держалась лучше, привычно прикрывая, словно это могло чем-то помочь, обруши очередной снаряд свод рукотворной пещеры, голову скрещенными руками. Единственным же, кто оставался совершенно спокойным, был старший лейтенант. Степан даже не стал снова поминать дежавю, лишь отстраненно прикинул, что уже в третий раз пережидает огневой налет в землянке. Сначала был трофейный блиндаж в Южной Озерейке, затем – бомбежка партизанского лагеря, сейчас – Малая земля. Или в четвертый, с учетом атаки Ю-87, во время которой фрицы едва не разнесли «бронезапорожец» вместе с захваченной шифромашиной. Которому, как выяснилось, ничего не угрожало, поскольку бомбы долбанули совсем в другое место, однако морпех этого не знал, проявив ненужный героизм… впрочем, это, как принято говорить, уже совсем другая история. Сейчас же старлей, как ни странно, никакого страха не испытывал вовсе. Нет, в животе, понятно, знакомо щекотало, но и не более того. Почему? А фиг его знает почему… скорее всего, ответа на сей животрепещущий вопрос просто не было. Ну, по крайней мере, у него. Просто подумалось вдруг, что не для того же его во второй раз забрасывает в далекое прошлое, чтобы сейчас просто тупо завалить тоннами камня и земли?! Как-то глупо и бессмысленно бы вышло, «действие ради действия», так сказать… Пока дожидались окончания артобстрела, Степан прикинул, что «Новочеркасск» уже наверняка ушел – подвергать корабль опасности кап-два Павловский не имел права. И с первыми же упавшими на плацдарм фашистскими снарядами обязан был выйти в море, взяв курс на Геленджик, особенно с учетом множества взятых на борт раненых. Значит, он с пацанами пока остается на Малой земле. Нарушение приказа? А вот и хренушки, просто стечение обстоятельств, которое на войне встречается с завидным постоянством! Никто не запрещал старлею Алексееву оказать помощь тому замотанному, буквально шатающемуся от усталости военврачу, что попросил дотащить последнюю порцию ящиков до санбата, поскольку помогавшие в разгрузке ходячие легкораненые уже тупо выдохлись и сами едва волочили ноги от усталости. Единственное, что слегка смущало, так это то, что сейчас с ним остались именно те, кто присутствовал при первом «попадании» в прошлое, все семеро. Не хватало только Никифорова с Боровым, мехвода и наводчика его бэтээра, оставшихся на борту БДК. Впрочем, об этом морпех старался не думать: возможно, это что-то значит, возможно, нет. Важно другое – он снова на плацдарме. И когда фрицы, наконец, настреляются, нужно срочно отыскать штаб и доложиться Кузьмину или Куникову. Ну, или кто тут сейчас командует? Хорошо бы, если те, кто его знает лично, это мигом снимет кучу ненужных вопросов, поскольку палочки-выручалочки по имени «капитан госбезопасности Шохин» при нем нынче не имеется. Хотя насчет корабля они наверняка в курсе (помощь с ТОФа, блин!), значит, останется лишь выйти на связь с «Новочеркасском» и доложить, что он жив-здоров. А дальше? Даже не смешно – по обстоятельствам, понятно! Поскольку это, судя по всему, его единственный и неизменный девиз, по крайней мере здесь, в сорок третьем году… Взрывы снаружи понемногу стихли, и Алексеев, оглядев перепуганных, но, спасибо оказавшемуся в блиндаже санинструктору, держащих марку морпехов, осведомился: – Ну, чего, бобры, выдыхайте помалеху, отстрелялись фрицы, можно наружу выбираться! Томка, ты там как, жива? – Нормально, тарщ старший лейтенант, – почти нормальным голосом отозвалась из своего уголка девушка, отряхивая запорошенную пылью ушанку. – Не впервой. Просто сегодня что-то долго, обычно они больше десяти минут снарядами не кидаются. – Излишки, видать, утилизируют, – фыркнул Степан. – Слушай-ка, товарищ санинструктор, штаб обороны на прежнем месте остался? Мне б доложиться, желательно поскорее. С товарищами Кузьминым и Куниковым все в порядке? Живы? – Живы, – посветлела лицом Ролева. – Я вчера им сама перевязки делала, ранения заживают хорошо, повезло. А штаб теперь в подвале одного из домов располагается, в прежний пару дней назад бомба угодила, хорошо, внутри никого не было! Я вам бойца из легкораненых дам, проводит. Вы сейчас уходите? – Сейчас, красавица, – кивнул старлей. – Некогда нам, и так кучу времени потеряли. Если Ваньку вдруг встречу, может, передать чего? – С чего б мне ему что-то передавать?! – вскинулась Тамара, густо запунцовев щеками и кончиками аккуратных девичьих ушек и торопливо отводя взгляд. – Но, если вдруг свидитесь, скажите, чтоб… хотя нет, не нужно ничего говорить! Совершенно ничего важного! Просто привет передайте, и довольно. Ну, можете еще сказать, что жива-здорова. – Ну, не нужно так не нужно, – покладисто согласился Степан, скрыв улыбку. – А привет передам, мне не трудно. Бойцы, на выход. Оружие проверить, привести себя в порядок. Старостин, помоги дверь открыть, привалило чем-то с той стороны… Капитана третьего ранга Кузьмина отыскали без проблем, спасибо приданному санинструктором провожатому. Слегка прихрамывающий на левую ногу старший матрос (судя по тому, что его не отправили на борт БДК, ранение было легким) проводил их до самого штаба, как и сказала Тамара, располагавшегося в подвале одного из разрушенных почти до основания двухэтажных зданий городского пригорода. Место было выбрано с умом – от дома осталась лишь одна стена, все остальное превратилось в солидный курган из обломков кирпича, несущих конструкций и кровли, представлявший неплохую защиту даже от прямого попадания. Да и не стали б фрицы прицельно лупить по этим руинам, с чего бы вдруг? А вот обширный, из нескольких помещений подвал практически не пострадал. – Вот это штаб обороны и есть, – уточнил раненый, указав направление рукой. И, поколебавшись, все же задал мучивший его с первой секунды знакомства вопрос: – Товарищ старший лейтенант, разрешите спросить? – Если про оружие и экипировку, то не отвечу, извини, братишка, – ответил Степан. – Опытные образцы, проходят испытания в боевых условиях. Секретные, понятно! Коль признают удачными, скоро, глядишь, и в войска пойдут. И, глядя на донельзя разочарованное лицо стармоса, вытащил из разгрузки гранату, стандартную «пятую» эргэдэшку: – Ладно, не журись, браток! На вот тебе подарочек, как вернешься на передовую, порадуешь фрицев. «Эргэдэ… эхм… сорок три» называется, дальнейшее развитие сорок второй, но в ладони куда удобнее лежит. Наступательная, понятно. Использовать так же, замедлитель горит три-четыре секунды. – Спасибо, тарщ старший лейтенант! – просиял морской пехотинец, принимая овальное «яйцо». – Разрешите идти? – Свободен, – отмахнулся Алексеев. – Бойцы, за мной. Лишнего не болтать, говорить с командованием стану сам. Это понятно? Добро, тогда потопали… Сказать, что Олег Ильич удивился появлению старлея, – не сказать ничего. Несколько секунд он вглядывался в его лицо, затем, пораженно сморгнув, волевым усилием взял себя в руки: – Старлей, ты?! Но… вы с товарищем капитаном ведь погибли, когда катер под немецкую бомбу угодил? Значит, выжил, не утонул?! «И он туда же, – мысленно вздохнул Степан. – Блин, да они точно все сговорились про одно и то же спрашивать! Прямо заговор какой-то, чесслово…» – Так точно, выжил. Нас только за борт сбросило, а потом почти сразу и подобрали, даже не особенно и замерзли. Разрешите доложить? – Так, погоди-ка… – нахмурился кап-три, с похвальной быстротой сложив два и два. – Получается, сейчас ты на том транспорте прибыл, что груз с Большой земли доставил? Который с Тихоокеанского флота нам в помощь перебросили? И который прямо к пляжу пристал? – Так точно, – кивнул морпех. Врать Кузьмину было неприятно, аж скулы сводило, но иначе никак, поскольку приказ Павловского никто не отменял. С другой стороны, он практически и не соврал. Высадился с БДК? Именно так. А уж откуда там прибыл сам десантный корабль, с ТОФа или из далекого будущего, дело второе. – А это? – Кузьмин кивнул на камуфляж и висящий на плече «калаш». – Экспериментальные прототипы… тарщ капитан, вы меня насчет всего этого лучше не спрашивайте, – все-таки не выдержал Степан. – У меня приказ о неразглашении. Обманывать вас не хочу, а правду рассказать права не имею. – Понял, – медленно кивнул капитан третьего ранга, с прищуром вглядываясь в лицо морпеха. – Нда, старлей, в том, что ты совсем не прост, я еще там, в Озерейке, понял. И не ошибся, как выяснилось. Да и потом тоже странностей хватало. Ладно, Степан – тебя ведь так зовут, верно? – не напрягайся, не стану я ничего выяснять, сочтут нужным – сообщат. Мне доложили, что ваш корабль, как артналет начался, ушел, а ты, так выходит, остался? – Так точно, остался. Со мной еще семеро бойцов, мое… новое подразделение. Помогали разгружать медицинское имущество, в расположении санбата попали под обстрел, пересидели в блиндаже. Вернуться на корабль в ближайшее время, насколько понимаю, возможности не имеется, потому и решил доложиться. О прибытии, так сказать. Да и вообще… вы ж знаете, тарщ командир, не могу я без дела сидеть! Может, в чем помочь нужно, разведать там чего? Да хоть просто в бой пошлите, немцы, вон, насколько понял, снова вперед поперли. – Может, и нужно… – со странным выражением лица глядя на Алексеева, медленно кивнул Олег Ильич. – Значит, так, старлей, не доверять тебе у меня оснований не имеется, скорее, наоборот. Твоя бывшая группа под командованием старшины Левчука еще вчера ушла в немецкий тыл. Возвращаться собирались вот этим маршрутом, примерно там, где вы прорывались вместе с партизанами, – Кузьмин ткнул карандашом в подробную карту северо-западных районов города. – Но фрицы начали огневой налет, и что с ними сейчас, неизвестно. Группу желательно встретить, примерно вот в этом квадрате, и помочь отбиться от возможного преследования. Сбегаешь, старшо́й? Очень уж нам нужна информация, что они с собой несут! А в том, что Левчук ее добыл, я нисколько не сомневаюсь, вы с ним никогда пустыми не возвращались. Приказывать тебе я, понятно, никакого права не имею, поскольку ты не в моем подчинении, так что просто прошу. Человек ты везучий, вон каких дел за две недели наворотил – глядишь, и сегодня свезет. – Да не просто сбегаю, тарщ командир, слетаю! – не сдержался Степан. – Разрешите выполнять? – Погоди, – усмехнулся кап-три. – Пароли и отзывы не хочешь взять? На передке, понятно, уже бой идет, но может и пригодиться… Глядя вслед стремительно двинувшемуся к выходу из подвала морскому пехотинцу, Кузьмин лишь покачал головой, негромко озвучив уже не в первый раз приходящую в голову мысль: – И все же… кто ж ты такой на самом-то деле, а, старлей? Еще и корабль этот невиданный – какой там, на хрен, транспорт?! В трюме полно бронетехники, ее, как брезентом ни накрывай, все одно разглядишь. И ведь прямо на берег носом выполз, бойцы, когда ящики таскали, даже ног не замочили. Для высадки десанта он предназначен, однозначно! Вот только… отчего ж танки не выгрузили, коль привезли? Непонятно… Да и насчет Тихоокеанского флота – тоже полная чушь, нет у нас подобных кораблей, однозначно не имеется! И что в итоге? А в итоге выходит, что… ничего не выходит, поскольку ничего не понятно… Раздраженно дернув щекой, капитан третьего ранга пожал плечами: ладно, командованию виднее. Его дело – фрицев сдержать, не позволив оттяпать от плацдарма ни одного метра, ни одного даже самого разрушенного здания. Как в той довоенной песне пелось, «своей земли вершка не отдадим». И, благодаря тому, что всю последнюю неделю прибывали подкрепления, сил и средств для этого вполне достаточно. А уж с учетом того, сколько именно боеприпасов привез этот непонятный «дальневосточный транспорт», и подавно – судя по донесениям, патронно-снарядный голод на плацдарме закончился раз и навсегда. Ну, а с остальным? С остальным – разберемся… Глава 11. Снова вместе Малая земля, 22 февраля 1943 года Нормально поговорить с Левчуком и ребятами по дороге не удалось, поскольку пришлось в темпе вальса двигаться в направлении штаба и прочих более безопасных для морпеховских организмов мест, нежели передовые позиции советской обороны: бой потихоньку разгорался по всей линии соприкосновения. Не везде с одинаковой интенсивностью, понятно – главный удар гитлеровцы нанесли, как и докладывала разведка, с северо-западной стороны Цемесской бухты через городские кварталы, отвлекающий – в направлении цемзавода «Октябрь». На хитрость наши не повелись, хоть бои в том районе завязались достаточно серьезные. В ответ на немецкую артподготовку заработала и наша артиллерия, бьющая по разведанным целям, как через бухту, так и с плацдарма – наличие у малоземельцев нескольких гаубичных батарей оказалось для фашистов крайне неожиданным и неприятным сюрпризом. Прицельной или нет оказалась контрбатарейная стрельба, сказать было сложно, поскольку били главным образом «по координатам», шерстя указанные разведкой квадраты не слишком частым осколочно-фугасным гребнем, но достаточной плотности огня, дабы всерьез поколебать решимость атакующих, достичь определенно удалось. Когда совсем рассвело, фрицы подключили авиацию, однако низкая облачность и на сей раз вовремя появившиеся советские истребители свели эффективность бомбардировок практически на ноль. Да и всерьез усиленное за последние дни зенитное прикрытие тоже не осталось в стороне, показав себя во всей красе – зря, что ли, на Малую землю отправляли исключительно обстрелянных и успевших повоевать зенитчиков? А следом за верткими «лавочкиными» пришли уже советские штурмовики и пикирующие бомбардировщики, несмотря на неподходящие метеоусловия вывалившие на противника тонны взрывчатки, чугуна и зажигательной смеси… – Нет, Ильич, докладывай сам, – мотнул головой старлей. – Я-то тут каким боком? Попросили вас встретить – мы и встретили. А мне с пацанами нужно переговорить, первый бой у них, должен понимать. Да хоть меня под Озерейкой вспомни – тупил ведь не по-детски! Спасибо, ты мне вовремя мозги вправил. Вот и им тоже нужно… мозги в нужном направлении развернуть. Ну, а потом и с нашими с тобой ребятами тоже парой-другой слов перекинусь, соскучился по всем вам – жуть как! – Да понятно все, командир, чего ты в самом деле… – пожал плечами старшина. – Только товарищ капитан третьего ранга тебя все одно призовет. Так что находись где-нибудь поблизости, добро? – Да куда ж я денусь с подводной-то лодки? – хмыкнул Алексеев. – Да, держи вот, чуть не забыл. Степан протянул Левчуку залитые засохшей кровью документы и жетон (цепочка где-то благополучно потерялась): – Это я с одного из тех камуфляжных снял, с пулеметчика, если точно. Передай Кузьмину, у товарища капитана наверняка найдется, кому разобраться, что за звери с вами пересеклись – какие-то пришлые эсэсманы или снова наши старые знакомые с цветочным названием? – Это ты про егерей, что ль? – хмыкнул Семен Ильич, без малейшей брезгливости забирая слипшуюся картонку удостоверения и овальную пластинку немецкого «смертника». – Спасибо, старшî́й, а то сам я, стыдно признаться, как-то даже и не догадался. Тарщ лейтенант, разрешите идти? – Разрешаю, – шутливо откозырялся в ответ морпех. И, проводив взглядом старшину, потопал к своим бойцам, которых к этому времени плотно взяли в оборот Баланел с Ивченко и Аникеевым. Морпехи с разведчиками обосновались под единственной уцелевшей стеной разрушенной двухэтажки, в подвале которой и располагался штаб. Подошел незаметно, расслышав окончание произнесенной Никифором фразы: – …океанский флот на такие автоматы перевооружили? А нас-то когда? Мы, чай, не в тылу сидим, а воюем.