– Держи, Дань, вот эту передашь командованию плацдарма, а вторую, как и обещал, можешь оставить себе, пригодится. Я б тебе и фломаст… химический карандаш подарил, да самому нужен, извини. Да, насчет взаимодействия, чуть не позабыл. – Степан протянул Даниилу сложенный вдвое лист: – Таблица подачи световых сигналов ракетами, в том числе и для летунов, ежели они, конечно, прилетят. Тут ничего сложного, сигналы стандартные, разберешься. Все, бывай, после боя увидимся! Отвернувшись от собирающегося еще что-то сказать или спросить лейтенанта, Степан вытащил из кармашка разгрузки портативную рацию, вызывая командиров второго и третьего взводов. Связь, как и обещал капитан второго ранга, исправно работала – в отличие от немецкой, которую сейчас во всех диапазонах активно давили системами РЭБ. Ну, по крайней мере, очень хотелось бы на это надеяться, поскольку никакой возможности проверить не имеется. Хотя… отчего ж не имеется? – Лейтенант, еще вопрос – радиосвязь у вас есть? – Нету, – помотал тот головой, с любопытством разглядывая непонятную коробочку с крошечным экранчиком и множеством кнопок в руках Степана. – Уже минут с двадцать одни сплошные помехи. Видать, немцы что-то мудрят. А у вас, я так вижу, связь имеется? – Вот и хорошо, – улыбнулся в ответ Алексеев, подмигнув лейтенанту. – Только никакие это не фрицы шалят, так командованию и передай. Потерпите немного, скоро все заработает. С похвальной быстротой сложив два и два, Гавриленков хмыкнул: – Так это вы сделали? – Мы, – не стал спорить старлей. – Так нужно. Не привык фашист без радио воевать, вот мы его на этом и подловим… – «Первый», здесь «второй», тебя слышу. На месте, – сообщила радиостанция голосом лейтенанта Рукина. Следом отрапортовал командир третьего взвода Бределев: – «Первый», «третий» на точке. Арту сопроводил, «Клумба» готова, получает инфу с беспилотников и кораблей. Цели обнаружены, локализованы, огонь по готовности. Дорогу расчистят. Обещают не мазать. – Принял, – с облегчением выдохнул старлей. – Работаем по плану «раз», без изменений. Квадраты «10—1» и «10—4», «третий» в прикрытии и на подстраховке. В случае чего, поможешь, но аккуратно, у тебя по броне недобор. Готовность пять минут, начинаем после «Клумбы». Воюем, мужики! Удачи. Конец связи… Глава 16. План «Раз» Новороссийск, район цемзавода «Октябрь», 23 февраля 1943 года Помянутый старшим лейтенантом «План раз», в кратчайшие сроки разработанный совместно с предками, предполагал массированную атаку в наиболее угрожающих направлениях сразу после работы артиллерии. Конечно, три 122-мм самоходки с нежным флористическим именем «Гвоздика», принятых на вооружение в далеком (для Степана, понятно) семидесятом году прошлого века, – не столь уж и великая сила даже по меркам сорок третьего года. Вот только не в случае, когда наводчики 2С1 в режиме реального времени получают целеуказания с беспилотных летательных аппаратов и корабельных комплексов обнаружения целей и управления огнем. Особенно с учетом наличия в боеукладках корректируемых осколочно-фугасных снарядов с полуактивной головкой самонаведения «Китолов-2М», способных с первого выстрела поразить любую мишень, будь то хоть танк или самоходка, хоть укрепленная огневая точка. Впрочем, пока высокотехнологичные боеприпасы не использовали, поскольку их было совсем немного, всего по пять штук на ствол, придерживая на самый крайний случай. Справедливости ради нужно признать, что помимо первого варианта существовал еще и резервный. Если к моменту высадки гитлеровцы все-таки сумеют прорвать советскую оборону на всем протяжении и возникнет угроза окружения и отсечения десанта от моря, что делало невозможным его своевременную обратную амбаркацию[20], планировалось нанести мощный удар всеми доступными огневыми средствами. Как корабельными, включая и крылатые ракеты, так и местными, с задействованием авиации и дальнобойной артиллерии. Что оказалось бы крайне неприятным сюрпризом как для фрицев, так и для Ставки, вне всякого сомнения, имевшей касательно «Калибров» далекоидущие планы, особенно актуальные ввиду продолжающейся наступательной операции «Звезда» в районе Харькова. Именно поэтому старлей, убедившись, что работать придется именно по основному варианту, облегченно и вздохнул, прекрасно понимая, что столь расточительное разбазаривание сверхценного и немногочисленного ракетного оружия однозначно вызовет крайне негативную реакцию со стороны товарища Сталина. Да и свою главную задачу морские пехотинцы в этом случае, скорее всего, не выполнят, поскольку ни о каком наступлении речь уже идти не будет – исключительно об обороне с целью удержать хотя бы часть плацдарма и не допустить попадания секретной техники в руки противника. Однако пока все шло достаточно неплохо: сбитые с толку отвлекающим маневром торпедных катеров, ошарашенные ракетно-артиллерийским ударом береговых батарей и корабельных орудий с РСЗО, фашисты высадку откровенно прошляпили. И Алексеев со своими боевыми товарищами отнюдь не собирался предоставлять им возможность прийти в себя и должным образом подготовиться к отражению внезапной атаки… Дождавшись, когда впереди перестанут гулко бумкать, подсвечивая короткими всполохами низкие тучи, разрывы осколочно-фугасных снарядов, Степан улыбнулся: – Все, мужики, отстрелялась артель, дальше наша работа! К бою! Найдя взглядом высунувшегося из люка Никифорова, скомандовал: – Санька, бэтээр отогнать вон за те развалины, задраиться, слушать эфир. Если что, подберете нас. Но без прямого приказа вперед не соваться, ясно? Против фрицевского панцера, даже легкого, «восьмидесятка» не катит, мигом спалят. – В тылу, значит, отсиживаться? – надулся мехвод. – Вон как саушки лупили – там, поди, ничего целого и не осталось. И никого. – Арте нашей я, конечно, доверяю, но и фрицев тоже успел изучить, – мотнул головой старлей. – Уж что-что, а воевать умеют туго – уцелеет в развалинах какой-нибудь сраный панцер – и полыхнете, как спичка. Да и насчет тыла особо не обольщайся, Санек, тут везде передовая. Все, заводись и убирай «коробочку», чтоб на открытом месте не маячила. И повнимательней! Заметив в нескольких метрах сержанта госбезопасности, который все это время, словно бы случайно (угу, вот прям взял и поверил, счас!), оказывался где-то неподалеку, морпех призывно махнул рукой: – Товарищ сержант, оставьте парочку бойцов для прикрытия бэтээра, а то мало ли что. – Сделаем, – без тени улыбки кивнул Климкин, подав знак автоматчикам из своего отделения. – Казимов, Дончу, укройтесь вон там и там, глядеть в оба! Присмотрите за броневиком, чтоб никакая фашистская сволочь не подобралась. В случае чего поможете товарищам танкистам отбиться. И возьмите у Волгина еще гранат, пусть в запасе будут. Выполнять, мухой! Правильно, тарщ старший лейтенант? Жаль, пулемета лишнего не имеется, «дегтярей» у нас всего четыре штуки, никак не могу оставить. – Правильно, сержант, спасибо. Поднимайте своих людей, сейчас выдвигаемся. Кстати, насчет пулемета… – Нырнув в нутро «восьмидесятки», старлей вытянул за приклад трофейный эмгэшник, следом за которым появились два патронных короба и сумка с запасным стволом. – Держи, сержант, еще на Малой земле затрофеили. Нам он по большому счету без надобности, поскольку нештатное оружие, а вам, глядишь, и сгодится. К нему почти полтыщи патронов и сменный ствол, тоже лишним не будет. А пользоваться им вы, как я догадываюсь, не хуже фрицев умеете. И, припомнив популярную на просторах всемирной сети фразу, с усмешкой добавил: – Не благодари. – Ого, знатный трофей! – оценил Климкин. – Я тогда в прикрытии бронемашины пулемет ДП оставлю, а этот с собой возьмем, согласны, тарщ старший лейтенант? Тут и боезапаса поболе, да и мощнее он. – Сам решай, подарок же, – пожал плечами Степан. – Левчук? Ты где? – Туточки я, командир, куды ж мне деться? Да и остальные тоже в наличии и прочей боевой готовности. Двигаем? – Двигаем, Ильич, однозначно. Потопаем первыми, причем исключительно ножками, поскольку бэтээр тут оставляем. Вроде как разведка. Ну, а остальные следом, под прикрытием брони. Видишь те пару домишек в три этажа? Собственно, уже в два. Не нравятся они мне, больно уж удачно стоят. Не для нас, понятно, удачно, а для тех, кто мог туда забраться и приготовиться к обороне. Правда, по ним тоже пару фугасок прилетело, но все равно не нравятся. При этом морпех подумал, что тут, понятно, не Грозный девяносто пятого или Сирия двумя десятилетиями позже и никто не станет садить по «коробочкам» из РПГ, но и подстраховаться стоило. Да и защита у бэхи отнюдь не танковая, кинут из окна связку гранат или саперный заряд – и амба, полыхнет факелом, оправдывая свое печальное название[21]. Да хоть бы и просто из пулемета бронебойными по крыше десантного отделения и люкам долбанут, тоже мало не покажется, там всей брони аж целых пять миллиметров. Метров со ста наверняка пробьет, а тут расстояние куда как меньше, и двух десятков не будет. – Потому наша с тобой задача, – продолжил морпех, – убедиться, что оттуда никаких огнестрельных сюрпризов не случится, когда броня по переулочку между зданиями пойдет. Ну, а дальше – стремительной, как говорится, атакой захватываем позиции на соседних улицах, выбиваем уцелевших фрицев, ежели таковые обнаружатся, выходим к шоссе и удерживаем его до подхода подкрепления. Вопросы, предложения? – Да понятно все, старшо́й, – хмыкнул Левчук. – Впервой, что ли? Кто с тобой, кто со мной? Или не станем делить? Поколебавшись секунду, Степан помотал головой: – Обязательно станем, Ильич, твои-то всяко поопытнее. Аникеева с Ивченко я б себе забрал, если не против. Ванька с сержантом моим, Васильевым, вроде бы общий язык нашел, пока в бэтээре катались. Трусит пацан маленько, поддержать нужно, чтобы не дрогнул. Да и снайпер мне не помешает, штатный-то мой, Степанов, на борту остался. – Добро, – согласился старшина. – Тогда мы с Никифором на пару пойдем. Кто из твоих со мной? – Иванов с Семеновым. За последним пригляди краем глаза, в прошлый раз шибко его дохлый фриц напугал, не пообвыкся пока. А Гришка – нормально, без истерик. – Принял, – серьезно кивнул товарищ. – Пригляжу, тоже не впервой. Пошли, что ль? – Угу, погнали. Отработать нужно быстро, пока фриц от артналета не оклемался и в себя не пришел. Ну, ежели он там вообще в наличии имеется. Вперед… Настоящий бой, как выяснил сержант Васильев, пах сгоревшим тротилом и кирпичной (или цементной, хрен ее разберешь) пылью, напрочь забивающей ноздри и противно скрипящей на зубах. А не успевшей осесть после разрывов стодвадцатимиллиметровых снарядов, как минимум один из которых угодил в это здание, пыли было много, очень много. Особенно на первом этаже, куда морские пехотинцы ворвались со стороны полуобвалившегося главного входа. А еще затянувшая разрушенный холл – или как там это помещение правильно называется? – пыль внезапно полыхнула тусклыми светлячками выстрелов. Если б не намертво вбитые боевые рефлексы, Ленька, вполне вероятно, тут бы и остался. Но многочисленные тренировки не подвели, и сержант, уйдя перекатом влево, огрызнулся недлинной очередью. Справа татакнул «семьдесят четвертый» ефрейтора Олежки Старостина, прикрывая рванувшиеся в пыльное марево быстрые тени остальных морпехов. Заполошно протарахтел прожорливый ППШ Аникеева, несколько раз отработал короткими сериями с отсечкой в три патрона автомат старшего лейтенанта, вслед за хриплым выкриком «бойся!» где-то в дальнем углу гулко хлопнула ручная граната, и все стихло. – Ивченко, держи лестницу на второй этаж, мы пока этот подчистим, – раздался спокойный голос Алексеева. – Если кто появится, вали без колебаний, наших там быть не может. Бойцы, за мной, работаем. Длинный и широкий коридор с множеством дверей, за полгода боев выбитых ударной волной многочисленных взрывов авиабомб и снарядов. Некоторые еще косо держатся на покореженных петлях, преграждая проход, но большинство просто валяется на замусоренном полу, покрытом толстым слоем пыли, каменного крошева и штукатурки. Морские пехотинцы идут парами, страхуя друг друга, вдоль обеих стен. Васильев с Аникеевым вдоль левой, старший лейтенант со Старостиным – правой. Первое помещение, загроможденное изломанной, белесой от цементной пыли мебелью, пусто. Второе тоже. В третьем обнаруживается подозрительное движение, и внутрь летит граната. Взрыв выметывает из дверного проема клуб дыма, и комнату крест-накрест пересекают две очереди, одна из пистолета-пулемета, вторая – из АК. Работающее в каком-то особом ритме сознание автоматически фиксирует, как пули выбивают из стен пыльные фонтанчики, плюясь щепой, дырявят опрокинутые шкафы и разбитые канцелярские столы. Первым ворвавшийся в комнату Аникеев подскакивает к пытающемуся подняться с пола оглушенному гитлеровцу, пинком выбивает из его рук карабин, стреляя в упор. Враг опрокидывается на спину. Готов. Прикрывающий товарища Ленька тоже жмет на спуск, всаживая несколько пуль во второго, лежащего ничком у дальней стены. В принципе патроны можно было и не тратить, и без того понятно, что фашист мертв, но законтролить нужно. Быстро оглядевшись – больше никого нет, чисто, – товарищи вываливаются обратно в коридор, едва не столкнувшись при этом с Алексеевым. Старший лейтенант, мазнув по Ленькиному лицу быстрым взглядом, коротко хлопает по наплечнику бронежилета: – Нормально? Вот и хорошо. Погнали дальше, тут еще комнат полно. И гранаты не экономь, наши броники винтовочную пулю в упор не держат. Вперед. – Так точно, – хрипло выдыхает Васильев, успевая мельком позавидовать спокойствию командира. Вот бы и ему так! С другой стороны, чему удивляться? Сам ведь рассказывал, как с немцами воевал. И даже – просто офигеть можно! – в самом настоящем плену побывал, ухитрившись оттуда благополучно сбежать, попутно завалив всех фашистов и вызволив товарищей по несчастью. Да и после таких дел наворотил, что хоть сейчас высокобюджетный боевик с кучей крутых спецэффектов снимай. Основанный, блин, на реальных событиях! Даже название придумывать не нужно – «Морпех» вполне сойдет. Ну, или, допустим, «“Морпех” в тылу врага». И звучит, и по смыслу сразу понятно, о чем и о ком фильм… Подивившись неожиданному выверту сознания – самое время об этом думать, ага! – сержант Васильев, на ощупь проверив положение переводчика огня, осторожно двинулся дальше по коридору… В следующем помещении снова пусто, как и еще в одном. Под ребристыми подошвами берцев похрустывает каменное крошево, рассыпаются упавшие с потолка пласты штукатурки. Справа гулко бумкает эргэдэха, коротко трещат «калаши» – старший лейтенант с ефрейтором тоже кого-то обнаружили, проводя быструю зачистку. – Закрыто, – озадаченно хмыкает Аникеев, толкнув стволом пистолета-пулемета чудом уцелевшую дверь. – Открывается-то внутрь, – пожимает плечами Васильев. – Давай так, я ее вышибу, а ты гранату кинешь. Дальше работаем как обычно. – Идет, – соглашается товарищ, вытаскивая из брезентового подсумка эфку и сводя усики предохранительной чеки. – Все, готов. – Хотя, знаешь, погоди-ка. – Отступив под прикрытие стены, Леонид давит затыльником приклада на ручку замка, несильно пихая дверь ногой. – Она ж не заперта… Договорить морпех не успевает: дверное полотно буквально взрывается выбитой щепой, покрываясь десятками отверстий; прошивающие двухсантиметровые доски, словно картон, пули бьют в противоположную стену, пятная ее глубокими кратерами. – Давай! – орет сержант, и Иван закидывает в узкую щель хлопнувшую запалом гранату. – Бойся! «Ду-д-дух!» – ударная волна захлопывает дверь, с силой впечатывая ее в косяк. Новый пинок, и бойцы врываются в затянутое дымом помещение. Принадлежащие разным временам «шпагин» с «калашниковым» грохочут в унисон, на несколько секунд превращая пространство в абсолютно не приспособленное для жизни место. Кто-то громко стонет, ругаясь по-немецки, с металлическим лязгом рушится на пол нечто громоздкое. Васильев опускает автомат, пытаясь понять, пора ли менять магазин. Осматривается. На полу – опрокинувшийся пулемет на треножном станке, рядом – двое фрицев, судя по изодранным то ли пулями, то ли осколками шинелям, мертвых. Еще один сидит, поджав к груди согнутые колени, в дальнем углу, рядом с разбитым патронным ящиком и смятыми взрывом, изрешеченными мелкими осколками коробками с запасными лентами. Этот еще жив, окровавленными руками зажимая рваную рану на животе и сдавленно подвывая от боли – судя по вывороченному, измочаленному паркету, граната взорвалась буквально в метре, разнеся ящик с боеприпасами, разбросав патроны и пулеметные ленты и напичкав Schütze-drei[22] смертоносными кусочками чугуна. Коротко щелкает одиночным ППШ, и подносчик боеприпасов роняет голову на грудь, боком сползая по окровавленной, покрытой оспинами свежих попаданий стене. Пробитая навылет каска прикрывает изодранное осколками, обезображенное лицо. – Проверь этих, – сдавленно выдыхает Аникеев, возясь с пистолетом-пулеметом. – И это, братишка, ты б тоже магазин поменял, а? – Сейчас. – С трудом подавив все-таки накатившую тошноту, сержант торопливо отводит от убитого взгляд, опускает флажок предохранителя до упора и жмет на спуск. Выстрел. И сухой щелчок бойка следом – патроны таки закончились. Выдернув из кармашка разгрузки новый магазин, Леонид пихает его в приемник, привычно лязгает затворной рамой. Второго немца контролит Аникеев, уже успевший перезарядиться. – Пошли дальше, – более-менее придя в себя, командует Васильев на правах старшего по званию. – Вань, ты чего делаешь? Некогда. – Сейчас. – Морпех вытаскивает из поясной кобуры одного из пулеметчиков пистолет и запасную обойму. – Твой трофей, держи. А у меня еще с прошлого боя подобный имеется. Ты, ежели чего, дурного не думай, командир наш против не будет, я лично спрашивал. Сержант на чистом автомате прячет оружие в боковой карман разгрузки – думать о том, на кой ему вообще сдался этот артефакт, тупо некогда. – Вперед! Спустя пару минут морские пехотинцы возвращаются в холл. Все целы, нет ни погибших, ни раненых. Трофеев, кроме прихваченного рачительным Ванькой пистолета, тоже не имеется – да они и не важны. Важно исключительно время, которое начинает ощутимо поджимать – три бээмпэ с остальными бойцами взвода уже вползают в узкий проезд-переулочек, словно стенами ущелья зажатый полуразрушенными зданиями. Осталось проверить второй этаж. – Никого, командир, – не дожидаясь вопроса, рапортует Ивченко, устроившийся под прикрытием стены, откуда лестничный пролет виден на всем протяжении. – Тихо, как в морге в обеденный перерыв. Разрешите с вами? – Не разрешаю, – буркнул Алексеев. – Там тебе с этой дурой не развернуться, так что прикрывай, мы быстро. Бойцы, порядок прежний. Все перезарядились? Тогда вперед, три минуты, максимум пять. Броня на подходе, запаздываем. Приготовить гранаты. Погнали!