– Так ведь у тебя еще закрыто, – ответил Ёнс. – Сейчас открываю. Рад загремел ключами, пес тотчас вскочил на ноги. Рад отпер и, блеснув карими глазами, возвестил: – Добро пожаловать в участок Андерслёв, полицейский округ Треллеборг. Мы находимся в здании муниципалитета. Здесь размещаются собес, полицейский участок, библиотека. Я живу наверху. Все новенькое, шик-блеск, как говорится. Камеры роскошные. А это мой кабинет. Кабинет выглядел достаточно уютно. Письменный стол, два кресла для посетителей. Большое окно смотрело во внутренний дворик. Пес улегся под столом. – Из Треллеборга уже звонили, – сообщил Рад. – Начальник угрозыска. И полицмейстер тоже. Похоже, недовольны, что ты здесь обосновался. Он сел за письменный стол и вытряхнул сигарету из пачки. Мартин Бек устроился в кресле. Рад порылся на столе. – Вот бумаги по делу. Посмотришь? Мартин Бек поразмыслил, потом сказал: – Может, лучше устно? – С великим удовольствием. Мартин Бек отдыхал. Рад пришелся ему по душе. Он не сомневался, что они поладят. – Сколько у тебя людей? – Пять. Секретарь. Три нижних чина – когда штат полный. Патрульная машина. Кстати, ты перекусил? – Неплохо бы. – Гм… – сказал Рад. – Как мы поступим? А пойдем ко мне наверх. Бритта придет в половине девятого и откроет. Если что-нибудь срочное, она позвонит мне и скажет. Могу предложить тебе кофе, чай, хлеб, сыр, конфитюр, яйца. Там разберемся. Кофе хочешь? – Лучше чай. – Я и сам больше чай люблю. Значит, беру с собой бумаги и поднимаемся на второй этаж. Идет? Квартира была удобная, хорошо, со вкусом обставленная, но не приспособленная для семейной жизни. Сразу видно, что хозяин холостяк, давно холостяк, а может, и всегда им был. На стене висели два охотничьих ружья и старая полицейская сабля. Личное оружие Рада, «вальтер» 7,65, лежал в разобранном виде на клеенке на обеденном столе. Судя по всему, хозяин был неравнодушен к оружию. – Люблю пострелять, – сообщил он. Рассмеялся и добавил: – Только не в людей. Никогда в людей не стрелял. Сам Мартин Бек стрелял скверно. Тем не менее ему приходилось целиться и стрелять в людей. Правда, он никого не убил. И то хорошо. – Могу убрать со стола, – сказал Рад без особого воодушевления. – Так-то я обычно ем на кухне. – Я тоже. – Тоже холостяк? – Более или менее. – Ясно. Его эта тема явно не занимала. Мартин Бек был разведен; отец двух взрослых детей, дочери двадцать два, сыну восемнадцать. Правда, вот уже больше года назад у него появилась подруга. Звали ее Рея Нильсен; похоже было, что он ее любит. Присутствие Реи явно изменило его дом к лучшему. Но это не касалось Рада, да его, похоже, ничуть не интересовала личная жизнь начальника Отдела по расследованию убийств. Кухня была обставлена с толком, со всеми современными удобствами. Рад поставил на плиту кастрюльку, достал из холодильника четыре яйца, приготовил чай. Они поели. Вымыли посуду. Вернулись и гостиную. Рад достал из заднего кармана бумаги. – Бумаги, – сказал он. – До чего они мне осточертели. Да мне и не надо в них заглядывать. Факты предельно простые. Пропавшую даму звать Сигбрит Морд. Тридцать восемь лет, работает в Треллеборге, в кондитерской. Разведена, бездетная, живет одна в маленьком доме в Думме. Это в сторону Мальмё. В тот день у нее был выходной. Ее машина была на профилактике, поэтому она поехала в Андерслёв на автобусе. По делам. Зашла в сберкассу, на почту. Потом исчезла. На автобус больше не садилась. Шофер опознал фотографию, утверждает, что Сигбрит в автобусе не было. С тех пор ее никто не видел. Это было семнадцатого октября. Из почты она вышла около часа. Машина «фольксваген» так и стоит в мастерской. В машине ничего. Я ее сам осматривал. Исследования на отпечатки и другие следы производились в Хельсингборге. Результат – ноль. Никаких путеводных нитей, как говорится. – Ты ее знаешь? Лично? – Конечно. Пока не началось увлечение природой, я на своем участке всех до единого знал. Теперь-то посложнее стало. Люди вселяются в избы на заброшенные хутора. И не прописываются. Пока туда доберешься – глядишь, уже куда-нибудь переехали, а на их место въехал кто-то другой. От прежних жильцов только коза да огород остались. – А Сигбрит Морд, значит, не из этих? – Никак нет, она тут больше двадцати лет живет. Приехала из Треллеборга. Уравновешенная особа. К работе всегда добросовестно относилась. Абсолютно нормально все у нее. Разве что слегка в жизни разочарована. – Значит, она могла просто-напросто уехать куда-нибудь? Рад наклонился, почесал пса за ухом. – Могла, – произнес он наконец. – Это не исключено. Только я в это не верю. У нас не принято вот так вдруг уезжать, совсем незаметно. И чтобы дома никаких признаков. Я весь дом осмотрел вместе с ребятами из Треллеборга. Все на месте – бумаги, личные вещи. Брошки, всякая мелочь. Кофейник и чашка стояли на столе. Словом, все так, будто она вышла на короткое время и собиралась скоро вернуться. – Ну, и что же ты думаешь? Рад помешкал с ответом. Он держал сигарету левой рукой, правую игриво покусывал пес. – Я думаю, что ее нет в живых, – сказал он наконец. – А что насчет Бенгтссона? – сказал Мартин Бек. – Тебе его лучше знать… – Это еще неизвестно. Мы уличили его в убийстве больше десяти лет назад. Не так-то это было просто. Странный человек, с причудами. Что с ним было потом, я не знаю. – Я знаю, – ответил Рад. – Все здешние знают. Его признали психически нормальным, он семь с половиной лет сидел в тюрьме. Потом как-то попал сюда, купил домик. Видно, у него где-то были отложены деньги. Он обзавелся лодкой, старым грузовичком. Живет тем, что коптит и продает рыбу. Часть сам ловит, часть скупает у тех, кто занимается рыбной ловлей от случая к случаю. Разъезжает на своем грузовике, продает копченую сельдь и яйца. Покупатели, по большей части, постоянные. На Фольке здесь смотрят как на вполне приличного человека, он никого не задевает, говорит мало, держится особняком. Замкнутый тип. Когда я с ним сталкивался, у него каждый раз был такой вид, будто он просит прощения за то, что существует на свете. Но… – Ну? – Но ведь все знают, что он убийца. Уличен, приговорен. И убийство-то было отвратительное, отправил на тот свет ни в чем не повинную иностранку. – Ее звали Розанна Макгроу. Убийство и правда было отвратительное. Садистское. Но он был спровоцирован. Так ему казалось. Нам тоже пришлось пойти на провокацию, чтобы уличить его. Не понимаю только, как его могли признать нормальным. – Чего там, – фыркнул Рад, и вокруг глаз его разбежались улыбчивые морщинки. – Я тоже бывал в Стокгольме. Проходил курсы судебной медицины. Половина врачей еще хуже, чем пациенты. – На мой взгляд, Фольке Бенгтссон был явно помешанный. Какая-то смесь садизма и женоненавистничества. Он знает Сигбрит Морд? – Как не знать. Он живет в двухстах шагах от нее. Ближайший сосед. Она одна из его постоянных покупателей. Но дело не только в этом. – Так-так? – Дело в том, что он в одно время с ней был на почте. Свидетели видели, как они разговаривали. Его машина стояла на площади. Он стоял в очереди за ней и вышел из почты минут через пять после нее. Они помолчали. – Ты ведь знаешь Фольке Бенгтссона, – сказал Рад. – Знаю. – Он вполне мог… – Мог, – сказал Мартин Бек. – Хочешь знать правду – а я всегда правду говорю, – так Сигбрит нет в живых, и положение Фольке незавидное. Не верю я в случайные совпадения. – Ты говорил о разводе. – Точно, был муж. Капитан торгового флота, только слишком пристрастен к алкоголю. Шесть лет назад у него что-то с печенью произошло, его отправили домой из Эквадора. Уволить не уволили, но и здоровым не признают, поэтому он больше не плавает. Приехал сюда, продолжал пить, кончилось тем, что они развелись. Теперь он в Мальмё живет. – Ты его знаешь? – Знаю. К сожалению. Даже слишком хорошо. Если мягко выражаться. Понимаешь, на развод она подала. Он был против. Ни за что не хотел разводиться. Понятно, она настояла на своем. – А теперь? – А теперь так – напьется как следует и приезжает выяснять отношения. Да ведь выяснять уже нечего. И чаще всего кончается взбучкой. – Взбучкой?