Борис подошел к магнитофону, нажал кнопку воспроизведения, и в стылом помещении, где делают вскрытие, Билли вернулся к жизни. – Дорогие любители спорта, мы ведем репортаж с легендарного стадиона «Уэмбли», с матча между сборными командами, которые навечно вошли в историю футбола! Внимание: Англия – Германия! У него был звонкий голос и чуть шипящее «эс», на котором он делал небольшую запинку посреди фразы. В каждом звуке сияла улыбка; им казалось, они видят его, Билли, во всей беззаботности его малых лет, во всех его попытках наполнить мир рвущимся изнутри весельем. Мила и Борис улыбались вместе с ним. – День нынче мягкий, несмотря на глубокую осень. Дождей не обещали. Команды уже выстроились в центре поля. Сейчас прозвучат национальные гимны. Трибуны буквально ломятся от болельщиков! Какое зрелище, дамы и господа! Скоро мы с вами увидим настоящий апофеоз футбола! Но сначала послушайте состав команд, которые выйдут на по… Отец Небесный, я обращаюсь к Тебе от всего сердца. Я прошу Тебя, Господь, прости все мои грехи. Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, ибо согрешил я и заслужил кару Твою за то, что оскорбил и обидел Тебя, бесконечно доброго и достойного любви превыше всего на свете. Мила и Борис непонимающе переглянулись. Голос, наложенный на первую запись, звучал намного слабее. – Молитва. – Но это не Билли. – Клянусь со святою помощью Твоею не грешить более против Тебя и бежать от греха отныне и впредь. Всемилостивый Боже, помилуй меня. – Ну хватит. А это уже мужской голос. – В чем хочешь покаяться? – Я говорил много плохих слов последнее время. А три дня назад украл печенье из буфета, но Джонатан съел его вместе со мной. А потом… я списал задание по математике. – Это все? – Должно быть, отец Рольф, – сказала Мила. – … – Подумай хорошенько, Рон. От прозвучавшего имени в зале будто повеяло холодом. И Рональд Дермис тоже вернулся в детство. – Вообще-то… есть еще кое-что. – Расскажи мне. – Нет. – Если не расскажешь, как же я отпущу тебе грехи? – Не знаю. – Тебе ведь известно, что случилось с Билли, правда, Рон? – Бог забрал его к себе. – Нет, не Бог, Рон. Ты знаешь кто? – Он упал. Упал с башни. – Но ты был с ним. – Да. – Кто придумал подняться на башню? – Кто-то спрятал его ролики на башне. – Ты спрятал? – Да. – И столкнул его ты? – … – Рональд, прошу тебя, отвечай на вопрос. – … – Никто тебя не станет наказывать, если честно скажешь, как все было. Я обещаю. – Он велел мне это сделать. – Кто – он? Билли? Билли велел тебе его столкнуть? – Нет. – Кто-то из ребят? – Нет. – Тогда кто? – … – Рон. – Да. – Ответь мне. Этого человека не существует, верно? Он всего лишь плод твоего воображения. – Нет. – Но здесь больше никого нет. Только я и твои приятели. – Он приходит только ко мне. – Вот что, Рон, я хочу услышать от тебя, как сильно ты раскаиваешься в том, что случилось с Билли. – Я сильно раскаиваюсь в том, что случилось с Билли. – Надеюсь, раскаяние твое искренне. Так или иначе, это останется между нами – мной, тобой и Господом. – Ладно. – Отпускаю тебе грехи твои. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь. – Аминь. 17 – Нам нужен некто Рональд Дермис, – объявил Рош в зале, где было полно журналистов с фотоаппаратами и микрофонами. – Сейчас ему тридцать шесть лет. Каштановые волосы, карие глаза, светлая кожа. Он показал присутствующим рисунок, сделанный по фото, на котором Рональд был снят вместе с товарищами, но художник искусственно состарил его. Рош поднял листок довольно высоко, и тут же защелкали вспышки. – У нас есть основания полагать, что этот человек причастен к похищению девочек. Всех, кто его знает, имеет о нем сведения или общался с ним в последние тридцать лет, просим сообщить об этом в полицию. Спасибо. Не успел он договорить, как аудитория загомонила и со всех сторон посыпались вопросы. – Господин Рош! – Старший инспектор! – Можно вопрос? Но Рош и ухом не повел, а сразу же покинул сцену через служебную дверь.