Вознаграждение. Десять миллионов каждому, кто поспособствует спасению девочки. Такая огромная сумма, разумеется, вызвала полемику. Некоторые считали, что искренняя солидарность замарана. Кто-то говорил, что мысль правильная и дело наконец-то сдвинется с мертвой точки, потому что за благожелательной миной до сих пор кроется эгоизм, реагирующий лишь на обещание выгоды. Так исподволь в стране вновь наступил раскол. Вознаграждение объявил Фонд Рокфорда. Мила спросила медсестру, кто это такой, и та вытаращила на нее глаза: – Как, вы не знаете Джозефа Б. Рокфорда?! Такая реакция убедила Милу в том, что, занимаясь поиском пропавших детей, она отдалилась от реального мира. – Увы, не знаю. Тут Мила подумала: до чего же абсурдна ситуация, когда жизнь магната роковым образом пересекается с участью неизвестной девочки. Два человека доныне вели совершенно разное, очень далекое друг от друга существование, и так продолжалось бы до конца их дней, если бы Альберт не соединил их. Она мысленно перебирала все эти соображения и наконец погрузилась в благотворный сон без сновидений, который очистил ее сознание от шелухи этих ужасных дней. И когда проснулась, отдохнувшая, сразу увидела, что не одна. Рядом с ее постелью сидел Горан. Мила рывком села, в смятении спросив себя, давно ли он здесь. Он попытался ее успокоить: – Я решил подождать, когда ты проснешься. Ты так спокойно спала. Не возражаешь? – Нет, – солгала она. На самом деле она, конечно, возражала, ведь он подстерег ее в момент полной беззащитности, но, прежде чем он успел заметить ее смущение, Мила поторопилась сменить тему: – Они сказали, что хотят еще понаблюдать меня, но я сегодня же выйду отсюда. Горан бросил взгляд на часы: – Тогда поторопись. А то ночь скоро. Мила ужаснулась, что проспала так долго. – У вас есть новости? – Я только что с долгого совещания со старшим инспектором Рошем. «Так вот зачем он явился. Решил лично сообщить мне, что в моих услугах они больше не нуждаются». Но она ошиблась. – Мы нашли отца Рольфа. Мила почувствовала спазм в желудке, предположив худшее. – Он умер естественной смертью примерно год назад. – И где похоронен? По этому вопросу Горану стало ясно, что Мила обо всем догадалась. – За церковью. Там есть и другие могилы – с останками животных. – Отец Рольф держал Рональда в узде. – Похоже, да. У Рональда было пограничное расстройство личности. Он был, что называется, серийный убийца в начальной стадии, и священник это понял. Для этой стадии характерно убийство животных. Рональд рано или поздно перешел бы от них к людям. Такой опыт с детства был в его психическом багаже. – Стало быть, мы его остановили. Горан сокрушенно покачал головой: – На самом деле остановил его Альберт. Как ни парадоксально, это правда. – Но Рош скорей доведет себя до инфаркта, чем признает это. Мила подумала, что подобные разговоры с Гораном лишь отсрочивают ее отстранение от дела, и решила не тянуть больше: – Меня исключили, верно? Он удивленно посмотрел на нее: – С чего ты взяла? – С того, что я опростоволосилась. – Со всеми бывает. – Я убила Рональда Дермиса, и теперь мы не узнаем, откуда Альберту известна его история. – Ну, во-первых, я думаю, Рональд сам подсознательно стремился избавиться от этой обузы. Отец Рольф сделал из него липового священника, убедил, что он сможет жить, служа людям и Богу. Но Рональд не желал любить ближнего, он собирался убивать ради собственного удовольствия. – А откуда об этом узнал Альберт? Лицо Горана потемнело. – Где-то они, видимо, пересеклись. Другого объяснения у меня нет. Альберт понял то, о чем до него догадался отец Рольф. Он обнаружил сходство Рональда с собой. Каким-то образом они нашли и узнали друг друга. Мила глубоко вздохнула: вот ведь судьба! Рональда Дермиса поняли в жизни только два человека: священник, не придумавший ничего лучшего, чем спрятать от мира своего опасного воспитанника, и его собрат, Альберт, которому тот, возможно, сам открыл свою натуру. – Ты была бы второй… Слова Горана вернули ее к действительности. – Что? – Если б ты не одолела его, Рональд убил бы тебя так же, как расправился с Билли Мором много лет назад. Он достал из внутреннего кармана куртки конверт и протянул ей: – Я думаю, ты вправе посмотреть на это. Мила открыла конверт. Внутри были фотографии, снятые Рональдом во время охоты на нее в столовой. В углу одного снимка, под столом, примостилась она – в глазах застыл ужас. Она попробовала пошутить, чтобы не выдать своих чувств: – Я не слишком фотогенична. Но Горан заметил, фотографии потрясли ее. – Нынче утром Рош распорядился распустить личный состав. По крайней мере, до тех пор, пока не обнаружится следующий труп. – Мне увольнительная не нужна! – вскинулась Мила. – Я должна найти шестую девочку. Она не может ждать! – Старший инспектор наверняка сознает это. Но боюсь, он теперь станет разыгрывать новую карту. – Вознаграждение, – выпалила Мила. – Оно может принести неожиданные плоды. – И поиски в профессиональных реестрах врачей? Ведь есть версия, что Альберт в них числится? – Это слабый след. Никто на него с самого начала не рассчитывал. Так же как вряд ли мы что-нибудь выудим из анализа лекарств, которыми он, вероятно, поддерживает жизнь девочки. Наш друг мог добыть их каким угодно образом. Он парень хитрый и знающий, не забывай. – Тут он даст нам сто очков вперед, – с вызовом заметила Мила. Горан не обиделся. – Я не полемизировать приехал, а забрать тебя. – Забрать? И что мы будем делать? – Поедем ужинать. Кстати, пора тебе перейти со мной на «ты». По выходе из больницы Мила настояла, чтобы они заехали в Центр: ей надо принять душ и переодеться. Она твердила себе, что не был бы свитер разодран пулей, а остальная одежда запачкана кровью, она бы так в них и осталась. Неожиданное приглашение на ужин взволновало ее, и ей совсем не хотелось, чтобы от нее несло потом и йодом. Не сговариваясь с доктором Гавилой (теперь надо приучиться звать его по имени), она поняла, что ужин – не приятное времяпрепровождение, а продолжение работы и после него ей придется вернуться в Центр. И хотя она испытывала чувство вины перед шестой девочкой, неожиданное приглашение ее радовало.