– А он их не через дверь выносил. Все в недоумении, пытаясь понять, о чем речь, переглянулись. – Мы проверяем свалку, – пояснил Крепп. – Думаю, он избавился от них именно так. Расчленил, значит. Маньяк долго играл роль любимого мужа и дорогого папочки, а затем в один прекрасный день семья ему наскучила, а может, работа в доме напротив подошла к концу, и он заглянул в свое гнездышко в последний раз. Как знать, чувствовали ли Ивонна и ее дети, что их конец близок? – Но главную странность я оставил напоследок, – проговорил Крепп. – Какую странность? – Пустую комнату на втором этаже, где наша полицейская подруга углядела пятнышко крови. Мила услышала, что говорят о ней, и метнула взгляд на Креппа. Горан почувствовал, как она вся подобралась, будто приняла оборонительную стойку. Эксперт-криминалист на многих так действовал. – Комната на втором этаже будет моей Сикстинской капеллой, – распинался тот. – Пятнышко позволяет предположить, что бойня состоялась именно там. И потом он все подчистил, только одну маленькую деталь упустил. Мало того – он стены перекрасил. – А это зачем? – спросил Борис. – Дурак потому что, одно слово. Столько отпечатков оставил, останки в канализацию спустил – это уже на пожизненное тянет. Так зачем было малярничать в той комнате? Горан тоже не мог понять мотива. – И что ты думаешь делать? – Сдеру краску и погляжу, что под ней. Процесс, конечно, трудоемкий, но современная техника позволяет восстановить все кровавые пятна, которые этот идиот пытался замаскировать. Горан, однако, был настроен скептически. – Пока что у нас только похищение людей и сокрытие трупов. Пожизненное ему дадут, но это не значит, что он получит по заслугам. Чтобы предъявить ему обвинение в убийстве, нужны образцы крови. – Будут, не сомневайтесь, доктор. Однако на данный момент у них есть лишь очень приблизительное описание преступника. Они сопоставили его с данными, полученными Креппом. – На первый взгляд это человек от сорока до пятидесяти лет, – начала перечислять Роза. – Плотного телосложения, рост около метра семидесяти восьми. – Отпечатки ботинок сорок третьего размера, то есть этому описанию соответствуют. – Курильщик. – Курит только самокрутки. – Как и я, – вставил Борис. – Приятно иметь хоть что-то общее с подобными типами. – Еще думаю, он любит собак, – вставил Крепп. – Только потому, что оставил в живых Терри? – поинтересовалась Мила. – Нет, дорогая. Мы нашли шерсть беспородной собаки. – Кто сказал, что это он принес ее в дом? – Она была в ошметках грязи с его ботинок. Там, естественно, есть и строительная грязь: цемент, замазка, следы растворителя – в общем, все, что было вокруг дома. Крепп посмотрел на Милу торжествующе, как человек, вышедший победителем из их небольшого поединка. Насладившись славой, он отвел взгляд и вновь превратился в хладнокровного профессионала, каким его знали все. – Есть еще один момент, но я пока не решил, стоит ли брать его на заметку. – Все равно поделись, – попросил Горан, зная, как любит эксперт проявленный интерес и просьбы сыщиков. – В этой грязи с ботинок довольно много бактерий. Я запросил заключение моего доверенного химика. – Почему химика, а не биолога? – Потому что, мне думается, это бактерии – пожиратели мусора. Они существуют в природе, но используются для иных целей, скажем для разложения пластика и нефтепродуктов. Они, вообще-то, ничего не пожирают, – уточнил он, – а просто вырабатывают фермент, необходимый для утилизации бывших свалок. Горан заметил, что Мила и Борис переглянулись. – Бывших свалок? Черт побери! Мы же его знаем. 24 Фельдер ждал их. Паразит забаррикадировался в своем логове, на вершине помойной горы. У него есть любое оружие, он накопил его за много месяцев, готовясь к окончательному расчету. Про маскировку он не подумал, это правда. Все равно, рано или поздно кто-то придет и попросит у него объяснений. Мила приехала со всей командой вслед за спецназовцами, которые окружили объект. Фельдер со своей высоты мог обозревать все подступы к бывшей свалке. Вдобавок он срубил деревья, заслонявшие обзор. Но сразу стрелять он не стал – дождался, когда они займут позиции, – чтобы как следует прицелиться. Прежде всего он поймал в прицел свою собаку, Коха, рыжего метиса, что вертелся среди металлолома. Его он уложил на месте метким выстрелом в голову. Чтобы пришедшие поняли – шутить он не намерен. А может, для того, чтобы избавить животное от худшего конца, подумала Мила. Загородившись бронированным щитом, она наблюдала за ходом дела. Сколько времени прошло с тех пор, как она и Борис наведывались в эту берлогу? Они приезжали расспросить Фельдера о приюте, в котором он вырос, а выходит, он скрывал тайну, еще более страшную, чем Рональд Дермис. Он им наплел немало лжи. Когда Борис спросил его, сидел ли он, Фельдер ответил утвердительно. Но это не так. Вот почему в базе данных не обнаружились отпечатки, оставленные в доме Ивонны Гресс. Ему же эта ложь понадобилась, чтобы удостовериться: агенты ничего про него не знают. И Борис ничего не заподозрил, потому что обычно люди лгут, чтобы обелить, а не очернить себя. А Фельдер – наоборот. Хитрец, подумала Мила. Он все рассчитал и повел игру с ними в полной уверенности, что они не сумеют связать его с домом Ивонны. Если бы у него возникло хоть малейшее подозрение, наверное, они не ушли бы оттуда живыми. Затем Мила позволила себя обмануть, когда заметила его на ночных похоронах Рональда. Она подумала, это жест милосердия, а Фельдер просто контролировал ситуацию. – Суки драные! А ну, возьмите меня! Воздух разорвали пулеметные очереди; одни глухо ударяли в бронированные щиты, другие со звоном били по железному лому. – Свиньи, скоты! Живым не дамся! Никто ему не отвечал, никто не собирался вступать с ним в переговоры. Мила посмотрела по сторонам, нет ли где переговорщика с мегафоном, который бы попытался убедить его бросить оружие. Но Фельдер уже подписал себе смертный приговор, и никому из осаждавших он живым не нужен. Все ждут только промаха, чтобы стереть его с лица земли. Двое снайперов уже заняли позицию, готовые выстрелить, едва он высунется. Но пока они позволяют ему излить злобу, промах станет более вероятным. – Она была моя, суки! Моя! Я только давал ей то, чего она просила! Он их провоцирует. И, судя по устремленным на него взглядам, провоцирует успешно. – Мы должны взять его живым, – вдруг сказал Горан. – Иначе нам не нащупать его связи с Альбертом. – Едва ли спецназ согласится с вами, доктор, – возразил Стерн. – Тогда надо связаться с Рошем, пусть вызовут переговорщика. – Фельдер живым не дастся, он все предусмотрел, – вмешалась Сара Роза. – Он хочет уйти под грохот канонады. Она была права. Саперы, прибывшие на место, обнаружили перекопанную и примятую землю на подступах к дому. – Противопехотные мины, – доложил один из них Рошу, когда тот присоединился к честной компании. Посоветовались с геологом, и тот подтвердил, что в глубине холма бывшей свалки могут быть скрыты громадные залежи метана, выделившегося в результате разложения отбросов. – Если рванет все, что там внутри, будет конец света. Вас надо эвакуировать. Призвав на помощь всю свою силу убеждения, Горан доказывал старшему инспектору, что надо хотя бы попытаться переговорить с Фельдером. В конце концов Рош дал ему полчаса.