– Мы вместе выбрали голубую лошадку. Два первых круга с ней катался отец. Потом Сабина заявила, что третий круг прокатится одна. Она была очень упрямая, и мы сдались. – Я понимаю, детям хочется самостоятельности, – сказала Мила, предупредив у матери Сабины всплеск чувства вины. Женщина подняла на нее глаза и уверенно произнесла: – На подножке карусели стояли другие родители, каждый возле своего ребенка. Я не спускала с нее глаз. Клянусь вам, я не позволила себе отвлечься ни на миг. Но какие-то секунды Сабина была на противоположной стороне от нас. «Ему надо было доказать свою состоятельность», – заметил Стерн на том же совещании, имея в виду то, что лошадка появилась уже без Сабины. – Мы предполагаем, что похититель уже стоял на подножке вместе с другими родителями, – пояснила Мила. – Отсюда мы делаем вывод, что вид у него обыкновенный, он вполне похож на отца семейства. Снял девочку и тут же растворился с ней в толпе. Быть может, Сабина даже протестовала или плакала, но никто не обратил на это внимания, поскольку дети часто не хотят уходить с карусели. Возможность того, что Альберт выдал себя за отца Сабины, уязвила женщину сильнее, чем все остальное. – Уверяю вас, агент Васкес, если бы на карусели был посторонний, я бы это заметила. У матерей на этот счет шестое чувство! Она заявила это с такой убежденностью, что у Милы духу не хватило ей возразить. Альберт сумел блестяще замаскироваться. Двадцать пять полицейских агентов в течение десяти дней изучали сотни фотографий, снятых в тот вечер в луна-парке. В их распоряжении были также любительские съемки видеокамер. И ничего. Ни один снимок, ни один кадр не запечатлел Сабину с ее похитителем, даже мельком. Они не появились ни на одной фотограмме даже как размытые тени. Больше вопросов у Милы не было, и она стала прощаться. Мать вручила ей фотографию дочери. – Чтобы вы ее не забывали, – сказала она, не зная, что Мила в любом случае ее не забудет и что через несколько часов она отдаст ей дань памяти в виде нового шрама. – Вы его поймаете? Вопрос отца Сабины не удивил ее, – наоборот, она его ждала. Об этом спрашивают все. Вы найдете мою девочку? Вы поймаете убийцу? И она ответила так, как всегда отвечала в подобных случаях: – Мы сделаем все возможное. Мать Сабины пожелала дочери смерти. И желание сбылось семь лет спустя. Мила не могла не думать об этом, возвращаясь в Центр. Леса, по дороге сюда радовавшие взгляд, теперь казались черными пальцами, которые колеблются на ветру и шарят по небу. Она задала спутниковому навигатору везти ее самой короткой дорогой, затем включила на дисплее ночной режим: его голубоватое свечение немного успокаивало. Приемник ловил только станции в диапазоне AM, и, поблуждав по частотам, Мила выбрала джазовую классику. Рядом на сиденье она положила фотографию Сабины. К счастью, родители избавлены от тяжелой обязанности опознания останков; за это следует благословить новые достижения в области ДНК. От короткого разговора осталось ощущение чего-то незавершенного. Что-то не складывается. Рассуждения просты: женщина вдруг купила лотерейный билет и выиграла. Ее дочь стала жертвой серийного убийцы. Два невероятных события одновременно. Но самое страшное – эти два события связаны. Не будь выигрыша в лотерею, они не пошли бы праздновать в луна-парк. Сабину бы не похитили и зверски не убили. Смерть стала воздаянием за счастливую случайность. «Нет, неверно, – сказала она себе. – Жертвы – не девочки, а их семьи. Он бы все равно ее похитил». От этой мысли ей стало не по себе; скорей бы приехать в Центр, расслабиться и отогнать ее. Дорога вилась меж холмов. То и дело мелькали вывески конных заводов. Их тут было много, и к ним вели проселочные дороги, долго тянувшиеся среди пустырей. На всем пути Миле попалось всего несколько встречных машин и один комбайн с зажженными огнями, предупреждающими другие машины о его медленном продвижении. Из приемника донесся старый хит Уилсона Пикетта «You Can’t Stand Alone». Ей понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, как связано имя певца с уголовным делом, о котором упомянул Борис, когда они говорили о Горане и его жене. «Кончилось плохо, – рассказывал он. – Мы наделали много ошибок, высшее начальство даже грозило распустить группу и избавиться от доктора Гавилы. Но Рошу удалось отстоять нас всех». А что там случилось? Быть может, это имеет отношение к фотографии красивой девушки, которую она видела в Центре? Именно тогда ее новые коллеги перестали посещать казенную квартиру? На эти вопросы она самостоятельно не ответит, и нечего на них зацикливаться. Она покрутила ручку климат-контроля: снаружи минус три, а в кабине тепло и комфортно. Она даже сняла парку, прежде чем сесть за руль, и подождала, когда машина как следует прогреется. Переход от холода в уютное тепло успокоил расшатавшиеся нервы. Мила позволила усталости медленно завладеть всем ее существом. Поездка в машине, пожалуй, пошла ей на пользу. В углу лобового стекла она вдруг увидела кусочек расчистившегося неба, которое в последние дни было наглухо затянуто тучами. Как будто кто-то распорол его по шву, открыв россыпь звезд в отраженном свете луны. Двигаясь пустынной дорогой среди лесов, Мила осознала свое привилегированное положение. Этот идиллический пейзаж был словно задуман только для нее. Дорога изгибалась, и по лобовому стеклу вдруг промелькнул какой-то сполох. Она проследила за ним и обнаружила этот отблеск в зеркале заднего вида. Свет луны падал на капот машины, которая следовала за ней с погашенными фарами. Небо снова затянули тучи. Стало темно. Мила пыталась сохранять спокойствие. Снова кто-то движется за ней след в след, как тогда, на усыпанной гравием дорожке мотеля. Но если в первый раз она уговорила себя, что все это ей почудилось, то теперь была совершенно уверена, что это не фантазии. «Надо все спокойно взвесить». Если прибавить скорость, она выдаст свою тревогу. К тому же она не знает, насколько хорошо водит машину ее преследователь. Гонка по извилистой незнакомой дороге может оказаться роковой. Рядом нет домов; до ближайшего населенного пункта километров тридцать. Вдобавок ко всему ночное приключение в сиротском приюте, Рональд Дермис с его усыпляющим чаем серьезно подорвали запас ее храбрости. До сих пор она себе в этом не признавалась, наоборот, уверяла всех, что чувствует себя нормально и не испытала никакого шока. Но теперь она уже сомневается в своей способности выдержать еще один такой поединок. Руки на руле внезапно напряглись от нарастающей нервозности. Сердце застучало быстрей, и как остановить его, она не знала. Паника подкрадывалась медленно и неумолимо. «Надо сохранять спокойствие. Сохранять спокойствие и думать». Мила выключила радио, чтобы лучше сосредоточиться. Она поняла, что преследователю служат ориентирами ее габаритные огни, потому он и едет с выключенными фарами. На мгновение она задержала взгляд на экране навигатора. Затем сняла его со щитка и положила себе на колени. После чего, протянув руку к рычагу под рулем, погасила фары. И резко нажала на газ. Перед ней стеной стояла тьма. Не зная, куда едет, она полагалась лишь на траекторию, проложенную навигатором. Поворот направо на сорок градусов. Она повиновалась и увидела, как курсор на экране прочерчивает путь. Прямо. Она вырулила, хотя машину чуть занесло. Руки вцепились в руль; при потере ориентации даже незначительный виток вынесет ее с дороги. Поворот налево на шестьдесят градусов. На сей раз надо резко изменить ход, чтобы не потерять управление, и она круто вывернула руль против часовой стрелки. Еще один прямой участок, длиннее предыдущего. Сколько она продержится без фар? Сумела ли обмануть того, кто наступает ей на пятки? Дорога была прямая, и она посмотрела в зеркало заднего вида. Фары преследующей ее машины зажглись. Охотник наконец-то обнаружил себя, но сдаваться не намерен. Его огни, просверлив ее машину, осветили дорогу перед ней. Мила вильнула вовремя, вписываясь в поворот, и одновременно вновь зажгла фары. Потом увеличила скорость до предела и пролетела так метров тридцать. Она резко затормозила посреди дороги, снова взглянув в зеркало. Урчанье двигателя и буханье в груди слились в один оглушающий звук. Та машина остановилась перед поворотом. Мила видела белую светящуюся полосу на асфальте. Шум выхлопа напоминал пыхтенье хищного лесного зверя, который изготовился к последнему прыжку на жертву. – Ну давай, я жду. Мила вытащила пистолет и загнала патрон в ствол. Откуда-то снова появилась храбрость, отсутствие которой еще недавно она так явственно ощущала. Должно быть, отчаяние толкнуло ее на этот нелепый поединок посреди пустынной дороги. Но преследователь не принял вызов. Отблеск фар за поворотом исчез, лишь слабо мигнули красные огоньки. Он развернулся и уехал. Мила сидела без движения. Ждала, когда выровняется дыхание. Она посмотрела на снимок, лежавший на пассажирском сиденье, как бы ища утешения в улыбке Сабины. И только тут заметила какую-то неправильность на этой фотографии. В Центр она приехала уже за полночь. Нервы все еще были натянуты. Оставшийся путь она только и думала что о неправильности на фотографии Сабины и оглядывалась по сторонам, будто ее преследователь мог снова вынырнуть неведомо откуда, к примеру, поджидать ее за очередным поворотом. Она быстро поднялась по лестнице. Надо сейчас же поговорить с Гораном и предупредить команду о случившемся. Возможно, Альберт ее пасет. Даже наверняка. Но почему именно ее? И потом, эта странность на фото Сабины. Впрочем, тут она может ошибаться. Поднявшись на этаж, она отворила тяжелую бронированную дверь ключами, которые ей дал Стерн, прошла прихожую и погрузилась в полную тишину. Скрип ее кроссовок на линолеуме был единственным звуком во всех комнатах, которые она торопливо обежала. Сначала общий зал, где на краю пепельницы она заметила потухшую сигарету с длинным столбиком серого пепла. На кухонном столе – остатки ужина: вилка на краешке тарелки, почти нетронутая порция пудинга… такое впечатление, что кого-то срочно оторвали от еды. Свет везде горел, даже в «Мозговом центре». Мила, ускорив шаг, в полной уверенности, что случилось нечто из ряда вон выходящее, влетела в гостевую. Кровать Стерна была разобрана; на подушке лежала коробочка мятных пастилок. Перезвон мобильника сообщил ей о приходе SMS. Она быстро открыла и прочла: Едем в дом Гресс. Крепп хочет нам что-то показать. Приезжай туда. Борис 26 Добравшись до дома Ивонны Гресс, Мила увидела, что вошли туда не все: Сара Роза перед фургоном натягивала защитный комбинезон и бахилы. Мила отметила, что в последние дни та успокоилась на ее счет и вообще пребывает в некой задумчивости, должно быть из-за семейных проблем. Роза подняла на нее глаза: – Ну надо же! И тут успела! «Беру свои слова обратно», – подумала Мила. Не обратив внимания на слова Розы, она хотела подняться в фургон и тоже взять себе комбинезон, но Роза, стоя на ступеньке, загородила ей дорогу: