Она позвонила в домофон и стала ждать. Прошла почти минута, прежде чем до нее донесся искаженный динамиком голос Горана: – Кто? – Это Мила. Извини, мне надо с тобой поговорить, и лучше не по телефону. Но в Центре ты был очень занят, и я решила… – Поднимайся. Третий этаж. Короткий электронный сигнал, щелчок замка. Вместо лифта грузоподъемник. Чтобы он пошел, надо вручную задвинуть дверь и нажать на рычаг. Мила медленно поднималась до третьего этажа. На площадке только одна дверь, уже приоткрытая для нее. – Проходи, будь как дома. Голос Горана донесся из глубины квартиры. Мила пошла на звук и очутилась в просторном холле с несколькими дверьми, ведущими в комнаты. Пол из некрашеного дерева. Чугунные батареи вокруг декоративных колонн. В глубине пылает большой камин, озаряя все помещение янтарным светом. Мила притворила за собой входную дверь, недоумевая, где же Горан. Он на секунду выглянул из кухни: – Я сейчас. – Не торопись. Она осмотрелась. Вопреки неухоженному виду криминолога, в его жилище царит безупречный порядок. Нигде ни пылинки, во всем видна забота, какой этот человек окружает сына. Он вышел к ней со стаканом воды в руке. – Прошу меня простить за вторжение. – Ничего страшного, я поздно ложусь. – Он показал на стакан. – Я укладываю спать Томми. Это быстро. Ты садись, налей себе чего-нибудь, вон там, у стены, бар. Мила кивнула и посмотрела ему вслед, когда он направился к одной из комнат. Чтобы сбросить напряжение, плеснула себе водки со льдом. Облокотившись на камин и потягивая из стакана, она видела криминолога в приоткрытую дверь детской. Он сидел на кровати мальчика, что-то ему рассказывал и гладил по плечу. В комнате горел только ночник, смешной, в виде клоуна. Очертания Томми угадывались под одеялом по движению руки отца. В семейной обстановке Горан кажется другим человеком. Ей почему-то вдруг вспомнилось, как она, еще маленькая, впервые побывала на работе у отца. Человек в галстуке и пиджаке, выходивший из дому каждое утро, там совершенно преобразился, стал суровым, серьезным, совсем не похожим на ее ласкового папу. Мила до сих пор помнит свою растерянность. С Гораном ситуация была обратной. Мила по-детски растрогалась, посмотрев на него в роли отца. У нее самой это раздвоение не состоялось. Она существует только в одной ипостаси. Иного решения быть не может. Она никогда не перестанет служить в полиции и разыскивать пропавших детей, как ищет их всегда – в отпуске, в увольнительной, в магазинах, куда заходит за покупками. У нее вошло в привычку пристально разглядывать незнакомые лица. У пропавших малолеток, как и у взрослых, своя история. Но эта история в какой-то момент обрывается. Мила отыскивает их следы, исчезающие во тьме. Она никогда не забудет их лиц, – сколько бы лет ни прошло, она всегда узнает их. «Потому что они среди нас, – думала она. – Иногда можно найти их в тех взрослых, какими они стали». Горан рассказывал сыну сказку. Мила сочла неприличным подглядывать за ними. Это зрелище не предназначено для нее. Она отвела взгляд, но тут же наткнулась на улыбку Томми на одной из фотографий. Если б он ее увидел, наверное, она ощутила бы неловкость, быть может, потому так долго не решалась войти, надеясь, что он уже спит. Томми – часть другой жизни Горана, и узнать ее Мила не готова. Немного спустя он вышел к ней и, улыбаясь, сообщил: – Уснул. – Не хотелось тебя тревожить, но мне кажется, это важно. – Ты уже извинилась. Переходи к делу. Он сел на диван и пригласил ее сесть рядом. Пламя камина бросало на стену танцующие тени. – Это повторилось: кто-то следил за мной. Горан сдвинул брови: – Уверена? – В прошлый раз не была, но теперь уверена. Она рассказала ему о происшествии, стараясь не упустить ни одной детали. Машина с погашенными фарами, отблеск луны на капоте и то, что преследователь сразу развернулся, как только понял, что обнаружен. – Почему кто-то стал преследовать именно тебя? Он уже задавал ей этот вопрос в ресторане, когда она рассказала ему про случай в мотеле. Правда, на сей раз Горан задал его, скорее, себе. – Не могу найти убедительной причины, – заключил он после недолгого размышления. – Вряд ли теперь есть смысл давать мне кого-либо в сопровождающие, чтобы поймать его с поличным. – Теперь он понял, что ты знаешь, и больше не решится. Мила кивнула: – Но я пришла не только из-за этого. Горан вновь поднял на нее глаза: – Что-нибудь обнаружила? – Не столько обнаружила, сколько поняла. Одну из иллюзий Альберта. – Которую? – Я поняла, как он сумел незаметно для всех утащить девочку с каруселей. В глазах Горана вспыхнуло любопытство. – Ну и как же? – Мы были уверены, что ее похитил Альберт. То есть мужчина. А что, если это была женщина? – Почему ты так думаешь? – Если честно, впервые меня навела на эту мысль мать Сабины. Я ее не спрашивала, она сама мне сказала, что, будь там, на карусели, посторонний мужчина, то есть не отец, она бы заметила. Якобы матери обладают шестым чувством на этот счет. И я ей верю. – Почему? – Потому что в полиции просмотрели сотни фотографий и любительских фильмов, снятых в тот вечер, и нигде не промелькнул подозрительный мужчина. Мы из этого сделали вывод, что у Альберта обыкновенная внешность. А я подумала, что женщине было бы еще легче увести девочку. – По-твоему, у него есть сообщница? – Мысль явно показалась ему интересной. – Но у нас нет ни единой зацепки в пользу этой версии. – Я знаю. В том-то и дело. Горан встал и начал ходить по комнате, задумчиво теребя нечесаную бородку. – Вообще-то, версия не нова. Довольно, к примеру, вспомнить Фреда и Розмари Уэст в Глостере. Криминолог быстро восстановил в памяти дело четы серийных убийц. Он каменщик, она домохозяйка. Десять детей. Вдвоем они заманивали и убивали ни в чем не повинных девушек, заставляя их принимать участие в эротических оргиях, а потом закапывали во дворе своего дома номер двадцать пять по Кромвель-роуд. В подполе обнаружили тело их шестнадцатилетней дочери, которая, по-видимому, осмелилась сопротивляться. Еще две жертвы были найдены в других местах, которые также были связаны с Фредом. Всего двенадцать трупов. Впрочем, полиция прекратила раскопки вокруг этого кошмарного дома, опасаясь, что он рухнет. В свете этого беспримерного дела Гавила счел, что версия Милы насчет сообщницы Альберта не столь уж невероятна. – Быть может, женщина как раз и ухаживает за шестой девочкой. Горан был явно заинтригован, но старался не показывать своего энтузиазма. – Пойми меня правильно, Мила, твоя гипотеза весьма интересна, но она нуждается в проверке. – Ты поговоришь со всеми? – Мы рассмотрим все за и против. В любом случае кто-то из нас должен пересмотреть фотографии и фильмы из луна-парка. – Я могу это сделать. – Хорошо. – И еще одно… Хочу спросить просто из любопытства. Я пыталась найти ответ в литературе, но не нашла. – Ты о чем? – Процесс разложения трупа затрагивает глаза? Они как-то меняются? – Ну, радужная оболочка обычно светлеет.