Горан поглядел на нее в упор, не понимая, к чему она клонит. – Почему ты спрашиваешь? Мила вытащила из кармана фотографию, которую дала ей на прощание мать Сабины. Снимок всю дорогу пролежал на сиденье ее машины. А когда Мила немного опомнилась от страха перед преследователем, она внимательно посмотрела на фото, и у нее возникло сомнение. Было в нем что-то неправильное. Горан взял снимок, внимательно изучил его. – У девочки, которую мы нашли в доме Кобаши, были голубые глаза, – пояснила Мила. – А у Сабины карие. Пока ехали в такси, Горан не произнес ни слова. Мила видела, как резко изменилось его настроение. Под конец он выдал поразившую ее фразу: – Мы думаем, что хорошо знаем людей, с которыми постоянно общаемся, а на самом деле мы ничего о них не знаем. – А потом добавил: – Он обманул нас. Вначале она подумала, что Горан имеет в виду Альберта. А оказалось – нет. Он сделал несколько срочных звонков, среди которых, помимо членов группы, была нянька Томми. – Нам надо ехать, – сказал он Миле и больше ничего не объяснил. – А твой сын? – Он спит. А госпожа Руна будет здесь через двадцать минут. И они вызвали такси. Здание полицейского управления было освещено, несмотря на поздний час. Происходила смена дежурств. В этом деле были задействованы почти все. Уже несколько дней продолжались обыски в домах подозреваемых или в тех местах, на которые указывали особо активные граждане и где, по их понятиям, могла содержаться шестая девочка. Расплатившись с таксистом, Горан направился к главному входу, даже не оглянувшись на Милу, которая едва за ним поспевала. На этаже отдела криминалистики они встретили поджидавших их Розу, Бориса и Стерна. – Что стряслось? – спросил последний. – Нужны кое-какие пояснения, – туманно ответил Горан. – Надо срочно повидать Роша. Старший инспектор был занят на совещании полицейской верхушки, которое длилось уже несколько часов и, разумеется, было посвящено делу Альберта. – Надо поговорить. Рош поднялся с кресла и объявил присутствующим: – Господа, вы, полагаю, знаете доктора Гавилу, он уже не первый год вносит весомый вклад в работу моего департамента. – Прямо сейчас, – шепнул ему на ухо Горан. Дежурная улыбка сползла с лица Роша. – Прошу прощения, дело требует моего немедленного присутствия. Собирая свои бумаги, он чувствовал на себе взгляды всех сидящих за столом. Горан поспешно ретировался, остальная группа ждала за дверью. – Надеюсь, это действительно важно, – проворчал старший инспектор, бросая папку с бумагами на стол у себя в кабинете. Горан подождал, когда войдут все остальные, и взял быка за рога: – В гостиной Кобаши найдена вовсе не третья пропавшая девочка. Твердость его тона не оставляла места возражениям. Старший инспектор сел и скрестил руки на груди. – Так… – Это не Сабина. Это Мелисса. Мила вспомнила четвертую девочку. По возрасту самая старшая из шести, она не выглядела на свои тринадцать. И у нее были голубые глаза. – Ну-ну, я тебя слушаю, – проговорил Рош. – Это может означать две вещи. Либо Альберт изменил modus operandi, ведь до сих пор он нам подбрасывал своих жертв в порядке похищения. Либо Чан напутал с исследованием ДНК. – По-моему, возможно и то и другое, – уверенно заявил Рош. – А по-моему, первое практически невозможно. А по поводу второго мне думается, это ты велел ему подсунуть Миле сфальсифицированные результаты. Лицо Роша налилось кровью. – Ну вот что, доктор, я не затем сижу в этом кресле, чтобы слушать твои обвинения! – Где нашли труп третьей девочки? – Что? Старший инспектор старательно разыгрывал удивление. – Совершенно очевидно, его нашли, иначе Альберт не перешел бы к трупу номер четыре. – Труп больше недели находился в доме Кобаши! Возможно, как ты говоришь, мы должны были сначала найти третью. А может, просто нашли сначала четвертую! Или Чан что-то напутал, откуда мне знать? Криминолог посмотрел ему прямо в глаза: – И потому после сиротского приюта ты дал нам сутки отдохнуть. Чтоб мы не путались у тебя под ногами! – Горан, мне надоели твои инсинуации! Это бездоказательно, в конце концов! – Все из-за дела Уилсона Пикетта, не так ли? – То старое дело тут ни при чем, уверяю тебя! – Ты просто не доверяешь мне. И возможно, ты не так уж не прав. Но если ты боишься, что я провалю и это расследование, то скажи мне это прямо в глаза, брось свои подковерные игры. Скажи, и давайте все сделаем шаг назад. Пусть каждый признает свою ответственность, и не будем создавать друг другу дальнейших неудобств. Рош ответил не сразу. Несколько секунд он раскачивался в кресле, сжимая подбородок рукой. Потом очень спокойно выговорил: – Честно говоря, я не знаю, на что ты… – Говорите толком! – нетерпеливо перебил Стерн. Рош испепелил его взглядом: – А вы не вмешивайтесь! Горан обернулся на сотрудника. Потом по очереди перевел взгляд на Бориса и Розу. И понял, что все уже знают, кроме него и Милы. «Вот почему Борис стал вилять, когда я спросила, что он делал в выходной», – догадалась Мила. И еще вспомнила плохо скрытую угрозу в голосе коллеги, когда он добивался разрешения Роша войти в дом Ивонны Гресс раньше спецназа. Это попахивало шантажом. – Да, инспектор, скажите все как есть и покончим с этим, – подхватила Сара Роза. – Нельзя держать его в неведении, это нечестно, – добавил Борис, кивнув на криминолога. Всем неловко, все чувствуют себя виноватыми перед ним за то, что подчинились несправедливому приказу. Рош выждал еще несколько мгновений, глядя сначала на Горана, потом на Милу. – Ладно. Но никому ни полслова, иначе я вас в порошок сотру. 29 Рассвет нехотя поднимался над полями. Волнообразная линия холмов пока еще едва просматривалась. Зелень лугов, освобожденных от снега, казалась еще насыщеннее на фоне мглисто-серых туч. Меж долин вилась полоса асфальта, и в этот пейзаж гармонично вписывалось танцующее движение машины. Застыв на заднем сиденье, прижавшись лбом к окошку, Мила ощущала неожиданный покой, то ли от усталости, то ли от смирения. Что бы ни вскрылось в конце этого короткого пути, ее это уже не удивит. Рош не выложил на стол все свои карты. Потребовав от нее и Горана держать рот на замке, он выставил из кабинета всех, кроме криминолога.