В коридоре Борис объяснил ей причины, по которым старший инспектор решил исключить ее и Горана. – Он, по сути, штатский, а ты… Ну, ты проходишь у нас как консультант, поэтому… Добавить ему было нечего, все и так понятно. Каким бы ни был великий секрет, который Рош пытается сохранить, ситуация не должна выйти из-под контроля. А следовательно, огласки надо избежать во что бы то ни стало. И единственный способ достичь этого – распространить сведения только лицам, находящимся в его непосредственном подчинении. Кроме этого, Мила так ничего и не узнала. А от вопросов решила воздержаться. Прошло около двух часов. Дверь кабинета распахнулась, и старший инспектор приказал Борису, Стерну и Розе отвезти доктора Гавилу на третий объект. Точного места он не назвал, но благосклонно позволил Миле участвовать в этой экспедиции. Они вышли и направились к гаражу. Взяли два лимузина с номерами, в которых нельзя было угадать принадлежность к полиции, чтобы, чего доброго, за ними не увязались хроникеры, постоянно дежурившие у входа. Мила села в автомобиль со Стерном и Гавилой, упорно не желая ехать вместе с Розой. После того как Роза попыталась бросить тень на ее отношения с Гораном, Мила даже смотреть не хотела в ее сторону, боясь взорваться. Они проехали несколько километров, и Мила даже попыталась вздремнуть. Отчасти ей это удалось. А когда очнулась, они уже почти приехали. Дорога не была загружена. Мила заметила три темные машины на обочине: в каждой – двое мужчин. «Часовые, не иначе. Их тут специально поставили, чтоб зевак отгонять». Еще километр или немного меньше они ехали вдоль краснокирпичной стены, пока не достигли тяжелых ворот. Здесь дорога обрывалась. Ни звонка, ни домофона что-то не видно. На столбе висит телекамера, которая, едва они остановились, отыскала их и уставилась своим электронным глазом. Прошла по меньшей мере минута, затем решетка автоматически отодвинулась. Дорога за воротами продолжилась, но вскоре повернула за холм. На видимом отрезке пути строений не наблюдалось. Только огромная лужайка. И лишь минут через десять они увидели шпили старинного здания. Дом как будто вырос из земного чрева. Он был громадный, сурового вида, в архитектурном стиле начала двадцатого века, – так строили для стальных или нефтяных магнатов в качестве свидетельства их сказочного богатства. Мила узнала каменный герб на фасаде: в барельеф искусно вписана буква «Р». Это был дом Джозефа Б. Рокфорда, президента одноименного Фонда, объявившего вознаграждение в десять миллионов за сведения о шестой девочке. Проехав мимо дома, припарковались возле конюшен. До третьего строения на западном краю усадьбы площадью в несколько гектаров им придется ехать на электромобилях типа гольф-картов. Мила села вместе со Стерном, который начал объяснять ей, кто такой Джозеф Б. Рокфорд, что у него за семья и откуда такое сказочное богатство. Династию столетие тому назад основал Джозеф Б. Рокфорд Первый, дед нынешнего. Легенда гласит, что он был единственным сыном цирюльника-иммигранта. Не чувствуя тяги к ножницам и бритвам, он продал отцовскую лавку с намерением попытать счастья на зарождающихся нефтяных промыслах, что в те времена привлекало многих. Рокфорд Б. Первый догадался вложить деньги в бурение артезианских колодцев, рассудив, что нефть обычно залегает в самых неприветливых местах земли, и те, кто жизни не щадит ради быстрого обогащения, вскоре почувствуют нехватку самого главного – воды. Воду, добытую из артезианских колодцев близ главных месторождений черного золота, он продавал по цене, вдвое превышающей цену самой нефти. И умер миллиардером. Смерть настигла Джозефа на пороге его пятидесятилетия по причине довольно редкой и ураганной формы рака желудка. Джозеф Б. Рокфорд Второй унаследовал от отца грандиозное состояние, которое умудрился удвоить, спекулируя на всем, что подвернется под руку: от индийской пеньки до недвижимости, от свиней до электроники. Дабы увенчать свое величие, он женился на королеве красоты, родившей ему двоих прелестных детишек. Но перед самым полувековым рубежом у него появились первые симптомы рака желудка, и через два месяца он отправился на тот свет. Старший его сын, Джозеф Б. Рокфорд Третий, в ранней молодости встал у руля огромной империи. Первое, что он сделал, – удалил порядковые номера после имени, которые его порядком раздражали. Не имея никаких финансовых ограничений, будучи в состоянии позволить себе любую роскошь, Джозеф Б. Рокфорд вел абсолютно праздное существование. Идея учреждения семейного Фонда принадлежала его сестре Ларе. Целью стало обеспечить здоровой пищей, крышей над головой, медицинским обслуживанием и образованием детей, которым не так повезло в жизни, как им с братом. В Фонд Рокфорда тут же перекочевала половина семейного состояния. Несмотря на такую щедрость, по подсчетам их консультантов, Рокфорды смогут прожить, не стесняя себя в расходах, еще по меньшей мере век. Ларе Рокфорд сейчас тридцать семь. В тридцать два она чудом уцелела в страшной автокатастрофе. Ее брату Джозефу сорок девять. Одиннадцать месяцев назад у него выявили генетически унаследованную форму рака желудка, которая свела в могилу его деда и отца. Уже тридцать два дня Джозеф Б. Рокфорд пребывает в коме, со дня на день ожидая смерти. Мила внимательно слушала рассказ Стерна и старалась не обращать внимания на тряску электромобиля, подпрыгивающего на ухабах. Они ехали по тропе, стихийно проложенной в течение двух последних дней такими же машинами. Около получаса спустя в поле зрения возник периметр третьего объекта. Мила издали разглядела белые комбинезоны экспертов, оживляющие картину всякого преступления. Еще не видя зрелища, которое Альберт подготовил им на сей раз, она почувствовала напряжение от одной только суеты экспертов. Их там было больше сотни. Дождь немилосердно капал слезами. Пробираясь между людьми, которые переворачивали большие пласты земли, Мила чувствовала нарастающую тревогу. Постепенно из-под земли извлекались кости; специалисты заносили их в реестр, засовывали в прозрачные пакеты, наклеивали на каждый этикетку с номером, складывали в специальные ящики. В одном из них Мила насчитала тридцать бедренных костей. В другом – столько же тазовых. – Девочку нашли примерно вон там, – сообщил Горану Стерн. Он указал на огороженный участок, прикрытый пленкой от любопытных глаз. На земле вырисовывались очерченные латексом контуры тела без левой руки. Сабина. – Она лежала на траве. От тела мало что осталось. Она слишком долго пролежала там, чтоб ее не учуяли разные твари. – Кто ее обнаружил? – Егерь, объезжавший усадьбу. – Вы сразу начали копать? – Сначала пустили собак, но они ничего не учуяли. Потом пролетели на вертолете, чтобы увидеть нарушения почвенного покрова, и заметили измененную растительность вокруг участка, где было найдено тело. Мы показали снимки ботанику, и он подтвердил, что такие изменения бывают, когда в этом месте что-то погребено. Мила уже слышала о таком: подобную технику использовали в Боснии при поисках братских могил, в которых были обнаружены жертвы этнических чисток. Разлагающиеся под землей тела влияют на растительность, насыщая почву органическими веществами. Горан поглядел по сторонам: – Сколько их? – Тридцать, может, сорок. Кто знает… – Давно они тут покоятся? – Одни очень старые, другие недавние. – Удалось определить, чьи останки? – Мужчин. В основном молодых, от шестнадцати до двадцати двух, двадцати трех, судя по зубным дугам. – Беспрецедентный случай, – заключил криминолог, уже прикидывая последствия, когда история выйдет наружу. – При таком количестве трупов Рош едва ли сможет спрятать голову в песок. – Нет, старший инспектор только пытается отложить обнародование, пока мы не выясним все обстоятельства. – Ну конечно, разве может кто-нибудь объяснить, каким образом братская могила очутилась в прекрасных владениях Рокфорда! – Сдерживаемый гнев не ускользнул от внимания присутствующих. – Но мне почему-то кажется, у шефа на этот счет есть кое-какие идеи. А у вас? Стерн не знал, что ответить. Борис и Роза – тоже. – Стерн, мне вот что любопытно. О вознаграждении было объявлено до или после этой находки? – До, – еле слышно проронил спецагент. – Я так и думал. Вернувшись к конюшням, они нашли Роша, который ожидал их возле казенной машины Управления. Горан вышел из гольф-кара и решительно двинулся ему навстречу: – Этим расследованием я тоже должен заниматься? – Ну разумеется! Думаешь, тебя так легко не допустить? – Не думаю, раз уж я все это нашел. Я бы сказал, не так легко, как удобно. – То есть? – насторожился старший инспектор. – То есть я бы сразу назвал виновника его собственным именем. – Откуда такая уверенность? – Если б ты не был уверен в том, что это дело рук Рокфорда, то не стал бы замалчивать этот сюжет. Рош взял его под руку: – Послушай, Горан, по-твоему, я сам так решил? Поверь, это не так. Тебе и во сне не приснится, как давят на меня сверху. – Кого же ты пытаешься прикрыть? Сколько народу замешано в этой мерзости? Рош оглянулся и сделал знак водителю отойти. Потом снова обратился к группе: – Ладно, давайте расставим все точки над «и»… Меня тоже тошнит от этой истории. Но излишне вас предупреждать: если хоть слово лишнее скажете, вмиг лишитесь всего – и карьеры, и пенсии. А я вместе с вами. – Мы поняли, – отмахнулся Горан. – Выкладывай уж все до конца. – Джозеф Б. Рокфорд с момента своего рождения не покидал этих мест. – Как это? – удивился Борис. – Никогда?