– Я уже согласился на твои затеи. – Все равно представь. Тебе нужна кормушка для колибри. – Зачем? – Для колибри, – повторила Дарби. – Их привлекут растения, которые я здесь посажу. А еще певчих птиц и бабочек. Они будут рады красивой кормушке. Могу экспериментировать с твоим участком бесконечно. – Не сомневаюсь. – Но пока это все. Давай в качестве благодарности за ужин я отнесу посуду на кухню. – Я бы сказал, что ты не обязана, но зачем? Дарби встала, собрала тарелки, вытерла стол. Зейн пошел вслед за ней, глядя, как она наводит порядок. – Знаешь, – начал он. – Мы ведь так и не обсудили тот поцелуй возле стадиона. – А надо? – Думаю, да. Ты мой клиент, я твой. Поцелуй, кажется, обнуляет наши сделки. – С этим, пожалуй, соглашусь. – Мы выяснили, что оба взрослые люди. Я симпатичный парень с крутой фамилией, а ты сексапильная и умеешь носить шорты. – Так и есть. – Может, как-нибудь выпьем, поужинаем или посмотрим кино? И все такое… Дарби повернулась к нему, прижимаясь спиной к столу. – Ты дважды угощал меня пивом, а еще пиццей и булочками с корицей. Это с лихвой покрывает любой ужин. – Рад, что ты так думаешь. Тогда кино? – На кино, возможно, соглашусь. Мне интересно, что имеется в виду под «все такое». Зейн подошел ближе, глядя Дарби в глаза. Да, кажется, ей и впрямь интересно. Еще она явно над ним забавлялась. – У меня подписка на «Нетфликс» и уйма премиальных каналов. Думаю, найдем подходящий фильм. – А попкорн у тебя есть? – Есть. Для микроволновки. – Заманчиво. Особенно когда Зейн обнял ее за бедра: как тогда, возле стадиона. – С удовольствием посмотрела бы фильм и, подозреваю, оценила бы «и все такое». Но… Зейн, тянувшийся за поцелуем, замер на полпути. – Так… а вот это мне не нравится. – Я грязная, – напомнила Дарби. – А ко «всему такому» хотелось бы перейти, когда буду чистая и прилично одетая. – Можешь зайти в душ. И у тебя очень приличные шорты. Особенно круто они смотрятся с ботинками. – Спасибо, крайне великодушно с твоей стороны. Давай так. Если у тебя на завтра нет планов, я могу принять душ у себя дома, и часов в девять посмотрим кино. А потом, если будет настроение, попробуем «все такое». Зейн всегда был за переговоры. – В половине девятого. Сперва выпьем пару коктейлей. – О-о-о, коктейли. Забавно. Надо будет приодеться. – Ладно. Какой фильм? – Ну, поскольку это будет прелюдией, то ничего унылого. Приличный ромком или приключенческий боевик. – У тебя определенно есть деловая хватка. Зейн наклонился к ней за поцелуем, а Дарби потянулась навстречу, обхватив его за шею и приподнявшись на цыпочки. Зейн почувствовал, как проваливается в нее, словно в озеро жарким летним днем. Его захлестнуло жаждой, и он провел руками по всему телу, запечатлевая в памяти изгибы. Дарби подалась еще ближе, самую малость. Он отстранился, унимая дыхание, она накрыла рукой его щеку, и оба сердца забились в одном такте. – Может, мне нравится, когда моя женщина грязная… – Господи… – Дыхание, удивительно прерывистое, обожгло ему губы. – У нас ведь был такой хороший план. Если передумал, постарайся меня уговорить. Зейн снова поцеловал ее, выпуская на волю жар и голод. Опять обхватил Дарби за бедра, но на сей раз она подпрыгнула, обнимая его ногами за талию. – Убедил. – Издав гортанный звук, Дарби прикусила кожу у него на шее. – Ты пахнешь намного лучше меня. Кажется, мне все-таки надо в душ. – Потом. – Ладно, – пробормотала она, позволяя унести себя в глубь дома. – Но у меня много работы с документами. – У меня тоже. Зейн остановился у подножия лестницы, привел еще пару убедительных аргументов в виде поцелуев и понес ее наверх. – Обожаю твой дом. Я бы, наверное, переспала с тобой только затем, чтобы увидеть, как ты обставил другие комнаты. – Кто бы говорил… Дарби рассмеялась, уткнувшись носом в его шею, но снова вскинула голову, когда Зейн пронес ее сквозь распахнутые двери хозяйской спальни. – Господи, какая красота! – Потом проведу экскурсию. – Ой нет, не клади меня на постель! Я же грязная… – Я сейчас тебя раздену. В шкафу есть запасные простыни. Зейн повалил Дарби на кровать и сам упал рядом. Схватил ее за руки и набросился с поцелуями, словно оголодал. Потому что он и впрямь умирал с голоду. Дарби раздразнила его аппетит с первого взгляда, заинтриговала с первого разговора и чуть не прикончила на стадионе. Теперь он мог попробовать ее сполна. У нее были крепкие, сильные руки. Гладкие и мягкие губы. Резко очерченные скулы, тонкая кожица под подбородком, нежная, будто атлас, шея. Подтянутые мышцы, податливая грудь. Дарби словно была соткана из завораживающих контрастов. Зейн стянул с нее рубашку; Дарби, не теряя времени, ответила тем же. Голая кожа, обнаженные тела… Она провела руками по его груди и выдохнула: – М-м-м… да… Зейн хотел взглянуть на нее, просто полюбоваться, но не мог унять руки. Избавив Дарби от спортивного бюстгальтера, тоже успел подумать «М-м-м, да» и набросился губами на ее грудь. Дарби выгнулась, и он торопливо схватился за пряжку ремня. Потом выдохнул, пытаясь взять себя в руки и обрести хоть какой-то контроль, отстранился. – Надо притормозить. – Не надо, – решительно сказала Дарби и заерзала, избавляясь от лишней одежды. – Слава богу. – Дай мне. – Она просунула между ними руки и ловко ослабила ему ремень. – Пусти. Дарби потянула его брюки вниз, помогая Зейну их снять.