«Запись как запись, — рассматривал я. — Замуровать “зв”. Карандашом пишет. Удобно, если что не так, подтер и переписал». В этот самый момент и увидел я подчистку на строчке рядом с 4 апреля. Присмотрелся. Так и есть, резинкой терли. Какие-то несколько букв или цифр. Показал Петру. Тот поглядел, поглядел, перевернул лист и стал рассматривать его с другой стороны. — Неаккуратно, — произнес он неожиданно. — Чего? — Неаккуратно, говорю, — ответил Петр, и в голосе его послышался азарт. — Чего там? — Рука у бати тяжелая была. Отойдя от стола, хозяин дома стал копаться в секретере. — Не трогай! — неожиданно закричал он, когда я потянулся к журналу. «Разорался», — фыркнул я про себя, но все-таки отошел. — Тяжелая рука у бати, — бормотал Петр, пытаясь найти что-то в темной глубине. — Тяжелая… Вот оно. Он достал большое увеличительное стекло и буркнул: — Отойди. Я молча отстранился. — Он, когда писал, давил сильно, — пояснял Петр, устанавливая настольную лампу. — Буковки-то стер, а следы остались. Спереди не видно почти, а на оборотной стороне кое-что есть. Линза нависла над журналом летающей тарелкой. — Вот, — через несколько секунд сказал он. — Гляди. В ярких лучах лампы просматривались перевернутая цифра 1 и буква Х. — Схема номер один, — торжественно произнес Петр. — Они у него в отдельной папке были, вот только я, похоже, дома их оставил. — Как так? — Отдельно лежали. Забыл, — виновато буркнул он. — Поехали, — поднялся я. — Заберем. Схемы были на месте. Изрисованные листы кальки и миллиметровки покоились на стеллажах. Смотреть сели прямо здесь же. Пока ехали, Петр переживал. Успокаивал его, как мог: мол, не может за один день приключиться столько несчастий. Так и вышло. На дворе лишь тихо гавкнул старый пес, изображая перед хозяином усердную работу. Разложили схемы перед собой. Сразу откинули те, на которых были нарисованы электрические сети. Через минуту рисунков осталось два. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что это один план, разделенный на две части: Сх. 1 и Сх. 1.2. На одной нарисована замурованная задвижка, но без листочка с надписью 1.2. все оказалось бы бесполезно. На нем давался подробный маршрут со всеми привязками. «16». М. Птахин Трасса от Слюдянки до Иркутска непроста, и кто полагает, что доедет быстро, ошибается. Иной раз напоминает она мне хитросплетением поворотов и синусоидами подъемов жизнь с ее неожиданными выкрутасами и сюрпризами. Мой «крузерчик» завывал, обгоняя очередную фуру, а в голове понемногу складывался сюжетец. Судя по историям Петра, нам нужен третий партнер. Причем парень должен быть альпинистом, авантюристом, иметь в наличии уйму свободного времени и без загруженности бытом. Из холостых товарищей, способных на такое сумасшествие, у меня был лишь один. Сергей. Вот только не виделись мы давно, однако, задай я ему вопрос об альпинизме, он сразу бы важно надул щеки, даже если бы в этом ничего не понимал. Парень всегда был туристом, отменным фотохудожником и в любое время радостно бежал от цивилизации. Скажи я ему: лезем в шахты — явится в назначенный срок и будет играть в спелеолога. Вспомнил, как лет двадцать назад он поразил мое воображение, будучи еще женатым. Тогда я впервые побывал в его «двушке». Серега стоял с мольбертом в семейных трусах посреди квартиры с ободранными стенами. «Маслом рисует», — уважительно подумал я, пробираясь через завалы мебели и уворачиваясь от огромной дружелюбной собаки и малолетних детей. Те с криками «дядя Миша» попеременно вцеплялись то в меня, то в пса. На холсте обнаружились четыре невнятные полосы, изображающие вазу с цветами. — Он раньше в своем исследовательском институте выставки детского творчества устраивал, чтобы себя пиарить, — сказала жена Ольга, увидев мое удивление. — Представьте рисунки: Петя Иванов, 6 лет; Андрей Сидоров, 11 лет, и в самом конце — Пономарев Сергей, 24 года. Бывало, и первые места на тех выставках занимал. Лучше бы квартиру в порядок привел! — Тут уж кто для кого, — выписывал мифическую синюю ромашку художник. — Квартира для меня или я для квартиры? Главное — приоритеты правильно расставлять. Излишне говорить, что в конце концов они развелись. Тайгу и родной край Серега знал прекрасно. Бывали у него и одиночные походы. А вот альпинизм… Память услужливо напомнила наш с ним поход 1985 года на Кругобайкальскую железную дорогу. Серега на второй день неожиданно пропал с утра. Никто не знал, где он. Слева скалы, справа Байкал. Идти некуда. Нашел его за одним из туннелей. — Подержать попросили, — кричал Серега, обмотавшись страховочным шнуром. Вокруг никого не было. Я глянул наверх, там растопырилась в невообразимой позе и пыталась уцепиться за скалу молоденькая девчушка. — А где народ? — Ушли водолазов смотреть. — А ты уверен, что все правильно? — поинтересовался я, увидев испуганное лицо альпинисточки. — Конечно, я же полчаса за ними наблюдал, — радостно улыбнулся товарищ и подтянул руками в верхонках шнур, при этом чуть не упустив свою жертву. Та что-то вопила. — Повиси еще, — крикнул Серега. — Приказа опускать не было. Тогда он впервые играл в альпиниста. Я осознавал четко: стоит мне к нему прийти и спросить о спелеологии, как окажется, что он и в этом вопросе мастер. Не побоится нырнуть хоть куда, не знавши брода, и сто процентов выберется обратно. Ведь не погиб же он до сих пор. В мою бытность частным детективом мы какое-то время работали вместе. Так вышло. Нужно было видеть, как он всего за пару месяцев набрался уголовной дури и держал себя не меньше, чем за авторитета. «Нет уж, — заключил я. — Спелеолог мне нужен настоящий», хотя поиски решил начать именно с Сереги Лысого. Забыл сказать — мой старый товарищ был абсолютно лыс лет с 25, что вовсе не мешало ему быть любимцем слабого пола. Набрал его прямо из машины. Поздоровкались. Поинтересовался о спелеологии. Как и ожидал, получил утвердительный ответ, равно как и про альпинизм. С его слов, товарищ готовился стать инструктором. Стыковались в квартирке, которую он получил после размена «трешки» покойной мамы. Разменивался с отчимом. Тот ухватил в свои семьдесят семь молодуху и вил гнездо. Серега в планы гнезда не входил. Так в результате множественных операций ему и досталось полублагоустроенное жилье в кирпичной двухэтажке. Горячая вода только зимой — из системы отопления. Серега не унывал. Улыбался и сейчас. — К продаже готовлю, — объявил он. — Дом нужно достраивать… Вспомнили старые времена. Тему многолетнего конфликта из-за общей дурости обходили по умолчанию — все уже пережито. Когда вернулись к спелеологии, Серега поставил на диске фильм со своим участием. — Моя пещера, — похвастался он. — Сам вскрывал. — ?? — Первопроход! В верховьях Иркута. Стенки простукивал и на пустотку наткнулся. Давай долбить. Спецы предупреждали: что угодно может быть — сероводород, углекислота. Опасно. Так что один долбил. На экране висело Серегино лицо, перемазанное черным. Альпинистские прибамбасы и узкое отверстие.