Когда зазвучал колокол, Козлякин не спал. Только-только освободился он от сонного наваждения и лежал-раздумывал: «Надо в нычке своей палатку поставить. Влаги внутри нет почти. Умница все-таки Юрка». Тут звон. «Раз, два, три», — отсчитал Козлякин, а ноги-руки уже сами одеваются-обуваются. А потом еще удары — раз, два, три. «Надо бежать, смотреть, — понял “хозяин” подземного мира. — Началась заваруха». Вовремя успел. Когда на рудничный двор вылетел, где у Заморенка лежка, компания как раз из щели под крепями выбиралась. «Что там у них? — присмотрелся Володька к непонятным палкам в руках выскочившей парочки. — И третий где?» Пока бежал за ними следом, сообразил, что они делать собрались. На палках намотки видны — не иначе, факелы. «Жечь решили», — почувствовал он охотничий азарт Заморенка. А тот бежит, к боку что-то жмет. Вспомнил, как стрелял однажды Юрка из такого подобия бревна, когда покойный Золотой с пацанами в тупик его загнали. Гремел Заморенок тогда, будто корабельное орудие. Камни сверху так повалились, что забоялись нападавшие. Раненого забрали и отступили. «Ва-банк пошли, — рассудил Володька, примеряясь к темпу. — Вот и славно». План дальнейших действий в его голове уже сложился. Судя по направлению, бегут они в сторону задвижки, которую вчера Петруха с очкастым нашли. Грохотали парни по скале на все шахты — не таились, а, с другой стороны, чего бояться? Призраков же не испугались? «А как с живыми будете разбираться? Вот и посмотрим сейчас, какой вы прочности ребятки, — поддавал Козлякин вслед за бегущими. — Хоть бы они вчетвером туда залезли». Действительно, было бы здорово поджарить всех разом. Судя по действиям Заморенка, мало его волнует козлякинская персона — а зря. «Ты, мил друг, партнерами сейчас наглухо повязан, — бормочет он про себя. — Один ты, может, и неуловим, а вот гости твои — кандалы твои. Не получится у тебя шуровать с ними по вентиляционным ходам, так что и тебя прищучить нынче можно запросто». Парочка, что впереди, уже по лестнице на обвалы рудничного двора спустилась. Володька следом не полез, с краю наблюдал, что происходит. Юрка за угол сбегал и через минуту вернулся. Факелы зажгли. «Ну вот и все, — понял Козлякин. — Пускай у тебя, Заморенок, сегодня все получится». Обрадовался Володька, что не открылся старому приятелю в последнем разговоре и тайны отцовской не выдал. Закончат они сейчас с гостями этими незваными, и Козлякин за них примется. План детально не обдумывал. Батя покойный приучал сначала одно доделать, а уж потом за другое браться. Одна мысль свербит: «Все ли четверо внутри, или снаружи кто остался?» По этой стороне никого нет, а к водопаду незаметно не пройдешь. Додумать не успел. Понесся Юрка за угол с факелами в руках. Подался туда и Володька. На рудничный двор соскользнул тенью, и следом. Вот он, угол, — выглядывает, а Заморенок как раз в сторону от языка пламени отскакивает и второму орет: — Закрывай, б… Закрутили они дверь вдвоем и расположились рядышком. Друг другу за спины светят. Оружие на изготовке. Бревно то действительно артиллерией Юркиной оказалось. Наблюдателю даже немного не по себе стало, когда тот его лучом чуть не нашарил. Пока сидел и думал, что дальше, план понемногу доработался. «Сначала выбиваю из обоймы Юрку, — попятился в темноту Козлякин. — Эти без него слепые и смерти без меня найдут. Не выбраться им наверх без Заморенка. Или отпустить их всех? — удивился он своей неожиданной доброте. — Если что, будет на кого списать…» Отвлекся он немного, а выходило по всему, что вчетвером они таки в нору-то залезли. «Удачная глупость, — радуется Козлякин. — Отлетели к праотцам все, кто знал хоть что-то». Время посмотрел, на «часовых» глянул. Стоят, как в рассказах Гайдара. В разные стороны фонарями светят. Не волнует их, что почти час уж после поджога прошел. Пока прибрасывал, на каком отрезке пути Заморенка прибирать, минутная стрелка еще один круг сделала. «Сейчас уйдут», — понял Козлякин, когда Юрка товарищу своему что-то говорить стал. Тот наган спрятал и к дверце полез. Ухо приложил. «Слушает», — сообразил Володька и только сейчас понял, что ходу в штольню, задвижкой закрытую, никому нет из-за сероводорода. «Ладно, все в свою очередь», — решил он и выбрался с просевшей окраины рудничного двора по приставленной лестнице. Затаился в нычке среди сваленного в кучу металлического хлама. Одно время металлолом сильно прыгнул в цене, и залетная бригада начала его собирать. Никто им не мешал. Цветняка в те времена было столько, что никому не хотелось возиться с чем-то другим. Но аппетит приходит во время еды, и, когда новая команда поняла, какие здесь завалы цветного металла, жадность взяла-таки верх. Разобрались с ними быстро, и лишь потом обнаружил Володька среди собранного лома пристанище оборудованное. Металл, похоже, прилежался здесь навсегда. С той поры, как обвалил Козлякин ствол четвертой шахты, нет вариантов доставить его на поверхность. Тихо и темно в подземелье. В царстве вечной ночи трудно следить за временем, и на биологические часы можно полагаться лишь в самом начале. Организм по истечении суток-двух сам начинает выбирать, что ему предпочтительнее: спать или активничать. Вот сейчас раннее утро, половину ночи пробегал, а сна — ни в одном глазу. Чует Козлякин, что пришло время расставить им с Юркой точки в детских отношениях. Понимает он, что упоен сейчас победой Заморенок, а значит, может дать слабинку та струнка хищная, на которой он острые углы да ловушки обходил. Замелькали фонарики в дальнем конце квершлага. Крепко идут. Чувствуется в двух приближающихся фигурах удовлетворенность от хорошо сделанной работы. Когда мимо шли, разглядел-таки второго. Коренастый. В себе уверен. Исходит от него опасность, как от дикого зверя. Такое Козлякин только от Заморенка чувствовал, а значит, одного поля эти ягоды. «Гаубица» Юркина под рукой на ремне заплечном висит. В отсветах фонариков ихних разглядел Володька, что обрез это карабина или винтореза какого. Смотрит на идущих, и такая злость берет, что еле сдержался, чтоб не вылезти из засады да в атаку не пойти. Глупость, конечно, но желание обладать подземельем в одиночку сильнее. «Нужно ждать, пока разделятся», — понял Козлякин и пошел следом. Коридоры в шахтах сильно переплетены. Только для стародавних жителей они — книга открытая, а посторонний без проводника почти обречен. Если соберутся по лиственничной лестнице в четвертом стволе выбираться — так закончится она на половине высоты. Через водоотливную штольню тоже сложный ход, его знать надо, да и Заморенок на своих территориях секретов нагородил. Не станет его — пропали пацаны. «А что, все правильно, — соображает Володька. — Юрка в любом случае один куда-нибудь пойдет, и главное теперь — прихватить его в этот момент». А поджигатели проходят тем временем поворот к норе своей и к приграничной полосе шуруют. Не сторожатся совсем. Наивен Юрка. Когда договаривались о разделе и правила устанавливали, расчувствовался совсем: «Детство… Дружба…» Володька глаза тогда прятал, по обыкновению, чтобы не понял старый товарищ мыслей его. Сам же решил, что не будет до поры себя настоящего показывать. Вот, видимо, и настал час… Поворот. Еще один. Петель не кладут и не прячутся. Володька даже запереживал, как бы не засада. Третьего-то нет? Может, ждет где за углом с киркой наизготовку? Решил еще немного отстать и чуть не упустил. Но хорошо вышло. Пока крался, глаза серый свет различать стали. Когда в коридор с переходами вышел, не поверил тому, что увидел: висит на скале фигурка Заморенка и по канату какому-то наверх шурует. «Вот это удача, — понял Козлякин. — Если обратно первым пойдешь, я тебя и рассчитаю по-тихому». Подождал, пока заберется, а потом смотрит: и канат наверх поехал. Все ясно, нычка тайная — вот он, случай! Крутнулся на свою территорию и не удержался, чтобы вражеский лагерь не пощупать. Закрыта дверь. Висит на ней замок, в пробой продетый, а значит, сгинула вся экспедиция в огне. «Хорошо, хорошо», — Козлякин ладошки трет, а ноги уже несут его понемногу в ту сторону, где затарка у него инструмента разного. Есть там кирка одна ловкая, которую он лишь разок в дело пускал. Удобная. Здесь мазать, как с кувалдой и Петром в старые времена, нельзя. Один шанс будет, зато какой… «Висяком на скале, — радуется Володька. — Руки заняты… Хвать его, родимого, по темечку, и до свидания…» Вернулся, затаился и ждать стал. Сидит, удаче своей радуется и темноту смотрит-слушает. Вращается серый свет колдовским покрывалом. Нет для Козлякина здесь тайн, и скоро станет он единоличным владельцем. «А может, и прав Максимка, что можно туристов сюда водить, — мечтает будущий собственник. — Хотя, если клад из каверны стоящим окажется, можно и бросить все…» Но сознает он, что расстаться с подземельями, которые дар такой дали, выше его сил будет. «Как я без нор своих?» — себя спрашивает и понимает, что никак, — не деться ему никуда от «подземли». Ждал недолго. Зашуршало наверху, и канат по стенке пополз. Опустился рядом. Две случайности помешать могут: свет и если Заморенок не первым пойдет. Однако знает откуда-то Володька, что все сегодня получится. Кирку свою на руке взвешивает и в серой мгле дарованной угадать пытается: кто же это там сверху ползет? 40. Р. Пашян Почти два часа прождали возле задвижки, пока Юрка отбоя не дал. — Слухани, Роин, что там за дверцей, — говорит. — Может, шебаршит за ней кто. Ухо прижал, но только воздух шумит да с этой стороны водопад мешает. Сейчас сижу, себя изучаю. Первый раз я сжигал кого-то, но нет сомнений или переживаний каких, хотя любая слабость — это слабость, и нельзя раскисать сейчас. Нужно удостовериться, удачно ли, и наверх валить. Заморенок решил сначала к Леваше нырнуть в наблюдательный пункт: мол, нет резона на Вовину территорию лишний раз соваться. Обратно шли не таясь. Мне и самому надоело вылеживаться да прятаться, шагаю и хозяином себя чувствую. Когда первая ниточка эмоций таких мелькнула, сперва не заметил, а потом разматывать ее давай. «Забавные мысли у тебя, Роин, — говорю себе. — Никак, прикипаешь понемногу к подземному городу?» Нет ответа, а только лучики наши мелькают на стенах, и чувствую я, что приняли шахты жертвоприношение огненное — с удовольствием приняли. Плюнул я тогда на все мысли и спрашиваю товарища своего: — Как думаешь, Юрка? Чего они там искали? — Не знаю пока. — Смотреть будешь? — интересуюсь.