Понемногу успокоились. Выяснилось, Серега чуть в атаку на противника не пошел. Когда они с факелами из-за угла появились, была у него секундочка, чтобы перехватить их. Схватил он браунинг петровский, как догадался, что за судьбу нам враг уготовил. Бегущего с факелами выцелил, но не получилось выстрела. Мудреным оказался для него предохранитель на ружье бельгийском — упустил время. — Как я себя ругал, что не спросил у тебя, где он, — шепчет в темноте Серега. — Сколько мне ружей гладкоствольных попадалось — всегда разбирался, а тут мимо. — Не переживай, — Петруха шепчет, — грамотно все получилось. А долго не открывали почему? — Ждали они, — Анечка отвечает. — Когда факелы закинули, сразу оружие достали и давай во все стороны светить. Дважды лучом в нас попадали, хорошо, мы далеко и лежа, видно, за камни и сошли. Серега после неудачи с браунингом стал у Анечки пистолет требовать, а та его утихомирила. Мол, все уже произошло, зажглась печка и нет смысла стрелять. А если не выйдет у нас войнушка, то и парням не поможем, и самим хана. Шутить-то поджигатели не собирались. — А сколько их было? — интересуюсь. — Двое. Один маленький совсем, а другой поздоровей. — А маленький какого росточка? — Да чуть не метр пятьдесят, — включился в разговор Лысый. — Совсем как подросток. Он факелы, кстати, и швырял, да и сам от пламени, что обратно бухнуло, чуть не сгорел. А вы-то как выскочили? Мы уж не чаяли. — Озеро там оказалось, — говорю, а сам вспоминаю, как мы из-под языков огненных в воду валимся и как штаны мои понизу горят. Защипало ноги, и только сейчас понял, насколько нам повезло. Анечка слезу через раз пускает, да и у нас, чего греха таить, нет-нет, а голосок-то задрожит. Рассуждать стали, что дальше делать будем. Мнения разошлись. Я — за то, чтобы использовать нечаянную удачу: считает противник, что погибли мы, да и хай с ним. Берем вещички — и наверх. Сереге воевать охота. Давит его, видимо, неудача с выстрелом, и духарится паренек. — Огорчен, что душегубом не стал? — спрашиваю. — Отвел тебя Господь, да и радуйся. И у Петра интересуюсь: — А что, недодумался, кто это мог быть? — Если бы один поджигал, так я бы точно сказал, что Козлякин это Вовка. А другой, способный на такое, да еще маленького роста, Юрка Заморенок, наверное. Вот только каким боком он здесь? — Не один и вооружен, — продолжаю. — Вот-вот. А знаешь, на что это похоже? — Ну? — Думаю я, ждали они, пока мы задвижку найдем, или третьи причины какие есть. — А зачем она им? Что они, тоже в курсе про каверну? Молчим. Нет ответов. Интересуюсь дальше: — Судя по теням из стен и туше с глазами, Козлякин тоже здесь? — Этот до самого разбора не уйдет, и наверняка он тоже нас покойниками считает, так что прав Миха, нужно нам на поверхность скорее выбираться. — А там что делать? — МЧС позовем, — вступила Анечка в разговор. — Про нападение расскажем. — Поверят? — Мне — да, а потом, шахты эти давно дурной славой пользуются и загадок хранят много. Я когда в прошлом году на празднике у них была, генерал эмчеэсный все интересовался, нет ли знатока слюдянских подземелий. Ты думаешь, с чего мне так легко противогазы дали? — Понятно, — загрустил я. — Ну и что мы будем с камушками делать, Петр? — Камушками? — оживился Лысый. — Так что, нашли? Только тут мы сообразили, что затмило нам спасение основную цель. Рассказали, как там внутри. Решили, что, пока тихо, зайдет Петр и заберет увязку-складку, в озере запрятанную. — Как там с газом? — спрашиваю. — Когда вас открыли, воняло так же, хотя как его определишь, — Анечка отвечает. — Ты, Петр, давай противогаз надевай. Он заряжен, я же спасать вас собиралась. Даже в темноте вижу — смеется девчонка. Чувствую, отлетела от нас всех корка какая-то, и стали мы совсем как родные. «Вот что такое проблемы пережитые», — думаю. И так мне захотелось расцеловать товарищей, что рядом сидят. Петр уже тем временем ранец на себя надел. Все без света делаем. Хорошо, водопад рядом шуршит и звуки гасит. — Зажигаю, — проводник наш говорит, и разрывает темноту лучик. После черноты кромешной — прямо прожектор тепловозный. Встаем. Я браунинг взял и с предохранителя снимаю. Вот он торчит, как уж Серега его не нашел? Впрочем, разницы нет — удачно все получилось. Понимаю, что осмотри кто из противников лагерь наш в насосной старой — очень похоже, что нырнули мы в проход сероводородный вчетвером, а значит, и сгинули вчетвером. Тогда получается, на поверхность надо сразу выбираться, чтобы не разубеждать врагов в гибели экспедиции. Нет нас в живых, да и нет. Поделиться соображениями своими не успел, а Петруха маску на себя напялил, и задвижку отодвигает. Вонь, конечно, жуткая пошла, но то ли концентрация еще не та, то ли принюхался я, — не сильно отвратило меня. Лысый морщится и дверцу к стенке толкает. Исчез фонарик Петрухин за люком, и снова мы в темноте. Воняет газом — спасу нет. — Ты винт закрутил? — интересуюсь. — Конечно! — А запах откуда? — От тебя, дорогой, — Аня смеется. — Есть у меня такое чувство, что долго тебя отмывать придется. — Я не против, если займешься, — смеюсь, но тут же пинок в темноте от Лысого выхватываю. — Молчите, — шипит он злобно. — Заткнитесь и темноту слушайте, мало ли что. Действительно, расслабились мы на радостях, а ведь ничего еще не закончилось, и неизвестно, когда на поверхность выберемся, а бежать-то отсюда надо как можно скорее. После мыслей этих давай я «локатором» своим вращать. Шум водопада теперь мне врагом показался. Подкрадись кто — и не миновать беды. Рассказы петровские о Козлякине вспомнил, как тот в темноте бегает, и почудилось мне, что есть рядом кто-то. Шаги слышу. Ближе, ближе. Лысому шепчу: — Слышишь? — Нет ничего, — отвечает. — Сам себе не придумывай. В темноте всегда что-нибудь мерещится. Если пойдут — такой грохот будет. Успокойся. Петр гулял минут десять. Я даже запереживал. — Чего так долго? — шиплю на него. — Дыру маскировал, — отвечает. — Напихал туда камней вовнутрь. Теперь, если не знаешь, где она, не найдешь. — Из озера складку достал? — спрашиваю и по карманам его хлопаю. — Вот она, — стучит Петруха по груди. — Помоги лучше Сереге задвижку затянуть. И фонарик погасил. Пока мы с Лысым дверцу закрывали, Аня с проводником нашим вещички разбирали и делили, кому что нести. Браунинг у меня Петр отобрал. Совещание про обратный поход получилось короче некуда. Мои аргументы оставить базовый лагерь как есть только Лысый принял без энтузиазма. — Обвязку новую оставляю, — шипит. — Французскую систему! Ты, Миха, ответишь, если что случится. — Нам главное — на поверхность сейчас проскочить, — успокаивает его Анечка. — Меньше, чем за сутки, спасатели прибудут, а там уже и шахты наши — нечего бояться. Строимся. Петр решение принимает идти без света и головным встает. Я второй, следом Серега, Анечка замыкающей.