— Помню… Чувствую одобрение в голосе проводника и понимаю, что назад дороги нет и нужно мне в ледяную воду красиво теперь зайти. Подумал-подумал и прямо где стоял на тропинку уселся. Глубина — сантиметров тридцать. Ногами дно щупаю, а его и нет. Водичка ледяными пальцами меня хватает, и чую я — стартовать пора. Соскользнул в поток и представил, что Сережка почувствовал, когда его поволокло. Дно лишь на секунду нащупал, и подхватило меня течение. Петр фонариком вслед светит. Соображаю, что надо было груз распределить так, чтобы движением управлять. Но сомнения промелькнули, и махнул я рукой, потому что затащило меня в узкую часть штольни и понесло как щепочку. Стены руками достаю — мерзнут пальцы. Вода ледяная каждую клеточку тела обжигает. Тут мысль пришла, что, не дай бог, проход забит чем-то. Вода выход всегда найдет, а мы с грузом своим не проскочим. Картинки завалов начали рисоваться из крепей, потоком принесенных. Дальше — больше. Панику только подпусти к себе, и не отцепится она, пока не задавит. Неожиданно развернуло меня в очередной раз. Взмахнул я руками да по потолку чиркнул. «Ничего себе, — думаю. — Как бы с головой не искупаться». Крутит меня поток, а я рук теперь не опускаю, и даже вода не такой ледяной кажется. Не исчезает потолок, а только ниже становится! Потом еще ниже — сантиметров тридцать воздуха осталось. Десять… Зацепиться пытаюсь. Ощущение появилось, что сужаются стены. Понимаю, что это фокусы воображения и просто штольня вниз идет, но остановиться не могу. Не получается у меня ухватиться, и последняя мысль мелькает: «Лишь бы на той стороне решетки не было». Воздух закончился разом — я только щекой по потолку чиркнул. Пока, зажмурившись, под водой летел, всю жизнь свою перелистал. Путаются мысли, то ребенком себя вижу, то с Серегой на Кругобайкалке в тоннелях лазаем. Хлоп, и выскочил как пробка. Воздух — манна небесная. Даже ледяная вода не мешает. Потолок снова вверх ушел, и понял я, что проскочил через самую узкую часть. Дышу, дышу, и нет ничего слаще глотка этого воздуха морозного. Как надышался, сообразил, что холодно, и ногами дно зацепил. Прав Петруха, плыть — не идти, однако на улицу решил на ногах выходить. Встал и понимаю, что в воде теплее было. Морозец-то оказался градусов десять, так что мокрому сильно неприятно. Вижу небо звездное и бреду к выходу. Радость неимоверная. Кричу что-то. Изо рта пар валит. Неожиданно фигурка впереди появляется. — Серега! — ору. — Ты? Молчит, плохо ему. Еще бы, он-то минут на тридцать раньше нас купаться начал. Подхожу. Точно, Лысый, только заторможенный какой-то. Руками гребет меня, аки медведь. Обнимаю и чувствую, что одежда на нем колом. — Переодевайся, — кричу и бутор с себя сбрасываю. Вижу, не так что-то и улавливаю, что идет от товарища моего запашок. Сразу вспомнил, что наш запас спиртного у него оставался — две армейские фляжки. А Серега икает вдруг пьяненько и спрашивает: — Бухать будешь? Выяснилось, что оприходовал он уже полфляги, а это граммов четыреста. Дилемма «переодеваться или выпить» решилась сразу. Одежда вон где, а фляжка перед носом маячит. Глотаю водку и понимаю, что повезло нам. Проскочили в очередной раз без потерь, и любая простуда теперь не в счет. Тепло внутри растекается, а я уже пакеты непромокаемые тащу. — Переодевайся, — швыряю Лысому шмотье и телефон включаю. Засопел Серега, как сообразил, зачем это, и давай с себя ледяные корки тащить, а мне уже хорошо. Даже пальцы застывшие отпустило. Тычу в кнопки. Загорается экранчик. Сеть появилась — вот оно, спасение! Номер, что под землей записал, набираю. Время тянется еле-еле. Вызов пошел. «Эх, есть-таки в цивилизации кайф», — думаю, а тут из дыры Анечкин голос: — Серега! Мишка! 46. В. Козлякин Решение родилось простое: раз уж в штреке с таинственным $ нет воздуха, то, значит, надо его туда доставить. С незапамятных времен помнил Володька в поселке Култук у мужика одного компрессор водолазный для жесткого костюма. Два больших колеса на ручном приводе. Еще когда Юрку в плавание отправлял, пришла ему эта идейка. «Противогаз возьму, — прикидывал Козлякин, — и примастрячу маску через шланг». Пока рассуждал, уйму работы сделал. Проверил сторожки свои возле лестницы, по которой наверх ушел незадачливый кавказец с ножом. Все как стояло. Не возвращался. «Может, нашел-таки ход какой-то? — задумался Володька. — Эти-то четверо сверху спустились». Сиротливо висящие альпинистские шнуры он решил оставить. Спасательная экспедиция так и так будет, и незачем лишний раз на мысли какие их наводить. Вспомнилась задвижка. Получается, что нужно открыть ее, иначе какой это несчастный случай? «Потом, — решил Козлякин. — Времени мало прошло. Сколько времени до спасательной экспедиции? Неделя? Две? Загадится все этим вонизмом. Как почую посторонних в шахтах, так и открою». Мысли вернулись к уползшему по лестнице парню. «Давно хотел верхние уровни просмотреть, — сетовал Володька. — Не иначе как выходы там какие-то молодежь нашла. Куда-то же он делся?» Беспокоит Козлякина молодое поколение, не желающее спокойно жить на поверхности. На самый низ они, правда, не суются, но мечта сына Максимки про экстремальных туристов — рядом. «Ничего, — рассудил он. — Сейчас четверых этих вытащат на поверхность, и сообразят родители, что с детишками может произойти, а мы еще и слухами подогреем…» Хорошая задумка. «Два базовых лагеря с ночлегом, — размечтался Козлякин. — Четыре экскурсии на водопады. Альпинистские маршруты. Крепи переставим для безопасности. Свет сделаем». Будущее выглядело радужным. Мечты мечтами, но пора и на поверхность. Еще раз мысленно пробежался по шахтам и неожиданно уловил на верхних уровнях движение угасающее, будто уставший кто засыпает. «Не выбрался, похоже, — всплыл в памяти бородатый абрек с ножом. — Тоже неплохо. Будет что эмчеэсникам рассказать». Присел на дорожку и подался в сторону камушка своего, что под горою норку прячет. Вышел затемно. Воздух сладко в легкие залетел — кружится голова. Звездный купол висит — небо чистое… Когда из царства своего выбрался — ссутулился Володька. Не его это мир. Другие здесь хозяева. В полный рост только в «подземле» можно, а тут придется незаметным жить. «Там посмотрим, — упрямится мыслишка. — Думать надо, глядишь, отвоюем и наверху что-нибудь…» Температура — градусов десять мороза. Жжется. За уши кусает. В пропитанный влагой бушлат и штаны иголками тычется. Подался Володька домой. Максимка рад не рад, но с вопросами не лезет. Кормить отца давай. Когда в сухое переоделся, понял Володя, что и так все видно, — хорошее настроение в карман не спрячешь. Парнишка все переживает, что баню не затопил, а что баня? После беготни подземной и вода, в тазике нагретая, раем кажется. На завтра отложил и разговоры все, и баню. Белье постельное свежее уносит в страну далекую, где все хорошо будет. Летит в нее Володька, и ничто не может сон его омрачить. Во второй половине ночи вдруг проснулся воды попить, и сломалась сказка. Лежит, в потолок пялится, и мысли разные тараканами изо всех щелей ползут. Чувство появилось, что не закончилось ничего и многое еще пережить предстоит. Пропали неожиданно мечты о маршрутах туристических, и возникло странное ощущение грядущих неприятностей. «Что же может быть? — выхаживает по кухне Володька. — Что не так?» Успокаивает себя, но понимает, что отсюда ничего не разгадать. Заснул только в шесть утра. Не было больше полета в страну детскую. Темные штреки да повороты неизведанные снились. Когда окончательно заблудился и понял, что не выбраться, разбудил его грохот посуды, которой Максимка на кухне шурудил. — Баню будем топить? — спрашивает. Какая тут баня. Нет покоя после видений ночных. «Неужели упустил что?» — мыслишка из глубин темных на поверхность царапается. Нет ответа. За чаем с бутербродами немного успокоился. Пока без потерь в этой переделке только он — чего переживать? В город надо идти. Послушать, о чем говорят, и на людях покрутиться, чтобы запомнили — на поверхности он. Неделька-другая пройдет, и смешается все в головах, глядишь, и за алиби сойдет. В первую очередь на рынок пошел. Самое место для слухов и разговоров. Купил семечек стакан и гуляет между рядами. Поздоровался несколько раз. Поговорил. В беседе специально день перепутал. С одним ветераном взялся про число спорить. Неожиданно закончилось хорошее настроение, когда старателя одного встретил. — Привет, Володька, — старик кричит. — А я уж думал, прибрали тебя. — Где прибрали? — Козлякин опешил. — Да в «подземле». — А что там? — напрягся Володя. — Там же война целая началась. МЧС из Иркутска едет. Проводников ищут по старикам. К тебе не приходили? — Нет пока, — отвечает, а сам понимает, что вот они, новости нехорошие, и неизвестно, чем теперь все закончится. — Ну и что, нашли кого? — Из старых нет, а вот сынок инженера главного подписался.