— Встретил радиопатруль из Сольны, который свернул, за границу своего района на расстояние брошенного камня. Ну, так сколько вы стояли с заведенным мотором, переехав передними колесами через границу города? — Три минуты, — ответил Квант. — Скорее, четыре или пять, — поправил его Кристианссон. Квант недовольно покосился на него. — И видели кого-нибудь на улице? — Нет, — ответил Кристианссон. — Никого не видели, пока не появился человек с собакой. — Таким образом, это свидетельствует, что убийца не мог убежать ни по Норра Сташунсгатан, ни на юг, по Норрбаккагатан. Если отбросить, что он прошмыгнул на подворье товарного склада, то остается одна возможность— Норра Сташунсгатан в противоположном направлении. — А как… откуда вы знаете, что он не спрятался на территории товарного склада? — спросил Кристианссон. — Это единственное место, где вы не затоптали всего, что можно увидеть. Вы забыли зайти за ограду и все там размесить. — О'кэй, Гюнвальд, ты победил, — сказал Мартин Бек. — Браво! Только ты, как всегда, страшно долго все объясняешь. Эти слова ободрили Кристианссона и Кванта, и они с облегчением переглянулись. Но Гюнвальд Ларссон сразу же сказал: — Если б в ваших башках было хоть немного ума, вы бы сели в машину, погнались за убийцей и поймали его. — Или сами погибли, — мрачно пробормотал Кристианссон. — Когда я поймаю того парня, то пусть меня черт возьмет, если он не будет здесь сидеть передо мной, — сердито сказал Гюнвальд Ларссон, смерив его презрительным взглядом. XI — Теперь надо подумать, — энергично заявил Гюнвальд Ларссон, захлопнув за собой дверь. — Совещание у Хаммара ровно в три. Через десять минут. Мартин Бек, который сидел с телефонной трубкой возле уха, сердито посмотрел на него, а Колльберг проворчал: — Чего бы ты хотел? Гюнвальд Ларссон не ответил. Колльберг проследил взглядом, пока тот не отошел от него, и снова уселся за стол. Мартин Бек положил трубку. — Чего ты сердишься? — сказал он. Он поднялся, собрал свои бумаги и подошел к Колльбергу. — Звонили из лаборатории. Они насчитали там шестьдесят восемь стреляных гильз. — Какого калибра? — спросил Колльберг. — Того, что мы и думали. Девятимиллиметровые. Нет каких-либо доказательств, что шестьдесят семь из них выстрелены не из того самого оружия. — А шестьдесят восьмая? — Из вальтера калибра семь и шестьдесят пять сотых миллиметра. — Выстрел Кристианссона в крышу, — констатировал Колльберг. — Именно так. — Следовательно, выходит, что стрелял, наверное, только один сумасшедший, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Выходит, так, — согласился Мартин Бек. Он подошел к схеме и обвел линией среднюю, самую широкую дверь автобуса. — Да, — сказал Колльберг. — Он должен был стоять там. — А это объясняет… — Что именно? — сказал Гюнвальд Ларссон. Маргин Бек не ответил. — Что ты хотел сказать? — спросил Колльберг. — Что это объясняет? — Почему Стенстрём не успел выстрелить, — сказал Мартин Бек. Гюнвальд Ларссон и Колльберг изумленно посмотрели на него. — Чушь, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Да, да, вы правы, — согласился Мартин Бек, задумчиво потирая двумя пальцами переносицу. В комнату ворвался Хаммар в сопровождении Эка и представителя прокуратуры. — Займемся реконструкцией, — энергично сказал он. — Отключите все телефоны. Вы готовы? Мартин Бек угрюмо посмотрел на него. Точно так же врывался в комнату Стенстрём, неожиданно, без стука. Почти всегда Это его очень раздражало. — Что там? Вечерние газеты? — спросил Гюнвальд Ларссон. — Да, — ответил Хаммар. — Весьма бодрящие. Неприязненно глядя на газеты, он разложил их на столе. Заголовки были набраны крупными жирными буквами, но тексты не много давали сведений. — «Это преступление столетия», говорит выдающийся специалист по расследованию убийств Гюнвальд Ларссон, из отдела насильственных преступлений стокгольмской уголовной полиции, — начал цитировать Хаммар. — «Самое ужасное зрелище из всех, которые мне довелось видеть в своей жизни». Два восклицательных знака. Гюнвальд Ларссон откинулся на стуле и недовольно насупил брови. — Ты оказался в хорошем обществе, — заметил Хаммар. — Министр юстиции тоже сказал здесь свое слово: «Надо остановить этот девятый вал беззакония и преступности. Полиция мобилизовала все людские и технические ресурсы, чтобы немедленно поймать убийцу». Он окинул взглядом комнату и сказал: — Вот, это и есть все ресурсы. Мартин Бек высморкался. — «Уже теперь сотня наиспособнейших криминалистов со всей страны принимает непосредственное участие в следствии, — продолжил Хаммар, показывая на одну из газет. — Такого размаха еще не знала история нашей отечественной криминалистики». Колльберг вздохнул и схватился за голову. — Ну и политика, — пробормотал Хаммар про себя. Он швырнул газеты на стол и спросил: — Где Меландер? — Разговаривает с психологами, — ответил Колльберг. — А Рённ? — В больнице. — Оттуда есть какие-либо новости? Мартин Бек покачал головой и сказал: — Его оперируют — Ну вот. Воспроизведем ситуацию. Колльберг покопался в своих бумагах и начал: — Автобус вышел из Белльмансру приблизительно в десять. — Приблизительно? — Да, весь график городского транспорта нарушился из-за демонстрации на Страндвеген. Автобусы стояли или потому, что были забиты улицы, или потому, что полиция их не пускала, и так опаздывали, что водителям приказали не придерживаться графика и сразу возвращаться, как доедут до конечной остановки. — По радио? — Да. Водители сорок седьмого маршрута получили такую инструкцию сразу после девяти часов. Из Управления транспортом Стокгольма. Мы исходили из предположения, что, наверное, найдутся люди, которые ехали до какой-то остановки как раз этим автобусом. Но до сего времени у нас нет пока ни одного такого свидетеля. — Появятся, — сказал Хаммар. Он показал на газеты и добавил: — После этого.