Колльберг не испытывал таких сомнений. К тому же он был чувственным. — Она дьявольски хороша! — восторженно сказал он. — Ты же ее раньше видел. — Да, но одетую. А это совсем другое дело. — И завтра вновь ее увидишь, — сказал Мартин Бек. — Да, — помрачнел Колльберг. — Не очень веселая будет встреча. Он собрал фотографии и сложил их в конверт. Они потушили свет и вышли из кабинета. — Кстати, как тебя вчера вызвали на Норра Сташунсгатан? — спросил Мартин Бек уже в машине. — Гюн не знала, где ты, когда я позвонил, а ты прибыл туда раньше меня. — Совсем случайно. Когда мы попрощались, я еще пошел бродить по городу и на Сканстульсбру встретил двоих парней с радиомашиной, которые меня узнали. Их как раз оповестили по радио, и — они повезли меня туда. Я оказался там одним из первых. Минуту господствовало молчание, потом Колльберг спросил: — Как ты думаешь, зачем он сделал эти фотографии? — Чтоб смотреть на них, — ответил Мартин Бек. — Ну, конечно. А все-таки… XIII Когда поезд метро остановился на станции «Шермарбринк», Колльберг уже ожидал на перроне. У них была привычка всегда садиться в последний вагон, в результате они часто встречались, даже не договариваясь заранее. Они вышли на площадь Медборгар и направились по Фолькунгатан. Было уже десять минут десятого, и сквозь тучи выглядывало бледное солнце. За углом, когда они уже свернули на Эстгётагатан, Колльберг спросил: — Не слыхал, как там с раненым? — Я утром звонил в больницу. Операция удалась настолько, что он жив. Но все еще без сознания, и врачи ничего не могут сказать об исходе. — А есть надежда, что он придет в сознание? Мартин Бек пожал плечами — Кто его знает. Будем надеяться. Они шли по Черховсгатан, пока не достигли дома номер восемнадцать. На табличке жильцов внизу стояла фамилия «Турелль», но на дверях квартиры на втором этаже была прибита белая карточка, а на ней написано тушью: «Оке Стенстрём». Открыла им невысокая девушка, Мартин Бек по служебной привычке отметил, что ее рост метр шестьдесят. — Заходите и раздевайтесь, — сказала она, закрывая за ними дверь. Голос у нее был низкий и хрипловатый. Оса Турелль была одета в узкие черные брюки и голубую вязаную спортивную рубашку. Она молча выжидательно постояла, пока Мартин Бек и Колльберг пристраивали на полочке шляпы рядом со старой фуражкой Стенстрёма и вешали плащи. Затем пошли в комнату. Оса Турелль села в кожаное кресло и поджала под себя ноги Она показала на два стула, и Мартин Бек с Колльбергом тоже сели. Пепельница на длинном столике была полна окурков. — Думаю, вы понимаете, что нам непременно надо как можно скорее поговорить с вами, — сказал Мартин Бек. Оса Турелль ответила не сразу. Она взяла сигарету и глубоко затянулась. Ее рука чуть дрожала. — Да, я понимаю, — наконец сказала она. — Это хорошо, что вы пришли. Я сижу в этом кресле с тех пор… ну, когда мне сказали… Все сижу и стараюсь понять… стараюсь понять, что это правда… Ни Мартин Бек, ни Колльберг не знали, что им сказать. В воздухе висела гнетущая тишина. Наконец Колльберг откашлялся и глухим голосом проговорил: — Фрекен Турелль, можно вас спросить кое-что о Стенстр… об Оке? Оса Турелль медленно подняла на него взгляд. — Скажите мне, как все это произошло? — спросила она. — О'кэй, — ответил он. Мартин Бек закурил сигарету. — А куда Оке ехал? — выслушав рассказ, спросила Оса. — Почему он оказался в этом автобусе? Колльберг посмотрел на Мартина Бека и сказал: — Мы надеялись узнать об этом у тебя. Оса Турелль покачала головой: — Я не имею никакого представления. — А ты не знаешь, что он делал раньше, в течение дня? — спросил Мартин Бек. Она с удивлением посмотрела на него. — Он целый день работал. Вы же должны были знать, какая у него работа. Мартин Бек какую-то минуту колебался, потом сказал: — Я последний раз видел его в пятницу. Он заходил на работу перед обедом. Она встала и прошлась по комнате. — Но он же работал и в субботу и в понедельник. Мы вышли вместе в понедельник утром. А ты тоже не видел Оке в понедельник? Она посмотрела на Колльберга. Тот покачал головой и спросил: — Он не говорил, что поедет на Веетберг? Или на Кунгсхольмсгатан? Оса минуту подумала. — Нет, не говорил ничего. И это, наверное, все объясняет. У него было какое-то дело в городе. — Ты говоришь, что он работал также и в субботу? — спросил Мартин Бек. Она кивнула. — Да, но не целый день. Мы утром вышли вместе, окончила я работу в час и, нигде не задерживаясь, вернулась домой. А Оке пришел сразу за мной. Он купил все, что надо В воскресенье он был свободен, и мы пробыли вместе целый день Она вновь села в кресло, охватила руками колени и закусила нижнюю губу. — Он не рассказывал, что именно делал? — спросил Колльберг. Она покачала головой — Разве он никогда не рассказывал о своей работе? — спросил Мартин Бек. — Рассказывал. Мы всегда все обсуждали. Но не в последнее время. О своей последней работе он ничего не говорил. Я даже удивилась, что он молчал. Так как обычно он рассказывал о разных случаях, а особенно, если было что-то тяжелое и запутанное. А на этот раз… — Дело в том, что он не мог ничего особенного рассказать, — сказал Колльберг. — Последние три недели были исключительно бедны происшествиями. Мы сидели почти без дела. Оса Турелль пристально посмотрела на него. — Зачем ты это говоришь? По крайней мере, у Оке последнее время было полно работы… XIV Рённ посмотрел на часы и зевнул.