XVIII Вопреки всем надеждам пятница принесла новость, которая их подбодрила. Принял ее по телефону Мартин Бек. Все остальные услыхали, как он сказал: — Что? Нашли? Правда? Все уставились на него. Он положил трубку и сказал: — Баллистическое исследование закончено. — Ну и что? — Как будто установили оружие. — Ага, — равнодушно сказал Колльберг. — Войсковой пистолет, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Их сотни лежат без охраны на воинских складах. Лучше бы они раздали их преступникам даром, чем еженедельно закрывать склады новыми замками. Я за полчаса могу купить их в городе десяток. — Немного не так, — сказал Мартин Бек, беря в руки бумажечку, на которой перед этим что-то записывал. — Модель тридцать седьмая, тип «Суоми». — Неужели? — удивился Меландер. — Это тот старый, с деревянной рукояткой, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Я видел такие еще в сороковых годах. — Сделан в Финляндии или у нас, по финской лицензии? — спросил Колльберг. — В Финляндии, — ответил Мартин Бек. — Патроны тоже старые. — М-37,— сказал Колльберг — Диск на семьдесят патронов. Трудно себе представить, у кого может быть такой автомат. — Ни у кого, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Теперь он уже лежит на дне Стрёммена. На тридцатиметровой глубине — Возможно, — сказал Мартин Бек. — Но кто мог его иметь четыре дня тому назад? Наступила тишина. Наконец у них появилась первая путеводная ниточка. Сколько пройдет времени, пока они найдут вторую? Открылась дверь, и в комнату, с любопытством осматриваясь, вошел какой-то юноша. Он держал в руке серый конверт. — Кого тебе? — спросил Колльберг. — Меландера, — ответил юноша. — Старшего следователя уголовного отдела Меландера, — поправил его Колльберг. — Вот он сидит. Юноша положил конверт на письменный стол Меландера, быстро вышел и неслышно закрыл за собой дверь. — Кто это? — спросил Гюнвальд Ларссон. Колльберг пожал плечами. — Он чем-то напоминает Стенстрёма, — сказал Гюнвальд Ларссон. Меландер полистал тетрадь и сказал: — Вывод психологов. — Ага, — сказал Гюнвальд Ларссон. — И они его сделали на основе гениальной теории. Что наш несчастный массовый убийца однажды, достигнув половой зрелости, проехался в автобусе, не имея денег на билет, и что это переживание оставило столь глубокий след в его душе… Мартин Бек прервал его. — В этом нет ничего забавного, Гюнвальд, — сказал он резко. Колльберг бросил на него быстрый изумленный взгляд и повернулся к Меландеру: — Ну, Фредрик, что там написано в твоем фолианте? Меландер вытряхнул трубку на лист бумаги, свернул его и бросил в корзинку. — В Швеции не было еще такого случая, — сказал он. — Следовательно, нам необходимо в основном опираться на американские исследования, проведенные за последнее десятилетие. Он подул в трубку, проверяя, не забита ли она, и продолжал далее, набивая ее табаком: — У американских психологов нет недостатка в материалах, не то что у нас. В этом выводе, между прочим, упоминается Спек из Бостона, который убил восьмерых медсестер в Чикаго; Уитмен, который с башни застрелил шестнадцать человек, а еще значительно больше ранил; Унру, который на улицах Нью-Джерси за двенадцать минут застрелил тридцать человек; и еще несколько случаев. — Выходит, массовые убийства были американской специализацией, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Да, — ответил Меландер. — И здесь содержится несколько довольно убедительных теорий, почему именно. — Восхваление насилия, — сказал Колльберг. — Общество карьеристов. Продажа оружия по почтовым заказам. Жестокая война во Вьетнаме. Меландер закурил трубку и кивнул головой. — Между прочим, и потому, — сказал он. — Я где-то читал, что на тысячу американцев есть один или два потенциальных массовых убийцы, — сказал Колльберг. — Интересно, как они это определили? — С помощью анкет, — ответил Гюнвальд Ларссон. — Анкеты также типичная американская особенность. Там ходят из квартиры в квартиру и спрашивают людей, могли бы они представить себя массовым убийцей. И два человека на тысячу отвечают, что они могли бы представить себя в такой роли. Мартин Бек вытер нос и раздраженно посмотрел покрасневшими глазами на Гюнвальда Ларссона. Меландер откинулся на спинку стула и выпрямил ноги. — А как твои психологи характеризуют массового убийцу? — спросил Колльберг. Меландер нашел соответствующую страничку и начал читать: «У человека, склонного к массовому убийству, может быть мания преследования, мания величия или же болезненный комплекс. Часто такие убийцы оправдываются тем, что они просто добивались славы, хотели, чтобы их имя появилось в газетах на первых полосах. Почти всегда за преступлением скрывается желание отличиться или отомстить. Убийцам кажется, что их недооценивают, не понимают и плохо к ним относятся. В большинстве случаев у таких людей есть серьезные сексуальные проблемы». В комнату вошел Монссон со своей зубочисткой в уголке рта. — Господи, о чем вы здесь толкуете, — сказал он. Ему не ответили. Мартин Бек поднялся, подошел к Меландеру, забрал у него зеленую тетрадь и направился к двери, но Монссон остановил его, вынул изо рта зубочистку и спросил: — Что теперь мне делать? — Спроси Колльберга, — коротко ответил Мартин Бек и покинул комнату. — Пойди поговори с хозяйкой того араба, — сказал Колльберг. Он написал на клочке бумаги имя и адрес и протянул его Монссону. Монссон затратил добрых полчаса, чтоб сквозь толчею стокгольмских улиц добраться до Норра Сташунсгатан. Когда он поставил машину на стоянке против дома номер сорок семь, было уже несколько минут пятого и начало смеркаться. В доме было двое жильцов по фамилии Карлссон, однако Монссон быстро сообразил, какая именно квартира ему нужна. На ее дверях красовались восемь карточек — две печатные, а остальные были написаны не одной рукой, и все с иностранными фамилиями. Фамилии Мухаммеда Бусси среди них не было. Монссон позвонил, и ему открыл мужчина с черными усиками, в помятых брюках и белой нижней рубашке. — Можно видеть фру Карлссон? — спросил Монссон. Мужчина улыбнулся, сверкнув белыми зубами, и развел руками. — Госпожа Карлссон не дома, — сказал он на ломаном шведском языке. — Придет быстро. — Тогда я подожду, — молвил Монссон и зашел в коридор. Он расстегнул плащ, посмотрел на улыбающегося мужчину и спросил: — Вы не знали Мухаммеда Бусси, который здесь проживал? Улыбка на лице мужчины сразу потухла. — Да, — сказал он. — То ужасная история. Он был мой приятель. — Вы тоже араб? — спросил Монссон. — Нет, турок. — Я из полиции, — сказал Монссон. — Хочу посмотреть вашу квартиру, если можно. Есть еще кто дома? — Нет, только я. У меня освобождение по болезни. Монссон осмотрелся вокруг. Передняя была длинная и темная. В ней стояли только столик, плетеное кресло и металлическая вешалка. На столике лежало несколько газет и писем с иностранными марками. Кроме входных, здесь было еще пять дверей, из них одна двустворчатая и две маленькие, наверное, в туалет и гардероб.