– Точно так, Мастер. Выглядели в целом удовлетворительно. – Хорошо, сейчас проверим, – Биккарт повернулся к новобранцам всей своей необъятной тушей. – Я знаю, что там, в дальних деревнях, вы еще пожимаете друг другу руки. Здесь иной обычай. Если человек протягивает тебе раскрытую ладонь, значит, он утверждает – твоя кисть руки никуда не годится, и я сожму ее, как пряник. Это прямое оскорбление. Вы обязаны увидеть кровь любого, кто сделает вам такое предложение. Лишь Мастер войны может протянуть вам раскрытую ладонь. И это проверка, а не унижение. Жать со всей силы, и да поможет вам богиня воинов Скельда. Ты, здоровяк, понятное дело, не участвуешь. Дертин открыл рот, чтобы что-то возразить, но Скиндар даже не бросил, а метнул в него предостерегающий взгляд, и новобранец послушно умолк. Вторым по росту после Дертина шел Тиллиер. Он осторожно протянул Биккарту кисть руки, которая полностью утонула в жирной лапе Мастера войны. Шли мгновения. Лицо Биккарта не выражало ничего, но со стороны Тиллиары послышался хорошо различимый зубовный скрежет. Наконец Биккарт раскрыл свою ладонь и сделал шаг назад. Все тело Тиллиера сотрясала дрожь. – Слабо, – буркнул Биккарт. – Будем надеяться, что реакция у тебя лучше, чем хватка. Он протянул руку Хоракту. Риордан как Арбитр Прочного круга стоял и про себя благодарил богиню Скельду, что успел во время дневного перехода рассказать парням об уроке, полученном от Эльги. Теперь они не так беспомощны перед этим монстром. Снова потянулись мгновения поединка. Через какое-то время Биккарт довольно ухмыльнулся и окинул взглядом крепыша, его округлые мощные плечи и выпуклую грудь. Потом разжал кисть. – Неплохо. Скиндар, пометь себе – попробовать его с боевыми топорами. Следующий. «Я – камень, я – кусок базальтовой скалы, я – горный обвал, что хоронит под собой путников», – с этими мыслями Риордан протянул свою руку Биккарту. Его кисть сначала была мягкой, но вдруг превратилась в стальные клещи кузнеца. Они сжимали, давили, дробили и увечили. Но Риордан не поддавался. На лбу Мастера войны вздулась синяя жила. Он сделал несколько глубоких вдохов, а потом ослабил давление. И ничего не сказал, а повернулся спиной. Риордан в тревоге посмотрел на Скиндара, тот успокаивающе и даже с каким-то затаенным торжеством кивнул и улыбнулся одними уголками губ. Вдруг Биккарт резко обернулся. И впервые за смотр рекруты увидели, что значит прозвище «четыре улыбки». Риордан перевел дыхание. Мастер войны был доволен вне всякого сомнения. Он заговорил, и его голос, набирая силу, вдруг загрохотал над всей площадью. Ему внимали трибуны, которые гудели за их спинами, но тут же смолкли, и, казалось, что его мощь услышал весь Овергор. – Вы ждете, что я сейчас скажу, будто нам нужны лучшие? Это ерунда. Нам нужны те, кто мечтает стать лучшими. Нам нужны дети толпы и ее баловни, которых люд Овергора будет готов носить на руках. Для поединщика нет завтра и вчера. Это миражи, которые отвлекают от сегодня. Того, кто скажет мне «завтра» или «вчера», я лично оскоплю, чтобы не портил породу. Только сейчас. Это пламя, которое горит ярко сейчас. Его свет озаряет жизнь тех, кто хотел, но не смог, и теперь им остается только одно – вмечтать свои жизни в ваши! Те, что пылают сейчас, как закат на небосводе. Что горят вместе с синим факелом Овергора над всей страной. Биккарт перевел дух. Тишина была ему ответом. Никто на площади даже вздохнуть не смел. Мастер войны прочистил горло. – Бьюсь об заклад, что вас загнала сюда романтика. Теперь те, кто поумней, начинают напрягать извилины, как спасти свою шкуру. Угадал? Ха! Потому что все вы похожи друг на друга. Но это пройдет. Боитесь смерти? Воины Меркии посвящают ей баллады, поединщики Фоллса отрицают само ее существование. И те, и другие одинаково беспомощны. Герои Овергора не боятся смерти. Они, – Биккарт набрал в легкие воздуха, – они ее трахают! Все рекруты в изумлении вытаращили глаза, Скиндар плотоядно ухмыльнулся, а Биккарт продолжал: – Мы пользуемся смертью, как распутной девкой с Веселой аллеи. А что такое смерть? Костлявая старуха с пустыми глазами и провалившимся ртом? В таком виде она является трусам. Нет, наша смерть – полногрудая шлюха с шелковой кожей и похотливыми бедрами. Мы имеем ее, когда нам заблагорассудится, и это единственный выход. Потому что иначе она поимеет вас. Возьмет и трахнет обессилевшего от прожитых лет и почти бездыханного от болезни. Возьмет и надругается над вашим духом. Но мы, герои Овергора, не даем ей такого шанса. Мы сами трахаем ее, пока в силе, и она является нам обольстительной красавицей по первому зову. И тем, кто готов встать на Парапете Доблести под синими штандартами Овергора, я задаю главный вопрос… Я не спрашиваю, готовы ли вы умереть за народ и короля. Я требую ответа от вас, сынов Прочного круга… Скажите, вы готовы трахнуть смерть?! – Да! – заорал Риордан. – Да! – закричали все остальные во главе со Скиндаром. – Да!!! – грохнула вся площадь так, что со шпилей домов снялась туча птиц и с криком взвилась в небеса. – Да!!! – звучало, казалось, над всей столицей королевства Овергор. Мастер войны уже пожелал всем удачи и удалился, а в голове Риордана еще звучало эхо от их безумного вопля и молотками отсчитывал удары пульс. Похоже, что Скиндар верно оценил состояние рекрутов, потому что он сначала хлопнул в ладоши, а потом начал говорить. – Это Сфаррон, кастелян школы, – он легонько подтолкнул вперед сухонького пожилого человечка с лицом завзятого пройдохи. – Он выдаст вам форму, покажет, где ваша комната, а также проведет экскурсию по школе. Прошу обратить внимание на стол для экзекуций. Обычно он у нас не простаивает. В школе не галдеть! Сейчас у курсантов время отдыха. Ужин уже был, так что покормят вас в маленькой столовой. Советую хорошенько выспаться, потому что завтра начинаются тренировки, а для вас сейчас – каждый день решающий. Наутро, после завтрака явитесь ко мне, Сфаррон покажет, где мой кабинет. Вопросы есть? – Нет, господин капрал, – довольно слитно ответили рекруты. Скиндар кивнул. – Сфаррон, они твои. Забирай. Глава 5 Низкие люди Когда под крики и аплодисменты зрителей они вслед за кастеляном поднимались по ступенькам главного здания школы, Хоракт наклонился к Риордану и прошептал: – Тут явно не все так просто с этой самой смертью. Я кое-что слышал раньше об этом. Сдается мне, что все будет по-настоящему. Риордан скосил на него удивленные глаза: – Конечно же по-настоящему! На Парапете Доблести поединщики умирают. – Нет, я про смерть. – Чего? – Похоже, что нам реально предстоит ее трахнуть. На самом деле. – Ты шутишь?! Хоракт многозначительно помотал головой. Риордану осталось только в изумлении пожать плечами. Через полчаса они, чистые и умытые, в одинаковых темно-синих рубашках и просторных черных штанах, сидели на деревянных скамьях в небольшой столовой на первом этаже и наблюдали, как поварята расставляют по длинному столу из струганого дерева для них вечернюю снедь. И глотали слюни, поскольку еды было много, и ее разнообразие поражало. Все их имущество, включая сами походные торбы, отправилось в мусорную бочку. Они без сожалений расстались со своим скарбом, разве что Дертин промямлил что-то об амулетах, которые подарила ему его возлюбленная, но Сфаррон только хихикнул и решительно заявил: – Вот и кидай. С амулетами это барахло лучше горит. Голос у кастеляна был как скрип несмазанной двери – резкий и пронзительный. Потом Дертина увели на прием к доктору, а остальные рекруты отправились на ужин. И вот теперь они расселись за обеденным столом, мысленно прикидывая, сколько видов мяса поставят перед ними. Сфаррон устроился напротив, вертя в руках короткую трубку с изогнутым мундштуком, и разглядывал новобранцев с нескрываемой иронией. – А жратва-то здесь знатная, – не выдержал долгого молчания Тиллиер. – Отменная, – подтвердил кастелян. – Только погодите лопать, дождитесь здоровяка. – Форма очень красивая. – Ага. И пятна крови на ней не заметны, – присовокупил Сфаррон, и Тиллиер испуганно примолк. Кастелян школы неторопливо достал из наружного кармана мундира кисет и начал набивать свою трубочку, периодически бросая на новобранцев взгляды. – Значит, вы те самые самородки, появления которых так ждет наш уважаемый Мастер войны, – наконец промолвил он. Он не задавал вопроса, а утверждал с изрядной долей сарказма в голосе. – Самородки? – переспросил Тиллиер. Кастелян высек огнивом искру, прикурил, и по помещению потек сизый дымок с ароматом благовоний. Он с наслаждением затянулся и заговорил, лениво прикрыв глаза: – Десятилетиями в Овергоре складывалась система подготовки воинов. В столице, Гроендаге и Венбаде ребятишки с пяти лет приучаются владеть оружием. А к вашему возрасту они уже настолько натасканы, что могут на равных сражаться с третьей десяткой. Я помню прошлогодний призыв. Там попадались парни, которые так быстро вращали меч, что клинок сливался в единую стальную сферу. Но Биккарт считает себя очень умным. Он сумел убедить короля и остальных, что в школу попадают не самые талантливые, а те, у родителей которых больше знакомств и денег. Да и сама система подготовки, по его мнению, больше закрепощает, чем развивает. Поединщиков учат сражаться по шагам, по арифметике. В Овергоре бой – это точная наука. Это убивает импровизацию в битве, так считает Мастер войны. Все наши отработанные годами стойки, блоки и удары по разумению Биккарта – мура собачья. Наши противники давно изучили систему боя Овергора, просчитали каждый шаг поединщиков, поэтому и побеждают. Ему нужны не хорошо натасканные воины, а уникумы в плане рефлексов и принятия решений, которые от природы превосходят среднего обученного бойца. Поэтому мы проигрываем три последних года, так говорит Биккарт. У нас нет выдающихся воинов, а только хорошо подготовленные середнячки. Вот я и спрашиваю, вы правда те самые самородки, на появление которых так надеется Мастер войны? Риордана поразило, с какой нескрываемой неприязнью Сфаррон отзывается о третьем человеке в королевстве. Ему вдруг представилась сценка – некто в темном плаще передает Сфаррону туго обвязанный жгутом сверток со словами: – Значит, договорились? А кастелян, торопливо запихивая взятку в карман мундира, ободряюще отвечает: – Не сомневайтесь, я найду местечко для вашего парня. Да, похоже, что Биккарт нажил себе сотни врагов не только в Гроендаге, а по всему королевству. Мастер войны очень рискует, ломая все, что строилось годами. Видимо, система прогнила настолько, что ничего другого ему просто не оставалось. Риордан с сомнением окинул взглядом своих товарищей. Справятся ли они? Подходят ли для такой роли? Дверь в столовую распахнулась, и вошел Дертин. Кисти рук силача были обмотаны бинтами, а на физиономии застыло озадаченное выражение. – Слушайте, парни, тут такая штука… – начал здоровяк, но Тиллиер его оборвал: – Доложись сначала Арбитру. Маленькие глазки Сфаррона напряженно прищурились. У Хоракта было такое лицо, словно он едва удерживался, чтобы не влепить болтуну хорошенькую затрещину. – Риордан, доктор Пайрам осмотрел мои кисти. Он говорит, что освобождает меня от занятий на неделю. И еще он подтвердил, что я обладаю… – Дертин замер, мучительно вспоминая слова врача. – Исключительно низким откликом на алгезию. – Что это значит? – нахмурился Риордан. – То самое, о чем ранее говорено. Типа того, что я не чувствую боли. – Дертина в драке никто не сможет одолеть, – хохотнул Тиллиер. – Даже не по причине силы, а потому что ему любые удары нипочем. Это знает каждый забияка в Вейнринге. – Ты в первую очередь, – огрызнулся Хоракт, не спуская глаз с кастеляна. – Давайте есть, – предложил Дертин. – У меня все кишки уже переворачиваются. Риордан согласно кивнул, и новобранцы приступили к трапезе. Кастелян следил за ними с недобрым выражением своей плутовской мордочки. Стол ломился от еды. Риордан, пожалуй, впервые за свою жизнь видел такое изобилие. Несколько видов мяса, по-разному приготовленного, птица, речная рыба, большая тарелка с сыром, два подноса с овощами, и еще перед каждым поставили плошку с наваристым супом. Слуги вынесли два кувшина из настоящего прозрачного стекла – в одном плескалось вино, в другом вода. – Вечером курсантам разрешено выпить пару кружек разбавленного вина, – пояснил Сфаррон в ответ на вопросительные взгляды. – Оно хорошо снимает усталость и боль в мышцах. – Утром мы будем вас потчевать настоями по рецептам доктора Пайрама, а на обед только родниковая вода. Когда новобранцы насытились, кастелян повел их в казарму, которая располагалась на третьем этаже. Они шли по гулкому коридору, на стенах которого висели светильники в роскошных канделябрах из бронзы. Перед дверью с табличкой «Призыв» Сфаррон остановился, несколько раз стукнул кулаком о полотно, подождал пару мгновений, а потом дернул на себя дверную ручку. Рекрутам открылось длинное прямоугольное помещение с двухъярусными кроватями по стенам. Между кроватями стояли тумбочки и кое-где низкие квадратные столы. Слева треть стены занимал общий платяной шкаф. В комнате находилось полтора десятка их сверстников или чуть больше. Как только дверь открылась, все разговоры умолкли, а коротко остриженные головы повернулись к входу. – Ваши койки справа, располагайтесь, – бросил кастелян. – Умывальники и туалеты дальше по коридору. Обстановка скромная, но до Присяги вам лучше ни на что не отвлекаться. Эй, Кавалер, принимай пополнение! С одной из постелей рядом с окном поднялся парень. Он был на полголовы выше Тиллиера, худощавый, плечистый. Когда он подошел к пополнению, его лицо приняло мрачное и слегка надменное выражение. Медленно, с ленцой Кавалер коснулся сжатым кулаком их рук и молча кивнул на свободные койки. Кастелян еще раз окинул взглядом казарменное помещение, хмыкнул и удалился, гулко впечатав дверь в притолоку.