– Я приветствую такую возможность. Но, простите, как вы это себе представляете? Вот ко мне подходит некий господин и наносит мне смертельное оскорбление. Каким образом Риордан сможет этому воспрепятствовать? – Ему придется действовать на опережение. – И он справится? Прости, парень, я вынужден повторно перед тобой извиниться. Но ты и вправду сможешь переключить внимание нанятого дуэлянта на себя? Риордан в смущении развел руки в стороны. – Давайте прорепетируем это, – вдруг предложил Кармарлок. Барон оживился. – Отличная идея. Риордан, допустим мы с тобой на светском приеме. Я стою в стороне, никому не мешаю, но вот подходит господин, чтобы затеять со мной ссору. Посланник, ваш выход. Граф Танлегер в изумлении изогнул выщипанные брови. – Мой?! Впрочем, почему нет. Я обращаюсь к вам, барон, с оскорбительной речью, не так ли? – Да, прошу не стесняться. Посланник важно откашлялся, таким образом озвучивая ремарку своему преображению. Потом нахмурил лицо и придал ему глумливое выражение. Похоже, именно так, по его мнению, должен был выглядеть нанятый дворяниндуэлянт. Вся его пантомима была комична настолько, что Кармарлок не смог сдержать презрительной ухмылки. – Извольте… О, барон Унбог! А что вы стоите в стороне от всех? Что-то выслушиваете? Наверное, нужно отрастить особо длинные уши для таких занятий, Не правда ли? Вы уже обзавелись длинными ушами или только стремитесь к этому? – Риордан! – скомандовал барон. Реакция молодого поединщика была мгновенной. Он сделал шаг вперед, заслоняя барона от недоброжелателя, и отвесил тому легкий пренебрежительный поклон. – Милостивый государь, существует мнение, что люди, которые ищут физические пороки у других, сами не без изъяна. Мне сдается, что зависть к длинным ушам барона вызвана у вас наличием короткого мужского достоинства. Взрыв хохота расколол стылый осенний воздух. Кармарлок согнулся пополам, барон от смеха закрыл лицо руками, а граф Танлегер покраснел до кончиков волос. Его голос немного изменился во время следующих слов: – Неплохо, Риордан. Несколько прямолинейно, но неплохо. Вы способны оскорбить любого дворянина, теперь я в этом уверен. Барон, вы сможете без ущерба для имени отклонить приглашение графа Валлея на сегодняшний вечер? Завтра с вами будет Риордан, а значит, я смогу быть спокоен. – Думаю, да. Сошлюсь на недомогание, а сам посмотрю учетные книги из поместья. Осень – близится забой быков, и еще мне нужно определить квоты для издольщиков. Когда они шли к крыльцу дома, Кармарлок властным движением обнял Риордана за плечи. – Теперь тебе наши цвета без надобности. Купим тебе завтра готовое платье, и в нем ты вступишь в высший свет. Не зазнаешься, нет? Ладно, паренек, костюм и прочее будут утром, а на сегодня у нас другие планы. – Что на сегодня? – Сегодня мы с тобой напьемся. Глава 10 Высший свет Неуклонно близилась полночь. Они сидели с Кармарлоком за столом в его доме, в квартале жестянщиков. Жена Кармарлока меняла им блюда, а также кубки, поскольку ее муж уже разбил пару и готов был расколотить третий. Выпив, он преобразился. Его словно прорвало рассказами о кабацких драках ради пустяшных и никому не нужных почестей, о быте Школы, ее казнокрадстве, интригах чинуш, о дружбе и предательстве, юношеских мечтах, что вспарываются острыми мечами на Парапете Доблести, о славе, которая остается слезой на щеке безрукого инвалида. И все это топили потоки крови, которые проливались реками в речах Кармарлока. Молчаливый, спокойный, он словно переродился, вкусив яда, что был сокрыт в виноградной лозе. Риордан, который только для вида прихлебывал спиртное, смотрел на своего начальника с ужасом. В нем теперь словно клубилась неведомая темная энергия, которая рвалась наружу и требовала выхода. – Все! Кончено здесь, – Кармарлок поднялся с места. – Идем в город. – Куда? – Неважно. Туда, где жизнь бьет ключом и даже такой мертвец, как я, сможет ожить на ночь, немного к ней прильнувши. Жена, подай мне кафтан и плащ! Супруга Кармарлока, еще красивая женщина, очарование которой было сожжено бурным нравом супруга, молча подала ему одеяние. Но когда тот был в дверях, она не выдержала: – Зачем ты уходишь? Куда бежишь от нас? Хочешь, я схожу в погреб, принесу вина и порежу на стол мясо и рыбу. Брани меня, если пожелаешь, пей, сколько угодно, но не уходи. От кого ты бежишь каждый вечер, муж мой? Пошатываясь в дверях и шаря мутным взглядом, Кармарлок ответил: – Это ради облегчения, тягостного, как пьяная рвота. Стоить мне выпить – и внутри поднимается темная жижа моей злобы. Она идет горлом, того и гляди – забрызгает все кругом, и чтобы она не плеснула на тебя и детей, я ухожу. Ухожу и растрачиваю ее вне. Держать ее внутри немыслимо, она может вздуть живот и разорвать меня вмиг, тогда демон выйдет наружу. Поэтому я выпускаю ее постепенно. Вино помогает мне. Идем, Риордан. Когда они выходили в струящуюся тьмой ночь, Риордан повернулся назад и беспомощно посмотрел на жену Кармарлока. Та прошептала одними губами: – Бессильная исповедь пьяницы. Риордан проснулся поздно. Саднил сбитый правый кулак, на соседней постели храпел Кармарлок. Тяжкая была ночь. В ней с Овергора слетела аура благопристойности. Ночь пахла не лепестками розарий, она смердела кислым перегаром и запахом пота падших женщин. Они заходили в дешевые кабаки, где Кармарлок был за своего, пили с сомнительными личностями, знавшими лучшие времена, наливали кубки жадным до бесплатной выпивки проходимцам. Ему пришлось отлеплять от начальника расползавшиеся тела шлюх, алчных, словно слепни, вставать между ним и такими же безумными от вина людьми, разбить в кровь лицо сутенера, что пытался предъявить счет за одному ему ведомые убытки. Иногда приходя в себя в течение ночи, Кармарлок кричал: – Ты со мной, Риордан? И слышал в ответ: – Я тебя не брошу. Он проснулся, поглядел на опухшее лицо того, кто прошел по Парапету Доблести раньше и даже не размышлял, а чувствовал. Лопнула последняя нить, что соединяла Риордана с прежним миром. Она не прервалась на плацу Школы, она не истончилась в казематах глейпинской тюрьмы, она порвалась сейчас, когда все беды уже остались позади. Сквозь пьяное безумие Кармарлока Риордан на мгновение успел заглянуть в бездну одиночества, куда падает сознание поединщика, ощутить беспомощность убийцы перед угрызениями совести, узреть эту пропасть, в которой мечется обездоленная душа. Риордан, не осознавая того, переродился. Вернее, это был следующий шаг его перерождения. Кармарлок тяжело приподнялся на постели, поискал Риордана мутным взглядом: – Ха! Однако славно погуляли. Теперь жареного мяса с яичницей, холодный стакан «Амброзии Зомердага» – и можно идти на службу. Что скажешь? – Завтрак не помешал бы, – дипломатично высказался Риордан. – Вот и сходи на кухню, скажи моей женушке, пусть накрывает на стол. А я… – Кармарлок нетвердо поднялся на ноги, хватаясь за спинку кровати. – Я пойду, обольюсь водой и умоюсь. Позже, сидя за струганым обеденным столом, бывший поединщик, отправив в рот кусок жареной грудинки, ткнул в направлении Риордана вилкой: – Теперь я знаю, что ты сможешь стать телохранителем. Я наблюдал за тобой вчера. Люди делятся на два типа. Одни краснеют и рвутся в драку, другие бледнеют и пятятся назад. Ты – третий тип. Ты бледнеешь и делаешь шаг вперед. Это забавно. Все в жизни забавно, вопрос только в точке, с которой наблюдаешь. Риордан молча жевал ветчину, запивая ее молочной сывороткой. Начальник желает говорить? Пусть говорит. Его жена поставила на стол еще один поднос с крупно нарезанным сыром. С самого утра она не произнесла ни единого слова. – Ты возлюблен богами, Риордан. Они позволили тебе улизнуть. Не понимаешь? Риордан отрицательно покачал головой. – Знаешь, чем пахнет Парапет Доблести? Нет, не славой. Он пахнет сырой кровью, – Кармарлок растер воздух пальцами правой руки. – Это… непередаваемо… Мастер войны ставит новичков в начало списка вне зависимости от их доблести. Так формируют десятку. Это чтобы не дрожали коленки в конце, когда они выйдут на Парапет и вдохнут в себя запах. Лужи стирают, но запах остается. Понял? Ты – самый счастливый поединщик, ты избежал Парапета. Риордан выпрямился. – Ты будешь удивлен, Кармарлок, но я рассчитываю туда вернуться. – Ума лишился? – Нет. У каждого человека есть призвание и есть линия судьбы, определенная богами. Все, что нужно нам в жизни – это понять ее. Я понял. Моя судьба там. Кармарлок озадаченно махнул огромной ладонью. – Ты дурак, Риордан. Впрочем, дело твое. А сейчас нам пора на службу. Они вышли из дома. Большой город затягивал жителей в тугой узел повседневных забот. С разных сторон слышалось бряцанье металла, стучали молотки. Это квартал жестянщиков возобновил свою обычную работу. Пахло дымом из печных труб, едой и канализацией. На балконах домов под порывами ветра колыхалось постиранное белье. Обиталище Кармарлока выходило дверью в большой внутренний двор, где уже резвилась местная ребятня. Угрюмого вида мастеровой сидел тут же, неподалеку от детей, и лудил глубокое корыто. Риордан обратил внимание, какой злобный взгляд тот кинул в спину прошедшего мимо Кармарлока, и даже спросил об этом своего начальника. – А, это Жакерд. Ему есть за что на меня обижаться. На днях я надел ему на голову глиняный горшок. Поскольку горшок оказался не впору, башка у Жакерда крупная, пришлось как следует хватить кулаком по днищу. Только тогда посудина влезла, да и то не без ущерба для его ушей. – Увидев округлившиеся от удивления глаза Риордана, Кармарлок пояснил: – Этот негодник закатил несколько оплеух моему старшему. Попросил его что-то подать, ребенок уронил нечаянно, все из-за этого и вышло. Соседи здоровались с Кармарлоком – кто приветливо, кто опуская глаза, а некоторые с явным опасением. Видимо, все тут уже знали про буйный нрав отставного поединщика, и никто не желал давать ему повод для гнева. Уличная торговка орехами высыпала отставному поединщику в карман несколько горстей своего товара, но денег не попросила. Таким же образом пытался поступить продавец леденцов, но Кармарлок отмахнулся: – Оставь, после купишь мне штоф горькой настойки. В ответ на немой вопрос Риордана начальник охраны пояснил: – Немного слежу за порядком в нашем квартале. Отваживаю от лотошников местную шпану, разрешаю ссоры, бывает, что приходится потолковать с конкурентами, что залезают на территорию наших торговцев. Иногда вразумляю буянов в окрестных кабаках, хотя здесь уже все знают, что скандалить или пытаться не заплатить – себе дороже. Разыщу потом и возьму денег вдвое или обложу долгом. Работенка непыльная, на жизнь хватало даже до того, как меня отыскали люди барона и предложили заступить к нему на должность. – Ну, и как служба? И что ты можешь сказать о нашем хозяине? Кармарлок на ходу отправил себе в пасть щепотку орехов, предложил Риордану, но тот отказался. Отставной поединщик стряхнул шелуху с ладони, тыльной ее стороной вытер губы. – Унбог, знаешь ли, совсем не вельможа. Он делец. Ловкий, жесткий. Людей под себя он не перекраивает, принимает, как есть, и я тому доказательство. Но сопли никому не подтирает… – Кармарлок внезапно остановился и ткнул в сторону Риордана указательным пальцем. – Вот увидишь, он попытается вычесть расходы на твое дворянское платье и шпагу из твоего жалованья.