Утром Мирославу разбудил аромат, состоящий из смеси лимона и ванили, поднимавшийся снизу. «Что это может быть такое?» – подумала она сквозь сон, а когда разлепила веки, сообразила, что это Морис что-то печёт. Она спустилась по лестнице и прошла на кухню. Так и есть! На столе на блюде уже остывала горка лимонных кексов. – И чего тебе не спится? – спросила она. – Я подумал, что неудобно ехать к Шуре с пустыми руками, – ответил он. – Морис! Ты меня умиляешь! Ты что, Наполеонову добрая крёстная, что ли? – Я не могу быть его крёстной, – ответил Морис серьёзно, – потому что я мужчина. Мирослава расхохоталась. – Я даже не могу быть его крёстным, – продолжил Миндаугас, не меняя выражения лица, – потому что я католик, а он православный. – Ну да, ну да, – покивала Мирослава, она решила не напоминать Морису, что ни она, ни Шура не интересуются религией. Вместо этого она налила себе чаю, стащила с блюда ещё не остывший кекс и, откусив кусочек, зажмурила глаза. – Шура растает, – сказала она уверенно. – Надеюсь, что не совсем, – усмехнулся Морис. Наполеонов и впрямь пришёл в восторг от одного только запаха кексов и тотчас же сам побежал в приёмную за чаем. Вернулся он с огромной кружкой и только тут, опомнившись, прокричал: – Элла, можно тебя на минутку? Когда секретарь вошла в кабинет, следователь проговорил: – Смотри, что принёс Морис! Угощайся! – Спасибо, – Элла кивнула одновременно обоим мужчинам, взяла пару кексов и исчезла. – Не девушка, а золото, – сказал Шура. – Так женись! – посоветовал Морис. – С ума сошёл! – Глаза Наполеонова сделались круглыми, и тут он что-то вспомнил и произнёс радостно: – У Эллы жених имеется. – Сочувствую. – Кому?! – Тебе, такую девушку упустил. – Да ну тебя, – отмахнулся Наполеонов. – Лучше выкладывай, зачем приехал! Только не говори, что ради того, чтобы побаловать меня кексами. – А почему нет? – улыбнулся Морис. – Не верю! – воскликнул Наполеонов. – Тоже мне Станиславский нашёлся, – проговорил Миндаугас и выложил все собранные факты и вещественные доказательства. Наполеонов долго смотрел на фотографию спящего в парке на скамеечке Костомарова. Сделал краткие пометки и объявил: – Я всё перепроверю, переговорю с ребятами, что видели Ивана Терентьевича в ту ночь, и с этим твоим Пентагоном. – Он не мой, – усмехнулся Морис. – Ты подозреваешь, что Гоша мог что-то подсыпать в водку Костомарову, чтобы поживиться за его счёт? – Сомневаюсь, что у Гоши хватило бы на это ума и смелости, – ответил Морис. – Кто же тогда помог ему заснуть? – Этого я не знаю. Завсегдатаи «Берлоги» уверяют, что к столику Костомарова никто, кроме Гоши, не подходил. – Может, Иван Терентьевич сам уснул с непривычки? – С какой ещё непривычки? – не понял Морис. – Он говорил мне, что не является любителем залить за воротник. – И что? – не согласился Миндаугас. – Я тоже не пью водки, но от двух порций точно не усну. Тем более непробудным сном на несколько часов. – Я, пожалуй, тоже, – сказал Наполеонов. – Так что, как хочешь, Шура, но дело здесь нечисто. Костомарова тебе придётся отпустить. Тем более что ты и сам этого хочешь. – Морис пристально посмотрел на следователя. – Хочу-то я хочу, но по закону обязан перепроверить все твои данные. – Перепроверяй, а я пошёл. – Спасибо за кексы. Приходи ещё. Морис улыбнулся, помахал Наполеонову рукой и направился к выходу. Когда дверь за ним закрылась, Наполеонов вздохнул. – Опять я остался без подозреваемого. «И всё-таки у меня гора с плеч. С самого начала я не хотел задерживать Костомарова», – подумал он… Мирослава в это время уже находилась возле офиса компании двух партнёров. Она видела, как прибыл навороченный джип Кобылкина. К её лёгкому удивлению, из недр автомобиля выкатился только Денис Сергеевич. Эльвира Родионовна прибыла спустя десять минут на «Рено». Дина Мурашова, по-старушечьи волоча ноги, появилась со стороны автобусной остановки. «Что-то на девушке совсем лица нет, – с тревогой подумала Мирослава. – Неужели её матери стало хуже?» На подсознательном уровне Мирослава ждала появления Стеллы Эдуардовны. Было бы логичным, если бы она заняла кабинет мужа. Но, вероятно, Морис был прав, и вдове сейчас не до бизнеса. К тому же может случиться так, что ни вдова, ни дочь Тавиденкова не захотят заниматься предприятием и продадут свою долю в бизнесе Кобылкину. «Что же тогда у нас выходит, – думала Мирослава. – А выходит то, что в смерти Фрола Евгеньевича может быть заинтересован Денис Сергеевич. Но это только в том случае, что он знал наверняка о нежелании и неспособности Стеллы Эдуардовны и Дарьи продолжать дело мужа и отца. А он этого знать наверняка никак не мог. Или всё-таки мог?!» Мимо неё прошмыгнули ещё несколько служащих, и все они скрылись за тяжёлыми на вид дверями здания. Мирослава посмотрела на часы и спросила сама себя: «И чего я тут, интересно, жду?» Ответа у неё на этот вопрос не было. Поэтому она решила последить за входом до обеда. Авось в обеденный перерыв снова появится Дина Мурашова и отправится навестить мать. По лицу девушки детектив надеялась догадаться об улучшившемся или ухудшившемся самочувствии её матери. Если, к примеру, лицо Дины при выходе из стационара будет сиять, то она изыщет возможность отыскать Мурашову-старшую в больнице и попытаться разговорить её. Хотя, судя по тому, как выглядела девушка на подходе к офису, надеяться на улучшение состояния Нины Владимировны Мурашовой, скорее всего, не приходится. От раздумий детектива отвлекло появление Эльвиры Родионовны Кобылкиной. «Куда это она, интересно, собралась в середине рабочего дня?» – подумала Мирослава. И когда «Рено» вырулил со стоянки, детектив, не колеблясь, устремилась вслед за автомобилем жены партнёра убитого Тавиденкова… Глава 12 «Рено» выехал на дорогу, движение было оживлённым, и Мирославе не составило труда оставаться незамеченной. Тем более что Эльвире Родионовне мысль о слежке за ней и в голову не приходила. Но через три квартала Кобылкина свернула на улицу с гораздо меньшим потоком автомобилей. Мирослава сбросила скорость и пропустила вперёд две иномарки. «Куда она, интересно, направляется?» – подумала детектив. Вот они въехали в Старый город, Мирославе пришлось ещё больше увеличить расстояние между её «Волгой» и машиной Кобылкиной. И вот наконец «Рено» свернул с дороги и остановился. Мирослава уже узнала место, куда они приехали. Сквозь стекло витрины на мир смотрела томным взглядом восточная дива – Шамаханская царица. Собственно, так назывался и салон красоты, который представляла эта потрясающая кукла – женщина неописуемой красоты с чёрными, как вороново крыло, волосами, большими, слегка потупленными глазами и ресницами, отбрасывающими тень на полщеки. Она была как живая! Тот, кто видел её впервые, долго не мог оторвать от неё глаз. Создала её собственными руками хозяйка салона Алевтина Самойловна Горшкова. Она же была директором «Шамаханской царицы». Случай свёл Волгину с Горшковой, когда шло расследование дела «Тень другой женщины». Хозяйка салона была бесконечно благодарна детективу за то, что усилиями Мирославы трагедия, разыгравшаяся в салоне, не стала достоянием широкой общественности и имиджу «Шамаханской царицы» был нанесён минимальный ущерб, от которого она уже успела оправиться.