За прошедшее время молодые женщины время от времени обменивались звонками на праздники. Самойлова зазывала Мирославу в салон, предлагая бесплатные абонементы для её родственниц и подруг. Но детектив не хотела злоупотреблять своим служебным, если так можно выразиться, положением. К тому же ни она сама, ни одна из её тёть не были любительницами посещения даже самых престижных заведений такого рода. У подруги Люси был свой косметолог, который давно закрепил свой роскошный автомобиль за автосервисом Стефановичей и, будучи не столь щепетильным, как Мирослава, посылал в него же в случае необходимости своих родственников и знакомых. Люся, довольная услугами косметолога, не возражала. Её отец Павел Степанович смотрел на это дело сквозь пальцы, считая, что от них не убудет. Теперь же Мирослава решила нанести визит Алевтине Самойловне и не была уверена, что Горшкова этому обрадуется. Хотя, судя по всему, имиджу «Шамаханской царицы» навредить это никак не может. Детектив выждала достаточное время для того, чтобы Эльвира Родионовна успела оформиться и проследовать вглубь салона на выбранные ею процедуры. Оставив машину на стоянке, Волгина подошла к входу, двери тотчас разъехались, и Мирослава оказалась в холле. Убедившись в том, что она не попадёт в поле зрения Кобылкиной, детектив шагнула к стойке. На ресепшене была хорошо знакомая ей Елена Олеговна Королькова. По округлившимся глазам Леночки Мирослава догадалась, что девушка тоже её узнала и слегка испугалась. – Здравствуйте, Лена, – приветливо проговорила Мирослава, – ради бога, не дрожите и не бледнейте, я не несу никаких плохих вестей. – Правда? – воспряла духом Королькова. – А то у меня душа в пятки ушла, – простодушно призналась девушка. – Ну и напрасно, – продолжая улыбаться, ответила Мирослава, – мне просто захотелось заглянуть на огонёк к Алевтине Самойловне. Вы не против? – Я? – удивилась Леночка. – Что вы! – смутилась она. – Я сейчас позвоню Алевтине Самойловне и сообщу ей о вашем приходе. Вы не возражаете? – Ни в коем разе. – Мирослава присела на одну из обитых алым бархатом банкеток и приняла самый что ни на есть беспечный вид. Вскоре до неё донёсся звонкий голос Леночки: – Алевтина Самойловна просит вас подняться к ней поскорее! – Спасибо, Лена, – дружелюбно улыбнулась девушке Мирослава и поспешила к лестнице. На второй этаж, где находился кабинет директора салона, она предпочитала подняться пешком. Когда она оказалась в коридоре второго этажа, то увидела, что Горшкова уже стоит возле распахнутой двери. – Мирослава! – воскликнула она. – Как я рада вас видеть! – Я тоже рада, Алевтина Самойловна. – Аля! Просто Аля! – перебила Горшкова. – Мы же договаривались! – Губы женщины дрогнули в милой капризной гримаске. – Хорошо, Аля, – невольно улыбнулась Мирослава. – Но я должна признаться, что пришла к вам по делу. – Так я и знала, – погрустнела директор «Шамаханской царицы», – опять что-то случилось? – Для вас ничего! А у меня работа такая – заниматься тем, что где-то у кого-то или с кем-то случается. – Да, я помню. А к нам это точно никак не относится? – Можно сказать, что никак. Просто мне нужна ваша помощь. – Для вас всё, что хотите, – тихо вздохнула Алевтина Самойловна, и Мирослава догадалась, что не все опасения покинули хозяйку салона красоты. Глядя на Горшкову, Мирослава в который раз невольно ею залюбовалась. Хозяйка салона сама была самой настоящей Шамаханской царицей! Хотя внешнее различие между куклой, сидящей в витрине, и Алевтиной Самойловной было налицо. Если у царицы волосы были чёрные, то у Самойловой каштановые с заметным рыжеватым отливом. Глаза не чёрные, а серебристо-серые, губы небольшие и не яркие, как у Шамаханской царицы, а нежно-розовые. И всё же было такое ощущение, что внутренняя суть Алевтины – царская, шамаханская – неосознанно гордый наклон головы, движения узких, точно взлетающих рук, хотя она и не была губительницей мужчин. Скорее наоборот, страдала от их недостатка. А может быть, и не страдала вовсе. А жила себе поживала в своём собственном мире под заботливым и надёжным крылышком старшего менеджера Павла Антоновича Силаева, который когда-то был другом её старшего брата. А теперь вот стал неофициальным опекуном сестры. Мирослава не сомневалась в том, что Силаев был влюблён в свою подопечную. Что чувствовала к Павлу Антоновичу Алевтина, оставалось тайной за семью печатями. И хотя детектив была уверена, что лучшего мужа, чем Силаев, Горшковой не найти, ей и в голову не приходило заговаривать об этом с хозяйкой салона. Во-первых, это не её дело, а во‑вторых, Алевтина могла не хотеть выходить замуж, как не хотела и она сама. Зато о том, что привело её в салон, она решила рассказать Алевтине откровенно и поведала историю убийства бизнесмена в красках, опустив лишь некоторые детали. Держать в тайне убийство Тавиденкова не было смысла, так как кто-то уже поместил информацию в интернете, и её мог прочесть любой желающий. Мирославе очень хотелось знать, кто это сделал. Сама она подозревала вдову Тавиденкова. Побудительным мотивом для этого могло служить желание запугать Кобылкина и сделать Дениса Сергеевича более покладистым, отбив у него охоту добиваться от Тавиденковых продажи акций мужа, если таковая у него возникнет. – Это же просто ужас! – вырвалось у Горшковой. Мирослава кивнула. Алевтина же, подумав полминуты, неожиданно для детектива выдала: – А вы знаете, Мирослава, мне всё это кажется подставой! – Что? Убийство? – Да нет же! Антураж! Не верю я, что кто-то из рабочих или даже целая группа всё это устроили. Они могли со злости двинуть хозяина камнем, но чтобы украсить его труп рябчиками и ананасами… Да ни в жизнь! – Согласна с вами, – сказала детектив. – А его компаньон не мог постараться? – Полиция проверила его, у Кобылкина алиби. Он был в загородном клубе. – Кутил? – Нет, это деловой клуб предпринимателей. Хотя что они там делают, мне неизвестно. – А клуб этот далеко от усадьбы Тавиденковых? – Да, расстояние приличное. К тому же свидетели и камеры утверждают, что Кобылкин не покидал клуба до полвторого ночи. – А что вы хотите от меня? – с любопытством спросила Алевтина Самойловна. – Ваш салон посещает жена Кобылкина Эльвира Родионовна. – Да? – Я сама видела, как она недавно вошла сюда и отправилась на процедуры. Но меня интересует не столько она, сколько Стелла Эдуардовна Тавиденкова. Она является вашей клиенткой? – Одну минуточку, – Горшкова взяла мобильник и, вызвав абонента, попросила: – Леночка, посмотрите, пожалуйста, Стелла Эдуардовна Тавиденкова является нашей клиенткой? – Получив ответ, она отключила связь. – Да, Стелла наша постоянная клиентка. – Я хотела бы выяснить круг её знакомых. Вы не знаете, как это можно сделать? – Нет ничего проще! – воскликнула Горшкова. – Вам нужно поговорить с лучшей подружкой всех наших клиенток! – Кто это? – недоумённо спросила Мирослава. – Наш маникюрщик Юлий Аркадьевич Гордиевский. Он прекрасно ладит со своими клиентками. Дамы его обожают! Только и слышно «Юлик душка!». – Что ж, я поговорю с ним. – Юлий не станет говорить с посторонними. Вы ведь даже не наша клиентка. – Горшкова укоризненно погрозила ей пальцем и улыбнулась. Мирослава посмотрела на свои руки и решительно заявила: – Тогда я ею стану прямо сейчас! Отправлюсь к вашему Юлию немедленно. – Не всё так просто, – остудила её пыл Алевтина. – То есть? – Лучше, если это сделает мужчина. – Что сделает? – удивилась Мирослава. – Отправится к Юлию. – Вы же сказали, что Гордиевский – лучшая подружка всех клиенток?! – Правильно! Юлий выслушивает их щебет, умеет вовремя посочувствовать, пошутить, подбодрить, даже что-то посоветовать. Но он ещё и умеет хранить секреты. Однако есть у него один небольшой недостаток. – И какой же? – К женщинам Юлий относится пренебрежительно, в душе, разумеется. Внешне это никак не проявляется. Но до серьёзных разговоров с женщиной он не опустится. – Прямо как король Франции Людовик XI, – усмехнулась Мирослава. – Правда, их величество не утруждало себя тем, чтобы скрывать своё пренебрежение, не упуская случая упомянуть об отсутствии у женщин ума. Придётся отправить к нему Наполеонова. – Ни в коем случае! – Алевтина сделала испуганное лицо. – Почему? – Потому что ваш бравый капитан испортит всё дело! – Что же делать? – Как что делать? – Горшкова сделала большие глаза. – У вас же есть положительный во всех отношениях помощник! Просто античный бог и ума палата! Я хотела сделать с него куклу, но он мне категорически отказал. Мирослава расхохоталась. Морис ничего не говорил ей о просьбе «Шамаханской царицы». – Вам смешно, – сказала Алевтина, – а я была так огорчена! Не поверите, я даже во сне плакала. Мирослава постаралась сдержать улыбку. – Я вот думаю, что теперь впору огорчаться мне.