– Излагайте. – Я знаю, кто убил моего мужа, – заявила вдова. – Очень интересно, – пробормотал следователь себе под нос. – Не ёрничайте! – Извините. Я весь внимание. – Его убил Ярослав Ильич Королёв. – Кто это? – спросил следователь, мысленно листая протоколы опрошенных вчера. – Это учитель истории. – Так-так, – Наполеонов постучал пальцами по столу, – вы хотите сказать, что он работает у вас гувернёром вашей дочери? Но ведь она уже взрослая девушка! Или у вас ещё есть дети? – Нет у нас никаких детей! Кроме Даши, разумеется. И Королёв никакой не гувернёр! Неужели вы думаете, что я пустила бы его на порог своего дома?! – Ничего я такого не думаю, – на миг растерялся следователь. – Но я не понимаю, при чём здесь какой-то учитель! – Он был классным руководителем у Даши! – Когда она училась в школе? – Да! – Но теперь-то она там не учится. – Слава богу! Но все те годы, что она там училась, Королёв настраивал её против отца! – Вы что же, хотите сказать, что ваша дочь убила своего отца? – Глаза Наполеонова полезли на лоб. За годы его следственной работы, конечно, случалось всякое. Но Дарья Тавиденкова вовсе не походила на девушку, убившую отца, да ещё таким зверским способом. – Вы глухой? – тем временем спросила его Стелла Эдуардовна и почему-то постучала по собственному лбу. Наполеонов чуть было машинально не спросил «кто там» и сам себе ответил бы «нет там никого». Но сдержался и протянул: – Э… Нет. На слух я не жалуюсь. – Так чего же вы вдруг на Дашу бочку покатили?! – Я? – опешил следователь. – А кто же ещё?! Я же вам русским языком говорю – моего мужа убил Ярослав Ильич Королёв. – Учитель истории, – Наполеонов не сумел скрыть иронии. – И что? – Ничего. Но вы сами мне только что сказали, что не пустили бы его на порог своего дома. Так как же он мог убить вашего мужа? Телепатически? – Не ёрничайте! – Я просто уточняю. – Вы же сами видели, что камеры не работали. И Королёв мог ночью перелезть через забор, выманить моего мужа во двор, затащить его в сарай и там расправиться с ним. – Сколько лет этому Королёву? – Семьдесят восемь. – Семьдесят восемь? – Чему вы так изумляетесь? Он крепкий старик! Наполеонов хотел сказать, что справиться с таким боровом, как её муж, и тем более заволочь его в сарай, а потом запихнуть в бочку не под силу никакому старику. Но потом решил не оскорблять покойного и просто проговорил: – Проделать всё то, что проделал убийца вашего мужа, сложно в одиночку даже молодому качку. – Ничего подобного! – почему-то обиделась за неведомого убийцу Стелла Эдуардовна и снова села на своего любимого конька. – Я уверена, что моего мужа убил Королёв. – Какой мотив может быть у Королёва для убийства вашего мужа? – без надежды на адекватный ответ спросил следователь. – Ему не давало покоя наше богатство! – В таком случае он мог бы просто ограбить вас! – вырвалось у Наполеонова. – Он не стал бы этого делать. – Почему? – Потому что он идейный! – Что значит идейный? – не понял следователь. – То и значит, что Королёв считает, что уничтоженные советской властью буржуи расплодились снова. – Это он вам сам сказал? – Не мне лично. Но он утверждал, что буржуи плодятся, как грибы-поганки после кислотного дождя, и грабят простой народ. – Поганки травят, а не грабят, – машинально поправил Наполеонов. – Королёв считает, что богатые отравляют людям жизнь. – Вы хотите сказать, что ваш муж лично отравлял людям жизнь? – Я так не думаю! Но Королёв старый коммунист! Он как зеницу ока бережёт партийный билет, который получил ещё в молодости! – Это-то откуда вам известно? – удивился следователь. – Даша рассказывала. Королёв приносил его в школу и показывал детям. Хотел сбить их с пути истинного! – Понятно. – Я рада, что до вас наконец-то дошло, – саркастически проговорила Тавиденкова. – Не торопитесь, Стелла Эдуардовна, – осадил её Наполеонов. – Допустим, что старый коммунист Королёв – стойкий боец за права трудящихся и готов бросить вызов всем вновь окопавшимся на его родине буржуям. Но почему начать он решил именно с вашего мужа? – А разве я вам не говорила? – спросила Тавиденкова с озадаченным видом. – Не знаю, что именно вы должны были мне сказать. Но из того, что вы уже сказали, нет ничего, что говорило бы о лютой ненависти Королёва именно к вашему мужу. – Его сын Иван по уши влюблён в нашу Дашу ещё со школы. – А она его в упор не видит? – Если бы! – вырвалось из груди Стеллы Эдуардовны. – Дашка влюблена в Ивана как последняя дура! – Почему «дура»? – изумился Наполеонов. – Потому что у Ваньки, как когда-то говорила моя бабушка, как у латыша – хрен да душа. – Я думаю, что этих двух вещей вполне хватает для того, чтобы создать крепкую семью. – Вы что, издеваетесь? – взвилась Тавиденкова. – Почему же? Нет. А если к этим двум вещам приложить ещё золотые руки и умную голову, то счастье молодой семье обеспечено. – Не вижу ничего смешного! – Я и не думал смеяться. Ладно, вернёмся к исходному – Даша и Иван полюбили друг друга, но ваш муж был против? – Вашими бы устами да мёд пить. Фрол только посмеивался. Говорил, что пусть Дашка выходит за кого угодно. – То есть он был равнодушен к судьбе своей дочери?