Передо мной на столе лежит копия отчета о финансовых затратах по делу Люси Вэлдон. Вторая стадия расследования, посвященная проверке имен, представленных Уиллисом Кингом, Лео Бингэмом, Джулианом Хафтом и самой нашей клиенткой (Мануэль Аптон так и не удосужился выполнить просьбу Вулфа), продолжалась двадцать шесть дней (с 12 июня до 7 июля) и обошлась Люси в 8674 доллара 30 центов, помимо моего жалованья, которое входит в общую сумму гонорара, а в отдельную статью не выделяется. В список Люси входило сорок семь имен, Хафта – восемьдесят одно, Бингэма – сто шесть, а Кинга – пятьдесят пять. Любопытно, что в списки Хафта и Бингэма попала одна из дочерей Аптона (та, что была замужем), в то время как Кинг ее не упомянул. Напротив, замужняя дочь Хафта оказалась только в списке Люси, тогда как ни один из мужчин включать ее в свой реестр не пожелал. А некая подружка Бингэма – про ее существование пронюхал Орри – вообще не значилась ни в одном списке. Разумеется, многие имена перекрывались, однако в целом во всех списках оказалось сто сорок восемь имен, которые я подразделил так: В следующей таблице я свел данные о количестве женщин в каждом разделе, которые в период с декабря прошлого года по февраль нынешнего произвели на свет детей: Единственная женщина с ребенком из раздела А (незамужние) служила в агентстве Кинга, и все сотрудники знали, что ее малыша на совершенно законных основаниях отдали (или продали) в службу усыновления. За две недели упорных поисков Сол твердо установил: этого ребенка и впрямь усыновили, а не подбросили Люси Вэлдон. Женщина из раздела Г (овдовевшие) могла иметь тайны от подруг и врагов, но только не от нас. Мужа она потеряла за два года до рождения младенца, но ребенка сохранила у себя и скрыть этого не пыталась. Я видел малыша собственными глазами. А вот у двух женщин из раздела Б (замужние, живут с мужьями) детишек оказалось не двое, а трое; одна произвела на свет близнецов. Все дети жили с родителями. Фред видел близняшек, а Орри лично убедился в существовании третьего ребенка. Помимо всех этих матерей, в интересующий нас период – полностью или частично – дома и на работе отсутствовали две девушки из раздела А, две женщины из раздела Б, две из В, и одна из Г. Чтобы разыскать следы пребывания одной из них, Орри пришлось смотаться аж во Французскую Ривьеру, а Фред за другой дамочкой прошвырнулся в Аризону. Со времен египетских фараонов, когда главный жрец выследил служку, стащившего из храма сосуд с елеем, не было более четкой и гладкой сыскной операции. Все шло без сучка без задоринки. Однажды только не в меру бдительный консьерж приволок Орри (не по его вине) к коменданту дома, да и Фреда как-то раз выставили из-за кулис в театре, но без таких пустяков в нашем деле и дня не обходится. В остальном же наша бравая команда действовала образцово. Тем не менее седьмого июля в половине третьего дня, когда позвонивший Сол доложил, что поставил точку в деле об усыновлении, увидев ребенка собственными глазами, операция была завершена, и мы очутились точно там же, где и были двенадцатого июня, двадцать шесть дней назад. Хотя и с небольшой разницей. Кое-какие события все же произошли, хотя и без нашего участия. Во-первых, выяснилось, что после меня, не считая убийцы, с Эллен Тензер общался еще один человек. В ту пятницу днем она заехала на Восточную Шестьдесят восьмую улицу к миссис Джеймс Р. Несбитт, за которой когда-то, в бытность свою сиделкой, ухаживала. Миссис Несбитт заявила об этом лишь две недели спустя, поскольку не хотела фигурировать свидетелем в деле об убийстве, однако по прошествии времени в ней заговорила совесть. Окружной прокурор вроде бы пообещал сохранить ее имя в тайне, но какой-то пронырливый журналист все-таки сумел об этом разнюхать – да здравствует свобода прессы! Хотя по большому счету проку от показаний миссис Несбитт было не так уж много. Эллен Тензер сказала лишь, что нуждается в услугах юриста, и попросила миссис Несбитт посоветовать ей надежного адвоката. Миссис Несбитт была только рада ей помочь и, позвонив знакомому адвокату, условилась о том, что он встретится с Эллен Тензер. Однако та на встречу так и не явилась. И причину своего желания побеседовать с адвокатом не объяснила. На всякий случай миссис Несбитт добавили в список Сола, хотя в течение последних десяти лет детей она не рожала; не было еще детей и у ее двадцатилетней дочери. Второе событие, куда более значимое, заключалось в том, что мы едва не лишились клиентки. Второго июля, в понедельник, Люси Вэлдон позвонила нам в пятом часу вечера. Разумеется, по мере необходимости, я старался поддерживать с ней контакт и информировать о том, как продвигается расследование. Ведь самое малое, что можно делать для клиентки, более трехсот долларов из кармана которой ежедневно выбрасывается коту под хвост, – это время от времени звонить ей либо иногда заскакивать, здороваться и говорить, что да, мол, погодка стоит славная, но вот только дождичка не хватает для урожая. Как-то раз мне удалось присутствовать в доме Люси при кормлении малыша, однажды я провел с ней ланч, дважды пообедал, обучал ее игре в пинокль, а ее игрой на пианино наслаждался в общей сложности в течение шести часов. Кроме того, мы несколько раз танцевали с ней под музыку в столовой, не застланной коврами. Танцевала Люси так, что провести с ней вечер-другой во «Фламинго» или в «Джилотти» было бы одно удовольствие, однако с этим приходилось повременить – не нарушать же конспирацию! И все же, задай вы мне вопрос, стал бы я тратить столько времени и сил на клиентку, будь она косоглазой или колченогой, я бы твердо ответил «нет». Второго июля, когда зазвонил телефон, я снял трубку и не успел произнести привычную формулу «Кабинет Ниро Вулфа», как голос Люси прервал меня на полуслове: – Арчи, вы можете ко мне приехать? Прямо сейчас. – Пожалуй, да, – без колебаний ответил я. – Что-нибудь случилось? – Ко мне приходил полицейский. Он только что ушел. Спрашивал, когда именно я обратилась к Ниро Вулфу, интересовался ребенком. Так вы придете? – А что вы ему сказали? – Да ровным счетом ничего. Я сказала, что он не имеет права совать нос в мои личные дела. Кажется, так вы мне посоветовали. – Правильно. А фамилию его вы узнали? – Он представился, но я… Словом, я забыла. – Может, Кремер? – Кремер? Нет. – Роуклифф? – Нет. – Стеббинс? – Да, похоже. Точно, он назвался Стеббинсом. – Здоровенный, как шкаф, с мясистым носом, широким ртом и отчаянно старающийся держаться вежливо? – Да. – Это он. Мой любимый коп. Не волнуйтесь. Поиграйте на пианино. Я доберусь за двадцать минут, поскольку о хвосте можно не беспокоиться. – Так мне вас ждать? – Безусловно. Я положил трубку и позвонил по внутреннему телефону в оранжерею. Полминуты спустя в ухо ворвался родимый рык: – Да? – Звонила миссис Вэлдон. К ней приходил Пэрли Стеббинс и расспрашивал про вас и младенца. Она была нема как рыба. Хочет, чтобы я к ней немедленно приехал, и я спешу уважить ее просьбу. Указания есть? – Нет. Проклятье! – Да, сэр. Привести ее? – Только в случае крайней необходимости. – В трубке запищали короткие гудки. Я отправился на кухню известить Фрица, чтобы во время моего отсутствия он следил за телефоном и звонками в дверь, и ушел. Спустившись с крыльца на тротуар и повернув на восток, я машинально осмотрелся по сторонам, хотя по большому счету мне было наплевать, увяжется за мной хвост или нет. Наверняка за домом Люси Вэлдон установлено наблюдение. Я проделал весь путь пешком. На такси я сэкономил бы минут пять, однако мне хотелось поразмять ноги. Когда я свернул на Одиннадцатую улицу и приблизился к ее дому, то снова по привычке огляделся, хотя ни малейшей необходимости в этом не было. Фитиль был уже подожжен, и сейчас главным для нас было не подорваться самим. Я взбежал по четырем ступенькам, но звонить в дверь мне не понадобилось: она была распахнута настежь, а в проеме стояла сама Люси. Не проронив ни слова, она впустила меня в дом, заперла дверь и, повернувшись ко мне спиной, направилась к лестнице. Я последовал за ней. Судя по всему, Люси напрочь позабыла о том, что в последнее время у нас установились теплые, почти сердечные отношения. Поднявшись на второй этаж, она прошла в гостиную, дождалась, пока я войду, закрыла дверь и, вперив в меня пристальный взгляд, произнесла: – Он меня про Эллен Тензер спросил. Я пожал плечами: – Естественно. Ничего удивительного. – Естественно? – взвилась Люси. – Да как у вас только язык повернулся такое сказать! Да я бы никогда… Ведь не обратись я в свое время к Ниро Вулфу… Впрочем, Арчи, вы и сами все это понимаете. – Обращайтесь ко мне мистер Гудвин. Огромные серые глаза изумленно расширились. – Дело в том, – пояснил я, – что смешивать личные отношения с деловыми – значит загубить и то и другое. Если хотите, чтобы мы держались за руки, я согласен. Если желаете быть обидчивой клиенткой – бога ради. Я не против. Однако обидчивые клиентки не должны называть меня Арчи. – Я вовсе не обидчивая! – Хорошо, тогда капризная. – И не капризная. Сами ведь знаете: не обратись я к Ниро Вулфу, Эллен Тензер осталась бы в живых. Это просто ужасно, ужасно! А теперь в полиции пронюхали и про Ниро Вулфа, и про этого малыша. Наверное, мне придется рассказать им всю правду. Поэтому я и попросила вас прийти. Вы должны мне посоветовать, куда идти и к кому обратиться. К самому окружному прокурору, да? И еще я хотела просить вас пойти со мной вместе. – Нет. Могу я воспользоваться вашим телефоном? – Ну конечно. А что? Зачем… – Я хочу сказать мистеру Вулфу, что он отстранен от дальнейшего расследования и может… – Но я вовсе не сказала, что он отстранен! Я приподнял брови: – По-моему, миссис Вэлдон, вы просто не в себе. Мы с вами несколько раз обсуждали и даже репетировали, как вам вести себя в случае внезапного визита полиции. И мы договорились, что будем держаться до последнего. По вашей просьбе я объяснил вам, что такое утаивание улик и воспрепятствование следственным действиям. Мы твердо решили, что если нас припрут к стенке, то мистер Вулф сам примет решение о чистосердечном признании. Теперь, поскольку вы его опередили, я должен позвонить и предупредить его о том, что пора идти в полицию с повинной. Что же касается отстранения его от расследования, то оттого, что вы обзовете это как-нибудь иначе, суть дела не изменится. Хорошо, я позвоню снизу. – Я повернулся, чтобы идти. – Арчи! – Она стиснула мою руку. Я обернулся и терпеливо произнес: – Послушайте, это не игра. И если вы перетрусили, то я не собираюсь отпаивать вас коньяком и растирать вам ноги. Вместо ответа Люси внезапно обвила мою шею руками и впилась в мои губы пылким поцелуем… В итоге пятнадцать или двадцать минут спустя мы сидели рядышком на диване и медленно потягивали «Мартини». – Что за ерунду ты наплел мне насчет смешивания личных отношений с деловыми? Я ведь уже целый месяц веду себя так, а ничего страшного не случилось. Еще в первый раз, когда ты ко мне пришел, я предложила, чтобы мы попробовали «Мартини» друг у друга, и сказала, что толком и флиртовать не умею. Почему ты тогда не поднял меня на смех? – Отчего же нет? Стоило мне только сказать, что флиртуют и устрицы, как ты обиделась и ушла. Люси улыбнулась: – Знаешь, я должна кое в чем признаться. – Прекрасно. А потом – я. – Когда я это говорила, то на полном серьезе не собиралась с тобой флиртовать. Представляешь, какой я была дурой! – Нет, – решительно ответил я. – А впрочем, кто знает…