– Не перестарайся, мы сейчас полезем на недостроенный небоскрёб. Там может быть ветрено. – О… – вяло удивляется он, переключаясь на сводку местных новостей. – «Активисты ворвались в закрытую зону над историческим центром». И выстроились в виде классической мишени, м… – Меньшинства… Демонстрация у них. – Не понял… какие меньшинства?! – Какие-какие, идеологические, конечно! Выступают за запрет на свободное ношение оружия. – Э… – то ли неверяще, то ли опечаленно не находит подходящих слов Том. – Угу, проходили уже. Вот и пойди им теперь объясни, блин… *** – Рита, Алекс, рад познакомиться! – объявляет гость, протягивая одновременно каждому из них по руке. Нелепый жест выходит очень органично, а реагируют они так, будто каждый день встречают подобного скомороха. А ничего, что одна рука левая, в конце-то концов? По всему выходит, сегодня внутреннее равновесие будет сохранять ещё труднее, чем обычно… И это после дополнительного путешествия на подъёмнике туда и обратно: владыка стройплощадки наотрез запретил мне парковать здесь такси. Рита зачарованно осматривает пришельца снизу вверх, широко распахнув ресницы. Алекс искусно, якобы перемещая чемодан в безопасное место, уходит от физического контакта. Тулисианец блестяще выдерживает экзаменующее молчание. – Его зовут Том, – сообщаю я – просто чтобы прекратить цирк. – А меня – Александр Сергеевич, – не обходится без предупредительной атаки Тихорецкий. Том улыбается во весь рот – не скрывая восторга Сашкиным выпадом – и возвещает: – Рита, вы любите цветы, так ведь? Я привёз для вас сумикан, – извлекает из чемодана кубический контейнер с полупрозрачными стенками. – Маленький росток, но он очень плодовитый… – Ой… Во-первых, я предлагаю сразу перейти на ты! – нейтрализует она Алекса, пихнув локтем. – Вы же понимаете, что это значит? – Более чем, – усмехается Том. – Разве что Александр Сергеевич возражает… – Сумикан очень капризен в транспортировке, – не ответив, изрекает Тихорецкий. – Да. Мой приятель – специалист, он предложил мне особый контейнер, новое изобретение. Должно быть всё хорошо. Он цветёт круглый год и каждый день по-новому пахнет. Да уж, наслышаны… Рита неуверенно проводит пальцами по граням контейнера: – Открывать лучше дома, да? Спасибо большое, Том! Мне правда очень нравится! – Тулисианцам могу предложить чай, – сообщает Алекс уже от стола, выверенным жестом атакуя пробку роскошного вида бутылки розового шампанского. – Почему это… – заикаюсь было я, и тут же вспоминаю: алкоголь для них смертельно токсичен в любых дозах. – А, да… – Отличник… – шипит Сашка. Том лучится снисходительностью, разглядывая нас поочерёдно, а потом объясняет: – Прошу прощения, у нас заведено не делать подарки, если нет уверенности, что они придутся по душе. Поэтому вам обоим я ничего не привёз – не надумал. – Подход мне нравится, – кивает Тихорецкий, звякая стеклом. – Садись за стол. Устраиваемся вокруг традиционного набора еды – и перед моим носом бескомпромиссно является уверенно наполняемый бокал. – Алекс, ну мне-то… какого хрена! – Символический ритуал, Вань, обещаю тебе как врач, – встревает Ритка, – первый Новый год вместе за последние шесть лет, а бутылка стоит как твой самолёт! И ещё тут есть тот самый сыр и куча всех этих маринованных вещей, которыми мы тебя в детстве выманивали из конуры! Соизволив даже улыбнуться этим воспоминаниям, Сашка формулирует гораздо доходчивее: – Вырубай брандмауэр, – и стучит пальцем себе по лбу. Приподнимаю бокал: – Ладно. За нас тогда, ещё один год… – тосты – это точно не то, к чему у меня лежит душа. – Надеюсь, всё будет иначе. Вот если бы назад в прошлое попасть, кстати, что бы вы изменили? Я – кажется, почти всё… – Да сколько можно уже! Ничего бы я не изменила, вообще ни-че-го! А Тихорецкий корчит такую кислую мину, что, кажется, у него сейчас прорежутся клыки. – Том, а ты? – Не понимаю, для чего нужно поворачивать в прошлое… Ведь в будущем перестраивается что угодно… Чокаюсь и делаю символический глоток. Вкусное, зараза. Прямо на весь этаж Алекс транслирует клип Unfruitful Day – If You Look Down on Me. Сколько ему уже, лет двадцать? Виртуальные ребята бодро пляшут в строительном антураже, а я, не спеша расправляясь с шампанским, всё пытаюсь взять в толк, почему эта песня так к нам прицепилась… Look down… Кстати говоря… Выскальзываю из-за стола и перемещаюсь к краю: город за время моего отсутствия расстелился ещё больше вширь. Здорово ощущать себя причастным к процессу, находясь прямо в эпицентре строительства. Но сверлящее чувство, будто мне здесь нет места, время от времени накрывает с момента возвращения на Землю. Наверное, адаптация. И плевать… Я всё-таки побываю ещё на Ёжике. Да и в штабе иногда приходится решать интересные задачи… Оборачиваюсь, рассчитывая высмеять Тихорецкого, проверяющего, не подошёл ли я к опасной черте (как будто я туда рвусь, угу), но вместо этого вижу, как они с Риткой лихо пляшут под зацикленную If You Look Down, синхронно с подтанцовкой. Так как вытворяют такое они далеко не впервые, получается просто отлично. Решаю присоединиться, неожиданно выпрыгнув из-за несущей колонны. Но обнаруживаю за ней видавшую виды акустическую гитару Алекса и очень ярко проникаюсь: в ближайшие несколько часов честно хочу находиться именно здесь. Вот что творят даже малые дозы алкоголя… Главное, не из вражеских рук. Поднимаю глаза – и натыкаюсь на бесшумно передислоцировавшегося сюда Тома. – Ваня… у тебя акрофобия? Прости, если… не догадывался раньше. – Угу… Как ты понял? – Ты словно бы примеривался, не спрыгнуть ли. До чего же дешёвая примитивная психология… и до чего неуютно видеть, как она срабатывает со мной. – Бесполезно, – пытаюсь отшутиться, – спрыгнуть мне никто здесь не даст. – Ты сам себе ни за что не дашь, – его зрачки успокаивающе искрятся, зарядившись от доверительной улыбки. – Пойдём лучше обратно, у нас ведь там и джем есть. Рита сама его делает – по старинному рецепту! – Но это же важно знать, – вполголоса развивает он тему, следуя за мной, – так ведь? – Ага, – бесповоротно ударяет мне в голову шампанское. – Сначала ты знаешь, что тебе не дадут упасть. Потом – не даёшь упасть себе. А потом – уже тащишь кого-то куда-то. Не важно куда и не важно кого. Важно, что ты знаешь, что не дашь ему упасть. И, конечно, ты делаешь это для себя – для того, чтобы как-то быть. – Пиши напутствия для школьников, гений мысли, – обрывает упоение слегка раскрасневшийся от танцев Алекс, вынырнув из тени внутренней стены, технично подставив мне подножку и уронив на гору какого-то рыхлого строительного материала. Наполовину затонув, вижу всё как в затемняемом по краям кадре старинного фильма: на его периферии Ритка хохочет над нами, откусывая прямо от целой плитки шоколада. Том и вовсе испаряется за пределы сцены. – Да ты же сам постоянно таскаешь кого-то, тьфу… – возмущённо карабкаюсь из плена, но проваливаюсь ещё глубже. – Ну зачем, а?! Рывком выдернув меня обратно на ноги, Тихорецкий достаёт из кармана очередную никотиновую палочку и цедит, сминая её зубами: – Не даю тебе упасть. – Есть мнение: это ты меня и уронил! – А что важнее? – выдвигает риторический вопрос Том, явившись с полным салатником клубничного джема в одной руке и столовой ложкой – в другой. – Мне нравятся твои друзья, Ваня! – И этот ещё, блин, Карлсон, который живёт на крыше, ёлки… – бубню себе под нос. – Прилетел и… ничего не обещал, – добавляет Ритка, привычным жестом вытаскивая изо рта у Алекса ещё не зажжённую сигарету и отправляя её в строительный утилизатор. Часть 2