– Я в порядке! – отозвался я. – Но моей чертовой лодыжке досталось. Хёрст насмешливо захныкал. Впрочем, сочувствия от него ждать и не приходилось. – Что ты видишь? Что там внизу? – спросил он. Во время падения моя каска соскользнула набок. Опершись на каменную стену, чтобы перенести вес с травмированной лодыжки, я поправил ее и огляделся. Еще деревянные опоры. Они были вбиты прямо в землю. А между ними виднелись фигуры, выглядевшие так, словно были сделаны из вмурованных в стену белых палок. Они образовывали причудливые рисунки. Звезды и глаза. Странные буквы. Человечки. Меня передернуло. На некоторых участках стен фигур было меньше. Зато в них зияли большие ниши, в которых были сложены целые кучи палок и желтых камней. Мне все это не нравилось. Сильно не нравилось. Это было жутковато, непонятно и неправильно. Я услышал, как остальные спускаются. Первым в пещеру медленно ступил Крис. За ним с лестницы с глухим звуком спрыгнул Хёрст, встав у меня за спиной. Мэри и Флетч почти сразу последовали его примеру. Некоторое время они молча осматривались. – Ух ты, – сказала Мэри. – Вот это круто. Прямо как в «Пропащих ребятах». – Часть шахты? – спросил Флетч, в очередной раз продемонстрировав, насколько богатым было его воображение. – Нет, – сказал Крис, словно сняв ответ у меня с языка. Эта пещера явно не имела к горнякам никакого отношения. При строительстве шахт горняки словно вгрызаются в породу; их вырубленные с помощью тяжелых инструментов и машин тоннели выглядят грубыми, массивными и профессионально проложенными. Открывшееся же нашим взорам подземелье было другим. Его создателями явно двигала не практическая необходимость. Я бы сказал, что ими владела страсть, впрочем, и «страсть» была не самым точным эпитетом. Я еще раз обвел пещеру взглядом, и мне на ум пришло другое слово. Усердие. Именно это слово лучше всего описывало то, что было перед нами. – Посвети вокруг, дятел, – сказал Хёрст Флетчу. Флетч повиновался. Поворачиваясь на месте, он вел лучом фонаря по стенам пещеры, однако самые дальние из них от этого казались лишь темнее. Вероятно, дело было просто в причудливой игре света, но, когда я глядел на них уголком глаза, мне казалось, что тени беспокойно двигались, то становясь ближе, то отступая, подобно водам при отливе. – Это все чертовски странно, – пробормотал Хёрст. – Пончик прав. Это не шахта. – Он обернулся ко мне. – Что думаешь, Торни? Думать здесь было непросто. Даже несмотря на то, что пещера была просторной, а воздух в ней – гораздо менее спертым, чем в узком тоннеле, мне все равно было трудно дышать. Словно сам воздух был каким-то не таким. Словно он состоял не из кислорода, а из чего-то более тяжелого и неуловимо отвратительного. Такого, что не должен вдыхать никто и никогда. Ядовитые газы, подумал я внезапно. Отец часто говорил об испарениях, поднимавшихся из земных недр. Возможно, дело было в них? Быть может, пока мы стояли в этой пещере, они медленно отравляли нас? Я взглянул на Криса. – Крис, что это за место? Крис все еще стоял у ступеней, так и не сделав ни шагу дальше. В полутьме его перепачканное лицо выглядело бледным и не то чтобы испуганным, но напряженным. Он выглядел намного старше своих пятнадцати лет, напоминая того мужчину, которым ему никогда не суждено было стать. Его блестевшие глаза встретились с моими, и я все понял. Не он нашел это место. Оно нашло его. И теперь Крис отчаянно желал, чтобы оно его отпустило. – Неужели вы еще не поняли? – сказал он. – Неужели до вас еще не дошло? Я опять огляделся. Сводчатый потолок вверху. Деревянные опоры. И тогда у меня в голове что-то щелкнуло. Все стало очевидным. Воздух, который не должен вдыхать никто и никогда. Огромное подземелье, похожее на церковь, но не бывшее таковой. – Не дошло что? – спросил Хёрст. Вслед за первой мыслью сразу же пришла вторая. Белые палки в стенах и камни, сложенные в нишах. Я захромал к ближайшей из этих стен. Свет фонаря моей каски упал на звезду, на символический образ руки и какой-то фигурки. С близкого расстояния я увидел, что формировавшие их палки не были такими уж белыми. Как, впрочем, они не были и палками. Они были чем-то совсем другим. Чем-то, что обычно и скрывается в местах вроде этого. В гробницах. В подземных захоронениях. – Торни, может, хоть ты мне скажешь, что, на хрен, происходит? – угрожающе зарычал Хёрст. – Кости, – прошептал я слабым от ужаса голосом. – В этом подземелье полно костей. 23 Иногда нужно время, чтобы понять – происходит что-то неправильное. Что-то не так. Что-то источает зловоние. Так бывает, когда, вступив в собачье дерьмо, ты, только лишь сев в машину, начинаешь гадать, откуда исходит дурной запах, и внезапно понимаешь, что он исходит от тебя самого. Ты прихватил его с собой. Подходя к коттеджу, я заметил, что входная дверь слегка приоткрыта. Я точно помнил, что закрыл и запер ее на ключ. Приблизившись, я увидел на дверном проеме сколы и трещины. Дверь взломали. Толкнув ее, я вошел внутрь. Диванные подушки были сброшены на пол и вспороты ножом, кофейный столик перевернут, а ящики небольшого комода выдвинуты. Ноутбук был разбит вдребезги. Коттедж явно обыскивали. Я нахмурился. Моему мозгу потребовалось некоторое время, чтобы оценить ситуацию. Затем до меня дошло. Флетч и его сынки, вероятно, действовали по указке Хёрста. Видимо, договариваться он не захотел. Вполне типичный для него подход: если кто-то не дает тебе того, что ты хочешь, то нужно заполучить это любыми средствами. Вот только я точно знал, что они не нашли того, что искали. Я устало поплелся наверх. Матрас на моей кровати тоже был вспорот, а одежда выброшена из шкафа и кучей свалена на полу. Я наклонился, чтобы поднять пару рубашек, и по влаге и запаху сразу почувствовал, что на них намеренно помочились. Я зашел в ванную. Душевая занавеска была сорвана безо всякой на то причины, а бачок унитаза сброшен на пол и разбит. Впрочем, если бы я встретился с ними лицом к лицу, то сказал бы, что устроенный ими беспорядок все равно не смог бы вывести меня из равновесия больше, чем то, с чем мне уже доводилось сталкиваться. Наконец я заглянул в свободную комнату. Комнату Бена. Увидев выпотрошенный матрас и изрезанный ковер, я почувствовал, как во мне медленно закипает гнев. Я захромал обратно на первый этаж. Эбби-Глазки и найденная мной под постаментом ангела папка лежали в дровяной печи. Нагнувшись, я вытащил их оттуда. Они были черными от сажи, однако, похоже, сжечь их не пытались. Интересно, почему? Я усадил Эбби-Глазки на кофейный столик, а затем, поразмыслив мгновение, сунул папку в одну из распоротых диванных подушек. Просто машинально. Мне не давала покоя мысль о том, почему парни Флетча их не сожгли. Неужто оттого, что им надоело все уничтожать? Вряд ли. Быть может, им просто не хватило времени? Или же дело было в чем-то еще? Возможно, кто-то им помешал, не дав закончить начатое? Внезапно у меня возникло очень неприятное ощущение. С кухни донесся скрип половицы. Я резко выпрямился и обернулся. – Добрый вечер, Джо. Я сел на голый, без подушек, диван, а Глория деликатно примостилась в кресле. В дровяной печи шумно потрескивало пламя, и этот звук был отнюдь не таким уютным, как может показаться. В руке, обтянутой черной кожаной перчаткой, Глория держала кочергу. – Что ты здесь делаешь? – спросил я. – Проверяю, все ли у тебя в порядке. Она рассмеялась, и от звука этого смеха у меня сжался мочевой пузырь. – Я видела, у тебя сегодня были гости. – Ты их встретила? – Когда я приехала, они как раз уходили. Нам не представилось шанса поболтать. – Она осмотрелась. – Мне кажется, они что-то искали. Возможно, именно то, за что, как ты надеялся, твой старый друг выложит кругленькую сумму. – Они не нашли того, что искали. – Похоже, ты в этом уверен. – Да. – Почему? – Потому что в доме нет того, что они ищут. Оно не здесь. Глория задумалась. – Моя работа научила меня, что лучше располагать всеми фактами. – Я же сказал тебе… – Живо рассказывай мне все, на хрен! Она с силой ударила кочергой по кофейному столику. Эбби-Глазки взлетела в воздух и упала у моих ног. Ее пластмассовое личико треснуло, и косой глаз вылетел из глазницы. Глядя на то, как он уставился на меня с пола, я почувствовал, что по нижней части моей спины начал струиться пот. – К счастью, – продолжила Глория, – я сама кое-что разузнала. Это было интересно. Подойдя к печке, она наклонилась и открыла ее. – Давай-ка отправимся в путешествие в прошлое, на двадцать пять лет назад. Пять школьных друзей. Ты, Стивен Хёрст, Кристофер Мэннинг, Мэри Гибсон и Ник Флетчер. О, и твоя сестра, Энни. Ты никогда мне о ней не рассказывал. Она засунула кочергу в печь, оставив ее лежать среди дров. Пламя затрещало громче. – В одну прекрасную ночь, пока ты гулял с друзьями, она пропала. Исчезла прямо из своей кровати. Начались поиски, по всей округе развесили объявления. Все боялись худшего. А затем, через сорок восемь часов, она чудесным образом вернулась, но не смогла или не захотела рассказать о том, что с ней произошло… – Я не понимаю… – Дай мне закончить. Казалось бы, счастливый конец. Вот только через два месяца папочка врезался на машине в дерево, убив маленькую Энни и себя, оставив тебя в критическом состоянии. Пока правильно? Я посмотрел на кочергу. Из огня да в полымя, пронеслась у меня в голове нелепая мысль. – Как ты и сказала, ты кое-что разузнала, – произнес я.