Встав, Глория принялась расхаживать по комнате. – О, я кое о чем забыла: через пару недель после возвращения твоей сестры твой школьный друг Кристофер Мэннинг упал с крыши блока английских классов твоей школы. Трагическое совпадение, не правда ли? – Жизнь полна трагических совпадений. – Перенесемся обратно в настоящее. Ты возвращаешься в деревню, в которой вырос, планируя с помощью шантажа получить от своего старого школьного друга Стивена Хёрста крупную сумму наличными. Что у тебя на него есть? Что он скрывает? – У людей вроде Хёрста полно секретов. – Я начинаю думать, что у тебя тоже, Джо. – А тебе-то какая разница? – Дело в том, что ты мне нравишься. – У тебя очень странный способ это демонстрировать. – Давай скажем по-другому: ты мне интересен. А людей, которые мне интересны, немного. Начнем с того, что ты – один из самых необычных учителей, которых я встречала. Ты пьяница, игрок. Однако у тебя есть призвание. Ты решил передавать детям знания. Чего это вдруг? – Отпуска длинные. – Я думаю, что все дело в произошедшем здесь двадцать пять лет тому назад. Думаю, ты пытаешься что-то в своей жизни исправить. – Или просто пытаюсь заработать себе на жизнь. – Дерзость – это слабый защитный механизм. Поверь мне, я это знаю. У людей, которые боятся за свою жизнь, она исчезает первой. – Это угроза? – Наоборот. Я бросаю тебе спасательный круг. Глория подошла ко мне. Я вздрогнул. Наклонившись, она что-то мне протянула. Белую карточку с телефонным номером. Она сунула ее мне в карман моих джинсов, легонько хлопнув меня по промежности. – В следующие двадцать четыре часа ты сможешь со мной связаться по этому телефону, если тебе понадобится моя помощь. – Для чего ты это делаешь? – Потому что глубоко в душе ты мне небезразличен. – Это утешает. – Не принимай близко к сердцу. Мой взгляд вновь упал на кочергу, которую лизали языки пламени. – Толстяк теряет терпение, – заявила Глория. – Я ведь сказал тебе… – Заткнись. Пот обильно стекал с моей спины на ягодицы. Желудок сжало. Мне хотелось блевать, мочиться и испражняться одновременно. – Он дал тебе время. Теперь же он хочет получить свои деньги. – Он получит их. Для этого я здесь. – Я знаю, Джо. И если бы дело касалось только меня, проблем бы не было, – она изящно пожала плечами. – Но ему кажется, что ты сбежал. А это не внушает доверия. Толстяк хочет, чтобы ты понял, насколько серьезны его намерения. – Я понимаю. Правда. Глория вытащила кочергу из печки. Ее конец раскалился докрасна. Я бросил взгляд на дверь, понимая, впрочем, что Глория схватит меня сзади за шею еще до того, как я успею встать на ноги. – Прошу… – Как я и сказала, ты мне небезразличен. Подойдя ко мне, она присела рядом, выставив кочергу. Я ощущал ее жар даже на расстоянии. Глория улыбнулась. – Потому я не трону твою милую мордашку. Я лежал на диване, приняв четыре таблетки кодеина и допив бутылку бурбона. Моя левая рука была забинтована старым кухонным полотенцем и покоилась на упаковке замороженных рыбных палочек. Боль уже не была невыносимой, а я в любом случае не планировал в ближайшее время выступать с концертом для скрипки. Моя кожа пылала. Я то приходил в сознание, то вновь проваливался в забытье. Сном это нельзя было назвать. Это была череда странных иллюзорных видений в черно-белых тонах. В одном из них я вновь был у старой шахты. И я там был не один. На вершине холма стояли Крис и Энни. Над ними нависало небо цвета ртути. Оно излучало неестественный серебристый свет, а на землю лился черный дождь. Невидимый ветер терзал меня своими когтями. Голова Криса выглядела неправильно. Она была вмятой со стороны затылка. Из его носа и глаз лилась кровь. Энни держала Криса за руку. Я знал, что это была моя Энни. На ее голове виднелся глубокий уродливый шрам. Открыв рот, она сказала мне мягко: – Я знаю, куда уходят снеговики, Джо. Теперь я это знаю. Она улыбнулась, и меня охватили ощущения счастья, покоя и умиротворения. Однако затем облака опустились ниже, набухли и из них вместо дождя хлынули черные жуки. Я увидел, как мой друг и моя сестра упали на землю и их начала окутывать масса телец, пока передо мной не остался лишь черный рой, полностью поглотивший Криса и Энни. Меня спас звук телефонного звонка, а точнее, аккордов «Металлики». Перевернувшись, я взял телефон здоровой рукой. Брендан. Трясущимся пальцем я нажал на кнопку приема вызова. – Ты жив? – прохрипел я. – Вроде да. У тебя дерьмовый голос. – Спасибо. – Тебе же нравится моя честность. – И твоя шикарная задница. – Здоровая еда и никакой выпивки. Тебе тоже стоит попробовать. – Я звоню тебе уже несколько дней, – сказал я. – Зарядку потерял. В чем срочность? – Просто… хотел убедиться, что ты в порядке. – Не считая того, что я тоскую по своему любимому пабу, пижон. Когда уже можно будет опять туда ходить? Я посмотрел на свою забинтованную обожженную руку. – Пока еще нельзя. – Етить его в пень. – Съехать на время из квартиры тоже было бы хорошей идеей. – Господи Иисусе! Это как-то связано с твоей привычкой одалживаться у всяких неприятных типов? Я ощутил укол совести. Брендан всегда был добр ко мне – более чем добр. Он позволил мне бесплатно жить у себя. Он никогда не читал мне нотаций по поводу моего пристрастия к азартным играм. Большинство людей давно бы махнули на меня рукой. Но не Брендан. А теперь я вместо благодарности подставляю его под удар. – У тебя есть где остановиться сегодня ночью? – Сегодня ночью? Ну, у меня есть сестра. Уверен, ее муж будет просто вне себя от счастья. – Это ненадолго, обещаю. – Надеюсь, етить его в пень. – Он вздохнул. – Знаешь, что сказала бы сейчас моя милая старая матушка? – «У меня садится голос», надеюсь? – Когда заяц перестает бегать от лисы? Я застонал.