– Когда? – Когда слышит охотничий рог. – В смысле? – Иногда тебе нужен кто-то покруче, чтобы решить свои проблемы. Кто-то вроде полиции. – Я и сам их могу решить, ясно? – Как тогда, украв пожертвования из школьного сейфа? – Я не взял оттуда ни пенса. Это было правдой. Но только потому, что Дебби – секретарша со страстью к сумочкам – добралась туда раньше меня. Когда я об этом узнал, мы пришли к соглашению: я никому ничего не говорю, а она возвращает деньги на место. Кроме того, я тихо увольняюсь (мне тогда и так уже вынесли последнее предупреждение за систематические неявки на уроки, недобросовестное исполнение своих обязанностей и в целом за дерьмовое отношение к работе). Ах да, к тому же она остается мне должна. – Это было совсем другое, – добавил я. – Помню. Ведь это я носил тебе виноград в больницу, когда ты не смог расплатиться с долгами и кто-то раздробил тебе колено. – Ты навестил меня всего дважды. И никакого винограда не было. – Я слал тебе эсэмэски. – Ты слал мне порно. – Да кому вообще был нужен этот етитский виноград? – Слушай, я правда со всем этим разберусь. – А я разве не упоминал, что у сестры мне придется делить свободную комнату с паршивыми хомяками, которые всю ночь напролет со скрипом носятся в своих колесах? – Прости. – Или что у нее есть двое маленьких детей, считающих, что пять утра – это самое время для того, чтобы попрыгать на животе у своего дяди? – Прости. Мне правда жаль. – Словами делу не поможешь. – Мне просто нужно еще несколько дней. Глубокий страдальческий вздох. – Хорошо. Но если у тебя не получится со всем разобраться или если ты вляпаешься еще во что похуже… – Я тебе позвоню. – Господи Иисусе, нет. Вызывай полицию, придурок. Или команду «А». 24 – И тогда я сказал этой ученице, что, хотя я и уважаю ее право самовыражаться, швыряясь обувью… Саймон продолжил свою пустую болтовню. Удивительно, но в этот раз его манера речи, способная любого вогнать в сон, мне практически не мешала. Видимо, я был действительно измотан. Или, возможно, просто научился не обращать на него внимания, подобно тому как не обращаешь внимания на белый шум. Раздражает, но вполне можно игнорировать. Сегодня мы обедали только втроем: я, Саймон и Бет. Я, впрочем, голоден не был. Вообще. Тем не менее я все же впихнул в себя несколько кусочков жареной картошки в надежде, что это может помочь с моим похмельем. Компанию ей составляла стоявшая передо мной уже вторая банка недиетической колы. Саймон, как обычно, отпускал шуточки по поводу пьянства во время рабочей недели. Я вежливо улыбался, едва сдерживаясь, чтобы не въехать ему по физиономии, – это, как минимум, причинило бы ненужную боль моей обожженной руке. Относительно профессионально перевязав ее куском наволочки, я говорил всем, что обжегся во время стряпни. Кулинарные экзерсисы спьяну и все такое. Бет время от времени понимающе на меня поглядывала. Она мне не поверила. Впрочем, мне было все равно. Мою голову занимали мысли о прошлой ночи. Слова Маркуса. Встреча с Глорией. Мысли о том, что представить ситуацию хуже той, в которую я вляпался, было бы сложновато… – Мистер Торн? Я поднял взгляд. У обеденного стола стоял Гарри. Его лицо было мрачным. – Мы могли бы переговорить в моем кабинете? Сложновато, но вполне возможно. – Конечно. Я ждал подколку со стороны Саймона, однако ее не последовало. Он, похоже, был увлечен едой. Слишком увлечен. Я отодвинул свой стул. Бет подняла брови. – Увидимся позже. – Да. Я последовал за Гарри по коридору. – Могу я спросить, что случилось? – Я бы предпочел обсудить это в кабинете. Его тон был ледяным и уклончивым. Мне он не понравился. У меня возникло очень плохое предчувствие. Что, учитывая то, как началось мое сегодняшнее утро, было весьма прискорбно. Толкнув дверь, Гарри вошел внутрь. Я шагнул сразу вслед за ним. И застыл как вкопанный. У стола Гарри сидел посетитель. Услышав звук открывающейся двери, он встал и обернулся. Я мог бы сказать, что мое сердце упало, если бы ему еще было куда падать. По правде говоря, я едва не рассмеялся. Хотя мне следовало этого ожидать. Я ведь игрок. Вырабатывая свою стратегию, я должен просчитывать все возможные варианты развития партии. Однако в тот момент я почувствовал себя сочным тунцом, оказавшимся среди акул. Закрыв дверь, Гарри взглянул на нас. – Полагаю, вы двое знаете друг друга. – Мы оба выросли в Арнхилле, – ответил Стивен Хёрст. – Однако, если не считать этого, не сказал бы, что я, по сути, «знаю» мистера Торна. – Ну, я был щепетилен в выборе друзей уже тогда, – сказал я. Самодовольство моментально слетело с лица Хёрста. Затем его взгляд упал на мою перебинтованную руку. – Опять дерешься? – Разве что с печкой. Или это было предложение? – Мистер Торн, мистер Хёрст, – перебил нас Гарри, – мы можем сесть? Хёрст опустился в кресло. Подойдя к другому такому же, я неохотно последовал его примеру. Я чувствовал себя так же, как и двадцать пять лет назад, когда мы сидели перед директором. – Что ж, – начал Гарри, перекладывая на столе какие-то бумаги. – До моих ушей дошли сведения, которые, как я думаю, нам следует обсудить. Сделав над собой усилие, я постарался, чтобы мой тон звучал как можно более приятно: – Это касается Джереми Хёрста и инцидента, произошедшего вчера в туалете с Маркусом Доусоном? Если так, то… – Нет, – оборвал меня Гарри. – Это здесь ни при чем. – О! Приготовившись к обороне, я взглянул на Хёрста. Его лицо успело вновь приобрести прежнее самодовольное выражение. Мне хотелось стереть его, раздробив ему челюсть. Хотелось броситься на Хёрста, схватить его за глотку и сдавливать ее до тех пор, пока у него глаза не вылезут из орбит, а язык не посинеет. Вместо этого я произнес: – Тогда, полагаю, вам стоит меня просветить. – Прежде чем занять должность здесь, в Арнхилле, вы работали в Стокфордской академической школе. – Верно.