– Вы предоставили рекомендацию от вашего бывшего директора, мисс Кумбс? Я почувствовал, что мои подмышки начали потеть. – Да. – Вот только это не совсем правда, не так ли? – Боюсь, я не понимаю. – Мисс Кумбс не давала эту рекомендацию. – Не давала? – Она отрицает, что вообще когда-либо слышала о ней. – Что ж, полагаю, вы могли что-то не так понять. – Сомневаюсь. Мисс Кумбс говорила вполне ясно – вы уволились из Стокфордской академической школы внезапно, вскоре после того, как из школьного сейфа пропала крупная сумма денег. – Пропавшие деньги нашли. Хёрст не выдержал: – Как я понимаю, ты любишь играть в карты, Джо? Я повернулся к нему: – А что? Желаешь сыграть партеечку в лжеца? Какое это вообще имеет к тебе отношение? – Если ты запамятовал, я вхожу в совет школы. И когда до моего ведома доводят, что один из учителей не соответствует занимаемой должности… – Прошу прощения. Доводят до твоего ведома? Кто? Его губы сжались. И тогда до меня дошло. Саймон Сондерс. Он был в «Лисе» в ту ночь, когда я столкнулся с Хёрстом. Он с ним знаком. Как, впрочем, вероятно, и все в Арнхилле. Зачем бежать к Гарри, если можно сделать все через его голову, поговорив с кем-то из школьного совета, заодно заручившись поддержкой этого кого-то для получения преференций в будущем? Так подлый жабеныш убивал сразу двух зайцев. – Тебе следует быть осторожнее со своими источниками, – сказал я. – Значит, ты не отрицаешь сказанное? – Я бы сказал, что озвученная только что версия весьма далека от правды. И я предпочел бы обсудить это со своим начальником лично. Глаза Хёрста вспыхнули. – Правда в том, что ты занял эту должность, предоставив поддельную рекомендацию, а предыдущую покинул при весьма подозрительных обстоятельствах. Не говоря уже о том, что ты развязал вендетту против моего сына, вне всяких сомнений, мотивируя это твоим якобы имевшим место в прошлом конфликтом со мной. Твое поведение и то, как ты исполняешь свои обязанности в качестве учителя, неприемлемо. О, и от тебя воняет выпивкой. Поправив галстук, Хёрст сел в кресло с выражением триумфа на лице. Сидевший с другой стороны стола Гарри устало взглянул на меня. – Мне жаль, мистер Торн, но я вынужден передать это на рассмотрение совета. Вы имеете право обратиться за помощью в профсоюз, но в свете открывшихся фактов… – Обвинений. В большинстве своем – бездоказательных. – Тем не менее у меня нет выбора. Я вынужден временно отстранить вас от исполнения ваших обязанностей, пока мы не примем решение относительно вашего будущего в школе. – Понимаю. Я встал, стараясь унять нервную дрожь. В какой-то мере меня трясло от похмелья, но в основном – от злости. Я не должен этого показывать. Хёрст не должен понять, как он меня задел. Игрок всегда должен выглядеть бесстрастно. – Я только соберу свои вещи. Я зашагал к двери, однако затем остановился. Игрок также должен уметь показывать, что выигрышная карта по-прежнему у него. Я взглянул на Хёрста. – Хороший галстук, кстати. Выражение его лица стало именно таким, какое мне и требовалось. В столовую я возвращаться не стал. Забрав пальто и рюкзак из учительской, которая, к счастью, оказалась пустой, я направился к выходу. Я не был уверен, что смогу сдержаться, если еще раз увижу Саймона, а, учитывая, что меня и так уже отстранили, пометка о нападении на коллегу в моем личном деле мне не нужна была однозначно. Выйдя в вестибюль, я остановился. Мисс Грейсон за стойкой не было. Вместо нее там сидела ее более молодая копия – такая же темноволосая и в таких же очках, пусть и без бородавки с волоском. Она печатала что-то на компьютере. – Прошу прощения. Где мисс Грейсон? – Она простужена. – О! – Вам нужно с ней поговорить? – Ну, я ухожу и хотел с ней попрощаться. Вы не знаете, когда она вернется? – Боюсь, что нет. – Ясно. Благодарю за помощь. Я повернулся, чтобы уйти. – Ох, мистер Торн… – Да? – Мистер Прайс попросил, чтобы вы перед уходом сдали свой пропуск. Пропуск, позволявший мне входить в школу. Очевидно, Гарри решил не рисковать. – Он беспокоится, что я могу прокрасться обратно и украсть деньги на школьные обеды? Ни намека на улыбку. Я задумался о том, как много ей было известно. Как много было известно всем им. – Хорошо. Я вытащил пропуск из кармана и едва сдержался, чтобы не хлопнуть им по столу. – Спасибо. – Не за что. И передавайте мои наилучшие пожелания мисс Грейсон. – Разумеется. Она улыбнулась дежурной улыбкой, а затем взяла пропуск и, словно для того, чтобы у меня не осталось никаких иллюзий по поводу срока моего отстранения, аккуратно разрезала его ножницами пополам и бросила в корзину. Когда я вернулся, коттедж встретил меня неприветливо. Он поглядывал на меня своим единственным целым окном и словно бы шипел сквозь трещины во входной двери: «Посмотри. Посмотри, что ты наделал. Теперь доволен?» Нет, подумал я. Потому что я еще не закончил. Я толкнул дверь, и она, на мгновение заклинив, с недовольным скрипом открылась. Я не был уверен, что коттедж на моей стороне. Он был слишком связан с прошлым и слишком сросся с деревней. Он не хотел, чтобы я в нем жил, и не собирался создавать мне комфорт. Впрочем, мне было все равно. Я в любом случае не планировал здесь задерживаться. Войдя внутрь, я бросил рюкзак на диван. Комната была в том же разоренном состоянии, в котором я обнаружил ее, вернувшись вчера вечером. Я подумал, что надо бы в ней прибраться, и решил пойти покурить. Возможно, Хёрст оказал мне услугу, лишь ускорив неизбежное. Я ведь все равно не собирался оставаться, не правда ли? Не собирался жить в месте, полном столь темных и болезненных воспоминаний. Раненое животное вырывается из капкана не для того, чтобы вновь броситься в его железные челюсти и ждать, пока они не раздробят его кости. Во всяком случае, если у него нет на то чертовски веской причины. Хотелось бы считать, что причиной была Энни или эсэмэска. Однако все было не так просто. Даже мое чувство вины не было достаточно сильным, чтобы я вернулся. Не само по себе. Правда заключалась в том, что я был в отчаянии. С одной стороны, мне нужно было убираться куда подальше, с другой, я увидел возможность расплатиться со своими огромными долгами и свести старые счеты одновременно. Возможно, мысль об этом всегда вертелась на задворках моего сознания. Я знал, что у меня есть нечто, что может разрушить жизнь Хёрста. Мысль о том, чтобы еще и получить с него деньги, пришла позднее. Я не ожидал, что он будет столь решителен в своем стремлении выжить меня из деревни. Однако, несмотря на все его угрозы и манипуляции, он наконец выложил все свои карты. Больше у него нет козырей. Остался лишь один способ от меня избавиться, и, хотя я не сомневался, что Хёрст способен на убийство, ставки были слишком высоки. Захочет ли он рискнуть карьерой, комфортной жизнью, семьей? Я надеялся на отрицательный ответ и все же не готов был на это поставить. Закрыв заднюю дверь, я вошел внутрь. Меня вновь охватило ощущение холода. Из стен опять доносились щелчки. Впрочем, я уже начал привыкать и к тому, и к другому. При этом я не был уверен, что это столь же хорошо, как привыкание к монотонному жужжанию Саймона. Привыкая, человек успокаивается. А привыкая к плохому, ты либо становишься его соучастником, либо оно тебя поглощает. Я вернулся в гостиную и, взяв свой телефон, набрал номер Брендана. Он ответил почти сразу. – Теперь-то тебе чего? – А вдруг я просто хочу услышать твой сладкий голос?