– Надеюсь, ты в белье. – Мне нужна услуга. – Серьезно? Знаешь, у меня в бороде сейчас запуталось дерьмо песчанки. – Я думал, что у твоей сестры хомяки. – Песчанки, хомяки – какая, к едрене фене, разница? Мелкие ублюдки всю ночь сбрасывали дерьмо мне на голову. Сколько еще я должен здесь оставаться? – Портплед, за которым я просил тебя приглядывать, все еще у тебя? – Портплед? Какой портплед? – Я сейчас лопну от смеха. Чехол для костюмов. – Да, он у меня. – Сможешь отправить его мне с ночным курьером? – Джо… – Слушай, я просто хотел сказать, что ты был хорошим другом. Спасибо тебе. – Только не помри там от избытка чувств. – Ну, я и говорю это на случай, если вдруг правда помру. Повисла пауза. Затем Брендан, с трудом сдерживая эмоции, произнес: – Иди ты к едрене фене, пока я не откусил одной из этих етитских песчанок голову, как Оззи Осборн летучей мыши. Он повесил трубку. Я взглянул на часы. Полчетвертого дня. Я еще раз оглядел разгромленную гостиную. Подняв с пола Эбби-Глазки, я усадил ее обратно в кресло. Она смотрела на меня единственным холодным голубым глазом. На месте второго была теперь лишь темная пустая глазница. Я начал искать глаз, но тщетно. Внезапно у меня перед глазами возникла картина того, как копошащиеся черные жуки уносят его на своих спинках. Я мысленно поблагодарил свое воображение. Именно этого мне и не хватало для полного счастья. Телефон зазвонил, заставив меня вздрогнуть. Я нажал на кнопку приема вызова. – Алло? – Почему ты не сказал, что собираешься прогулять уроки? Я бы к тебе присоединилась. Бет. Ну конечно. – Откуда у тебя мой номер? – Взяла у Даниэль в вестибюле. Я знаю ее брата. Мы с ним играем в одной команде во время барных викторин. – Значит, полагаю, ты знаешь, что случилось? – Гарри сказал мне, что ты взял отпуск. – Значит, вот как он это назвал? – А ты как назовешь? Я колебался. – Ты ведь увольняешься, правда? – Думаю, уже уволился. – Господи Иисусе, это вполне может оказаться мировым рекордом. – Рад, что моя краткость тебя впечатляет. – Только никому не говори. Это как-то связано с произошедшим вчера с Джереми Хёрстом? – Нет. – Тогда в чем дело? – Это сложно объяснить. – Насколько сложно? – Ну… – Настолько, что потребуется несколько пинт пива? Или все настолько сложно, что не обойтись без нескольких бокалов бурбона? Я задумался. – Однозначно второе. – Ясно. Увидимся в «Лисе» в семь. Советую предварительно хорошенько набить себе желудок. Она повесила трубку не прощаясь. Прямо как Брендан. К чему бы это? Нужно было что-то сказать. У меня накопились вопросы. Впрочем, я решил, что они могут подождать. Тяжело опустившись на жесткий каркас дивана, я стал думать о том, что неплохо бы приготовить себе кофе. Внезапно мой взгляд упал на Эбби-Глазки. Или теперь ее правильнее будет называть Эбби-Одноглазка? Решено, подумал я, подавив дрожь. Я вышел из дома и отправился в закусочную. 25 Этим вечером «Лис» выглядел еще более захудалым и обшарпанным. Рассыпается на глазах, подумал я. Словно мое появление запустило нечто вроде цепной реакции. Словно бы обветшалый паб находился в мумифицированном состоянии, а теперь в его саркофаге появилась трещина, впустившая внутрь кислород, из-за которого все начало гнить и разлагаться. Толкнув дверь, я вошел в зал. Обведя помещение взглядом, я понял, что ни Хёрста, ни его громил в тот вечер в пабе не было. За столами сидели лишь несколько угрюмо уставившихся в свои бокалы с элем и лагером пожилых клиентов – вероятно, тех же, что и в прошлый раз. Бет еще не пришла, однако я заметил знакомое лицо. За барной стойкой вновь стояла Лорен. Она, конечно, не светилась дружелюбием, однако все равно выглядела явно выигрышнее своего похожего на вурдалака мрачного сменщика. Я улыбнулся: – Все в порядке? Она взглянула на меня так, как будто видела впервые в жизни. Пришлось напомнить: – Джо Торн. Учитель. Мы встречались у старой шахты. – О! Да. Ясно. – Ее губы слегка дернулись, однако я не мог с уверенностью сказать, была ли это улыбка или же я просто вызвал у нее раздражение. – Ну, чего вам налить? – М-м-м, бурбон, пожалуйста. Двойной. – Два двойных. Я обернулся. Рядом со мной стояла Бет. В этот раз ее волосы были распущены и спадали на плечи, отчасти напоминая дреды. На ней была надета кожаная куртка на два размера больше, из-за чего она казалась еще более миниатюрной, а ее ноги в обтягивающих черных джинсах и мартинсах – еще более худыми. Бет скептически ухмыльнулась, и кольцо у нее в носу заблестело. – В учительской все только о вас и говорят, мистер Торн. – Правда? Вот, значит, почему мне икается. – Или у Саймона просто есть твоя фигурка, в которую он втыкает иголки. – Полагаю, он вне себя от горя из-за моего преждевременного отъезда. – Если горе выражается в напевании «О, какое прекрасное утро» – то да. Лорен со стуком поставила бокалы на барную стойку, однако, несмотря на ее привычную грубоватость, я заметил, что виски был в них налит щедро. – Девять фунтов, пожалуйста. – Спасибо. Расплатившись своей последней двадцаткой, я задумался о том, насколько уже превысил лимит кредитной карты и когда банк заблокирует все мои платежи.