Предлагая продолжить разговор в машине, Крылова подразумевала микроавтобус, на котором приехала, однако спорить не стала и, обойдя кабину, стала забираться по неудобным ступенькам. — Ну что, еще по одной? — Хозяин дома вновь откупорил бутыль с самогоном. — Давайте, хлопцы, придвигайте рюмки. — Это мы запросто, — тут же согласился Фишман, — я же так понимаю, завтра день пустой? — Он взглянул на Мясоедова. — Да вроде как, — Жора тоже придвинул свою рюмку, — до передачи денег все равно будем порожняком сидеть да умные лица делать. — Ну а как иначе. — Разлив самогон по рюмкам, командир местного ОМОНа пригладил усы. — Вы же москвичи, вам без умного лица никак нельзя. Люди не поймут. Давайте за ваши умные лица и выпьем. — Он поднял рюмку. Чокнувшись с ним, а затем и с Фишманом, Мясоедов залпом опрокинул самогон в рот и довольно ухнул. — Тебя, Серега, послушать, у нас весь ум только в лицах. В черепушках уже нет ничего. — Вот ты точно москвич. — Усач спокойно поставил рюмку на стол. — Все вы такие обидчивые, слова не скажи. Я ж к чему говорю, не к тому, что у тебя в котелке пусто. А к тому, что у тебя еще и лицо должно показывать, какой ты весь из себя ума палата. А иначе не солидно будет. Вот нам, казакам, проще, нам умное лицо отродясь делать не надо было. Кому его в степи показывать? — И то верно, у вас тут всяко попроще, — согласился Фишман. — Слушай, Жорж, а может, нам тоже в казаки податься? Будем в степи жить, тебе с лицом мучиться не придется. — Ага, поговори мне, — добродушно ухмыльнулся Мясоедов, — сам потом будешь лицом страдать. Ты себя с утра в зеркало видел? Из тебя казак, как из меня Жанна Д'Арк. — Какие, Жорж, у вас сравнения поэтические, — восхитился Фишман, — вот что значит коренной москвич. Сергей, — повернулся он к хозяину дома, — а коренных москвичей берут в казаки? — Вот уж не задумывался, — пожал тот плечами, — надо у атамана спросить. — У атамана, — по-московски растягивая гласные повторил Фишман, — как звучит, Жорик. Это тебе не то что товарищ полковник. Атаман! — Он мечтательно закатил глаза. — Слушай, Серега, ты объясни нам, казаки — это вообще кто? — Ну как сказать, — задумчиво потянул себя за ус Серега, — народ мы такой. Казаки. — Ну как народ, — не согласился Фишман, — вы же русские? Мы вот с Жориком русские. Мясоедов с ухмылкой покосился на приятеля, но спорить не стал. — Мы, конечно, тоже русские, не татары, — кивнул Серега, — но все ж казаки. — А, ну тогда понятно, — кивнул Фишман, — я, в принципе, так и предполагал. Давайте за это и выпьем. За русских казаков. — Ну вот теперь завтра день точно свободен, — опрокинув очередную рюмку, Мясоедов с блаженной улыбкой откинулся на спинку стула и немного сполз вниз, — может, даже и отоспаться получится. — Ну а чего не получится? — Фишман выглядел гораздо трезвее приятеля. — Информации все равно никакой новой нету, так что только сидеть и ждать. А ждать и в кровати можно. — Я так понимаю, вы про этого гада вообще ничего не знаете? — Серега придвинул к себе тарелку с домашней свиной колбасой. — Да так, знаем что-то, по мелочи. — Жора потянулся к тарелке с колбасой. — Лёня, ты колбаски не хочешь? — Нет, я уже так сала натрескался, что ничего больше не лезет, — похлопал себя по животу Фишман. — Ну и зря, колбаска шикарная. — Жора отправил себе в рот сразу два куска. — А про этого перца мы только и знаем, что парень выше среднего, худощавый, но плечи широкие. Ну и машину мы его знаем, «аутлендер» серый, номера только все время левые. По месту где-нибудь все время снимает, машин-то во дворах много стоит. — «Аутлендер», говоришь. Не этот, случайно? — Хозяин дома достал из кармана телефон и, немного в нем покопавшись, продемонстрировал собутыльникам нечеткую фотографию, на которой был виден сидящий в машине мужчина. Ракурс съемки был не очень удачным, к тому же значительную часть лица закрывали большие солнцезащитные очки и козырек черной бейсболки. — Тут и не разглядишь толком ничего, — нахмурился Мясоедов, — а это что за мужик вообще, откуда фото? — Да я сам толком не знаю, — смутился Серега, — кум заходил позавчера. Он меня постарше, недавно на пенсию вышел, заняться ему нечем, вот им атаман наш развлечение придумал. Что-то вроде народной дружины. Ходят по городу, якобы патрулируют. Толку, конечно, с этого, почитай, никакого, но и вреда нет, а люди при деле. Ходить, говорят, полезно. Так вот он вроде как приметил возле «Ласточки», это спортшкола гимнастическая, машину. Говорит, три дня подряд он ее там видел, уж не знаю, как он ее углядеть сумел, но говорит, странно ему показалось, что машина стоит, ждет конца занятий, потом, никого не забрав, уезжает. Ну вот он водителя сфотографировал, как мог, незаметно, а потом подошел поболтать к нему, но тот ему особо ничего не ответил и вскоре уехал. — «Ласточка», говоришь, — подался вперед Мясоедов. — Ну да, а что такое? — Серега вновь придвинул к себе бутылку, но Жора опустил руку на горлышко. — Хорош квасить. Девочку ведь от гимнастической школы и похитили. Звони куму, пусть берет руки в ноги и гребет сюда в темпе. Негромко пискнув, смартфон дал знать о том, что пришло новое сообщение. Крылова некоторое время рассматривала экран, изучая послание Мясоедова, затем недоуменно вздохнула и уже собиралась было убрать телефон обратно в карман, как позвонил Жора. — Ты мою картинку видела? — Вика уже хотела было обидеться на то, что он даже не спросил, как она добралась до Волгограда, когда Мясоедов ошарашил ее: — Возможно, это наш подозреваемый, а скорее всего, это он без всяких «возможно». Этот крендель три дня сидел в сером «аутлендере» недалеко от здания спортшколы. — Ох, ничего себе, — удивилась Крылова. — А номера машины, случайно, нет? — Случайно есть, — обрадовал Жора и тут же сообщил: — Номер, правда, левый оказался, уже пробили. Так что с него пользы никакой нет. А вот портретик — это уже что-то. — «Что-то» — это верно, — вздохнула Крылова, — там такое качество, что по нему ориентировку не составишь. — Ну, лучше что-то, чем ничего, — философски изрек Жора, — если вдруг еще какие подозреваемые появятся, можно будет сличать снимок с оригиналом. Я вот с фотографией Громова из дела сравнил, это точно не он. Кстати, как вы там, пообщались? — Общаемся еще, — Виктория взглянула на сидевшего рядом мужчину, — чай пьем. — Ничего себе, — нотка, промелькнувшая в голосе Мясоедова, заставила Вику улыбнуться, — время два часа ночи, а они там по ресторанам гуляют. — Мы не по ресторанам, мы в кабине сидим, в КамАЗе. — Еще хлеще, — заволновался Жора, — а где Тарасов? — Так он в микроавтобусе, спит, наверно, уже, — все еще улыбаясь, ответила Крылова. — Спит он, хрыч старый, — возмутился майор, — я ему сказал за тобой приглядывать, а он спит. Ты там, главное, сама не усни в КамАЗе этом. — Ну знаешь, Мясоедов, — обиделась Вика, — за мной можно и не приглядывать. Я и сама как-нибудь. А что касается второго вопроса, — она вновь бросила взгляд на равнодушно смотревшего сквозь лобовое стекло Громова, — я тоже как-нибудь сама разберусь. — Кто бы сомневался. Вы же у нас вся такая самостоятельная. Укатила незнамо куда, мне даже сказать нужным не посчитала. Давай продолжай в том же духе. Разговор оборвался. Вика еще некоторое время сжимала в руке уже погасший смартфон, когда Громов спросил: — Муж звонил? Волнуется? — Это не муж. — Она немного подумала и добавила: — Во всяком случае, пока. Крылова закрыла глаза и замолчала. Ей почему-то хотелось перезвонить Мясоедову и извиниться. Ну или, может быть, не извиняться, а просто еще поговорить с ним, услышать его низкий, грубоватый голос, ласково растягивающий: «Викуся!» Она улыбнулась и несколько раз коснулась пальцами экрана телефона. — Взгляните, вы, случайно, этого человека не знаете? В том, каким будет ответ, она не сомневалась. С таким же успехом можно было расклеить фотографию где-нибудь на улицах Ростова или Волгограда и ждать, когда кто-то узнает по этому нечеткому изображению своего соседа или приятеля и решит поделиться этой радостью со следователем. Громов несколько мгновений рассматривал изображение на экране, затем немного его увеличил, отчего качество снимка стало еще хуже, и вернул телефон Крыловой. — Я так и думала, — Крылова убрала телефон в карман, — это так было, жест отчаяния. — Очень картинка плохая, — Громов все так же смотрел в ночную тьму сквозь лобовое стекло своего грузовика, — трудно кого-то узнать. — Ну да, шансов мало, — согласилась Крылова. Разговаривать больше было не о чем. Как и говорил Матвейчук, никакого смысла в поездке не оказалось, а удостоверить личность Громова мог любой наряд постовой службы. Вика взглянула на часы. Начало третьего. Если сейчас выехать, то к половине шестого они вернутся в Цибино. — Я не уверен, — наконец Громов повернулся лицом к собеседнице, — такой снимок, что себя не узнаешь. Но тот человек очень похож на Ромку. Смысл сказанных слов не сразу стал понятен Крыловой, а когда она поняла, то почувствовала, как ей не хватает воздуха. Судорожно вздохнув, она стянула вниз молнию на куртке и тихо, боясь спугнуть то, чего, возможно, и не было, спросила: — На какого Ромку? На того самого? — Ну да, на того самого. — Громов вновь уставился в лобовое стекло. — Булгаков Ромка, сосед раньше мне был. А теперь так вообще, — он криво усмехнулся, — почти родственник. Я вот только не пойму. — Он хмуро взглянул на Крылову. — Если это и впрямь Ромка, тогда что, Светлана в этом всем тоже замарана? Мясоедов с грустью разглядывал потолок кабинета и думал о том, удастся ли ему незаметно выпить пива в обеденный перерыв. Сейчас он искренне завидовал Фишману, с утра укатившему на базу ОМОНа «отрабатывать приемы задержания». Наверняка уже втянул литр темненького и теперь, как обычно, дрыхнет где-нибудь на матах, поставив своих бойцов охранять вход в спортзал. Ну а что? Правильно, нельзя же всем выдавать секретные приемы. — А ты что думаешь, Георгий? Вопрос Матвейчука застал Мясоедова врасплох. Жора взглянул на Крылову, ожидая от нее подсказки, Вика едва заметно кивнула ему в ответ. — Вы знаете, Владимир Евгеньевич, я согласен, — решительно рубанул Жора воздух ладонью, — думаю, так и поступим. — Согласен с чем? — опешил подполковник. — С каким вариантом? Жора еще раз покосился на Крылову, но она заинтересованно разглядывала что-то в окне напротив. Немного поколебавшись, он изрек: — Я согласен с Викторией. — Ага, замечательно, — обрадовался Матвейчук и, встав из кресла, вышел из-за стола. Мясоедов подозрительно взглянул на подполковника, чувствуя, что что-то не так, но еще не понимая, что именно. — Слушай, Георгий, я рад, — подполковник уселся на диван рядом с Жорой и дружески положил ему руку на плечо, — честное слово, рад, что у вас с Викторией такое согласие и взаимопонимание. Я ее еще ни о чем спросить не успел, а ты уже во всем с ней соглашаешься. — Понимаете, Владимир Евгеньевич, — Жора попытался было отодвинуться от подполковника, но подлокотник дивана не позволял этого сделать. Все, что мог Мясоедов, — это попытаться дышать перегаром в сторону от Матвейчука, — мы с Викторией обсуждали этот вопрос утром, перед тем как прийти к вам. — Неужели? — искренне изумился Матвейчук.