Часы показывали 20:07. Несмотря на всю сложность ситуации, в Бобби Кларке проснулся банальный голод. Бобби прошмыгнул на кухню. На небольшом столе стояла пустая банка из-под компота «Ассорти», стопка тарелок, несколько вилок, массивная солонка и чугунная сковорода. «На кухне посуда чистая, — отметил Бобби. — И в помойном ведре только один клочок бумаги». Призывно загудел большой холодильник. Бобби Кларк решительно открыл дверцу. Только десяток куриных яиц да бутылка кукурузного масла наполняли чрево могучего рефрижератора. «Не густо, не густо. Хорошо, что я хоть колбасу и хлеб прихватил…», — подумал Бобби. В этот момент щелкнул замок и кто-то вошел в квартиру. Бобби Кларк вышел в коридор и увидел молодого парня, лет двадцати семи, среднего роста, нехлипкого сложения, шатена с голубыми глазами. «Уж больно глаза голубые, а так внешность почти средняя… Еще не факт, что Мигель… Ох, не факт. — Обер-лейтенант Бобби Кларк начал фиксировать абсолютно все. — Здорово! — приветливо гаркнул парень. — Здорово, коль не шутишь, — мрачно ответил Бобби. Он был постарше и сразу же решил играть роль матерого рецидивиста. — Не шучу. Джон, — парень протянул руку. — Боб, — Бобби Кларк ответил крепким рукопожатием. — Ну и жара, — сказал парень. Не снимая обуви, он прошел в комнату и бросил на пол спортивную сумку. — Есть будешь? — сурово спросил Бобби. — Ага. С утра во рту ни маковой росинки не было. — У меня флакон. Надо вкрутить для аппетиту. — Гоже, — парень явно был рад возможности поесть и выпить. — Тогда открой бутылку, нарежь колбасу и хлеб, а я пока излажу яичницу, — приказным тоном сказал Бобби. Электроплита работала отвратительно и никак не хотела нагреваться. Бобби вытащил из холодильника шесть яиц, бутылку кукурузного масла, поставил на конфорку сковороду и вернулся в комнату. Джон уже откупорил ром, нарезал своим ножом булку и колбасу. На глазах у Бобби парень достал из „стенки“ два давно не мытых стакана. Молча сели за журнальный столик. Джон сразу взял бутылку и разлил ром. Держался парень уверенно и даже нагловато. „Льет прямо в грязные стаканы, скотина… И налил свинья грамм по 150, не меньше… Что это, случайность или проверка на вшивость? Спокойно… Время терпит“, — подумал Бобби Кларк. — За встречу, — парень поднял свой стакан. Бобби только кивнул. Выпили. — Как идет? — закусывая колбасой, поинтересовался Джон. — Как к себе домой, — ответил Бобби. Он не прикоснулся к пище, а только вытащил сигарету и закурил. Не давая парню шибко набить желудок едой, Бобби Кларк снова разлил ром. — За удачу, — мрачно произнес Бобби и выпил залпом, эффектно опустив кадык. Парень тоже осушил свой стакан, но уже не так прытко, как первый раз. — Давно в городе? — икнув, спросил Джон. — Не так уж чтобы очень, — уклончиво ответил Бобби и пустил дым в лицо собеседнику. — Надолго здесь? — парень говорил и продолжал есть с аппетитом. — Это как погода будет. — А сам-то ты откуда? — Оттуда, где пять звонков и все на обед, — серьезно сказал Бобби. — Осторожный ты мужик! — Береженого бог бережет, а не береженого конвой стережет, — назидательно ответил Бобби Кларк и с облегчением понял, что полностью вошел в роль. — Да это я так спрашиваю, не люблю, когда пьют молча. Вообще-то я не любопытный. Ты не думай.. — Пусть конь думает, у него голова большая, — сухо оборвал Бобби. Парень откинулся на спинку кресла, вытащил пачку дешевых сигарет и с явным удовольствием закурил. Не давая Джону передохнуть, Бобби опять разлил ром и кивком головы пригласил собеседника осушить стаканы. Выпили молча. Бобби понюхал горбушку хлеба и закусил куском колбасы. — Слушай, Боб! Где-то я тебя видел! — как-то радостно, по-детски выпалил Джон. Лицо его просто светилось от счастья. — Наверное, на стендах „Wanted“,[5] — усмехнулся Бобби. — Возможно, — уже серьезно сказал Джон. — А ты в Токио в 2018 году не был? — Не был. Я в 18 году на Гаваях отдыхал. Еще вопросы есть? — Есть! Что, целый год на Гаваях? В году, между прочим, 365 дней, — широко оскалив зубы в улыбке, сказал Джон. — Может быть и 365. Мы университетов не кончали, — тоже улыбнувшись, ответил Бобби Кларк и положил свои ноги на столик рядом с хлебом и колбасой. — Плесни-ка еще. Джон сразу же разлил ром, но уже не больше, чем грамм по сто. — Не вижу повода не выпить, — сказал парень. — Будем, — ответил Бобби, первым осушил стакан и закурил. „Не торопись… Играй жесткого мужика“… А парень любопытный… Любопытный или… Стоп… Не торопись… Оскалься… По порядку. Внешность средняя… почти средняя… Вот только глаза… с глазами что-то не то… Одежда обычная… по сезону… Пришел с большой спортивной сумкой… Да и сам выглядит по-спортивному… Почему ром налил в грязные стаканы?.. Колбасу и хлеб нарезал своим ножом… Нож как нож… Хлеб нарезал тонкими ломтиками, а вот колбасу толсто… очень толсто колбасу нарезал… Почему так толсто нарезал колбасу?.. Не факт, что Мигель… Ох, не факт… Про Токио спросил… про 2018 год… Сколько же ему тогда было — лет 17–19… Возможно, что он и находился в Токио в 2018… Возможно… И юмор вроде воспринимает… Или играет?.. А может, это просто двойной блеф… Похоже, что парень опьянел… Или играет?.. Очень похоже, что опьянел… Тогда колоть его надо по-сибирски… Коли его, гада, по-сибирски — спиртного ему… еще спиртного», — подумал Бобби и снова разлил ром. Джон хотел что-то сказать, но передумал. Выпили молча. Не обращая никакого внимания на ноги Бобби Кларка, парень начал жадно уплетать колбасу с хлебом и вдруг вспомнил: — Боб! А где же яичница? — Сейчас нарисую, — ответил Бобби и медленно поднялся из-за стола. Несмотря на большой промежуток времени, чугунная сковорода еще не раскалилась. Бобби Кларк подошел к открытому окну. На кухне окно выходило во двор. Внизу жирная женщина остервенело хлопала персидский ковер, и упругий звук от мощных ударов полностью заглушал вечернее стрекотание цикад. «Черт… Кто этот парень?.. Вор-налетчик… Мигель… Не факт, что Мигель… Ох, не факт… Почему же он так много задавал вопросов?.. Глаза… Чем-то мне его глаза не нравятся… Чем?.. Почему ром налил в грязные стаканы?.. Почему так толсто нарезал колбасу?.. Одни вопросы… Опьянел или играет, пока не ясно… Ничего не ясно…». Бобби Кларк вернулся к плите, налил масло на сковородку и взял куриное яйцо. Ножа на столе не оказалось, а разбивать скорлупу о край сковороды Бобби не рискнул. Поэтому он пошел в комнату за ножом Джона и там застал парня быстро складывающим вещи в спортивную сумку. — Ты куда? — опешил Бобби Кларк. — Сматываю удочки. Минут через двадцать исчезаю. В Гонконге хорошо, а дома лучше, — Джон застегнул молнию на сумке и пристально посмотрел на Бобби. «Уходит… и ни черта не ясно… И место здесь еще то… И времени всего минут двадцать… Стоп… Не паникуй… Оскалься… У тебя целых двадцать минут», — подумал Бобби Кларк, забрал с журнального столика нож и на ходу сурово произнес: — Сейчас принесу яичницу, и допить надо, иначе дороги не будет. «Уходит… Почему так резко уходит?.. Случайность?.. Совпадение?.. Глаза… Чем мне не нравятся его глаза?.. Одни вопросы… Времени осталось двадцать минут… Фатально… Весьма фатально… Просто брать?.. Если это робот — реакция у него мгновенная… Особо опасен… Если нет… Спокойно… Машина никогда не сможет заменить человека… А жизнь — это способ существования белковых тел… Оскалься… Не паникуй, найдешь выход… Двадцать минут… Что здесь можно сделать?», — подумал обер-лейтенант Бобби Кларк, и его блуждающий взгляд заскользил по маленькой кухне. Мысль работала четко и быстро. Закипело, зафыркало кукурузное масло на сковородке, и в этот момент Бобби впал в оцепенение. Однако секундный транс прошел быстро, и Бобби начал решительно колоть яйца. Разлили остатки рома. Бобби разделил яичницу на две равные части и разбросал их по тарелкам. — Ну что? Посошок на дорожку? — спросил Бобби, поднимая стакан. — Добре! За удачу, — ответил Джон. Выпили. Парень поморщился. Бобби крякнул. Оба с аппетитом приступили к еде. — А ты мне, в общем, понравился, — по-доброму, улыбнувшись, сказал Бобби Кларк. — Ты мне тоже, — безразличным Тоном произнес Джон, заталкивая в рот большой кусок яичницы. — В детстве хотел стать поваром или полицейским, — доверительно сообщил Бобби Кларк. Он тоже ел быстро и внимательно следил за парнем. — Поваром или полицейским? — удивленно переспросил Джон. — Ну ты даешь, Боб! А я чего никогда не любил, так это возиться на кухне, а про полицию и говорить не хочется…