Ольга.— Зато платят хорошо.И Андрей снова исчезал.А однажды перед самым отъездом его вызвал к себе тот мужчина из офиса. Он заметно нервничал.— Садись, Виктор, — он привстал, здороваясь. — Я хочу с тобой поговорить на чистоту. Обстоятельства изменились и ехать тебе придется одному. Справишься?Андрей уже привык отвечать с небольшой заминкой, опустив глаза или глядя поверх плеча того, кто задавал вопросы.— Да, — ответил он, все-таки думая, как Андрей, а не как Виктор.— Хорошо. Ты хоть понимаешь, чем мы занимаемся?— Да, — Андрей опустил голову и крепче сжал пальцы.— И чем же?— Краденными автомобилями, — севшим голосом проговорил Андрей.— …Так… — теперь и мужчина замешкался. — Ты все понял. Тебя бы мне понять так же легко, вот в чем заковырка. Ну ладно. В общем-то я и сам хотел с тобой об этом говорить. Ты не глуп. И нечего водить Мурку. Просто я хочу, чтобы ты знал. Тот «Сечкин» с твоими пальчиками хранится у нас. Так что, считай, что ты под прессом.— Там не только мои пальцы.— А Макса больше с нами нет.Андрей быстро и цепко взглянул в глаза мужчине.— Его застрелили. Опера. Поэтому-то я и разговариваю сейчас с тобой.Андрей крепче сжал руки, и скулы его резче обозначились под изуродованной кожей лица.— Вот здесь деньги, — мужчина пододвинул к нему пакет. — С таможней тебе помогут. Полетишь уже не в Левпциг, а в Бонн. И если что, в первую очередь избавляйся от «ксивы».Андрей кивнул.Он полетел в Бонн и вернулся, пригнав очередной «Мерседес».— Ты удачлив, пацан, — сказал ему мужчина. — Надеюсь, ты принесешь удачу и нам.Взяв очередные деньги и выйдя из офиса, Андрей увидел остановившийся перед дверями микроавтобус и две легковые машины. Мужчины в камуфлированной форме выскочили из них. Андрей, стараясь не привлекать внимание, пошел по тротуару, потом остановился у перехода, обернулся.Окно конторы с пластмассовой рамой вдруг потемнело, тонированное стекло выпало наружу, зазвенели осколки, и следом за этим в образовавшийся проем прыгнул хозяин кабинета. Упал он неудачно, ноги разъехались на стекле, и он рухнул подогнув под себя одно колено. В горячке вскочив, он сделал прыжок, но упал, и на него навалились парни в камуфляже, заломив руки и прижимая голову к асфальту.Андрей бросился в подземный переход.Приехав домой, он бегом вбежал на этаж, позвонил, и когда Ольга открыла, влетел в квартиру, затравленно оглядываясь.— Вот деньги, отправь матери в Фергану. Квитанцию тут же порви и выбрось.— Да что… — Ольга, не понимая, поворачивалась за Андреем.— Не спрашивай. Давай, давай, иди. Олег в колледже?— Да. Он…— Ты еще тут? Иди быстрее. Квитанцию уничтожь.— Андрей, ты…— Я — Виктор, Виктор. Да иди же ты.Он почти вытолкнул Ольгу на площадку и заметался по квартире.Когда Ольга возвращалась, она увидела стоявшую перед подъездом легковую машину, водителя в форме спецназовца и еще двоих, одетых так же и ведущих Андрея с руками, скованными сзади наручниками. Словно тяжелые гири привесили к ногам Ольги. Она остановилась, не в силах сдвинуться с места.Андрей, не глядя по сторонам, шел послушно, его только придерживали за локти, потом подтолкнули в машину, и та тронулась, проезжая мимо Ольги и сворачивая.И только тогда та сорвалась с места и бросилась домой.В квартире все было перевернуто, даже учебники Олега. И увидев это, Ольга упала без сил на диван и разрыдалась.К Андрею в тюрьму ее впустили только через месяц. Все это время Олег ходил сам не свой и только умоляюще смотрел на Ольгу глазами бездомной собачонки.Андрей почти что не изменился, только осунулся еще больше. В комнате свиданий с него сняли наручники, и он сел на стул к переговорному устройству. Взгляд его поразил Ольгу: чужой, тяжелый, из-под лобья.— Здравствуй, Витя. Я приносила тебе передачки, ты получал?— Да.— За что тебя?— Меня подставили. Слушай. Я работал в автосервисе, перегонял машины. А они оказались краденные. Понимаешь? И платили мне совсем мало. 15 000 в месяц за все про все.— Тебя мучили?— А? Н… нет, не очень.— В камере тебя не обижают?— А… Нет… Разберусь… Сама как?— Я работу нашла. В продуктовом магазине.— Ничего. Отпустят, все опять наладится. Оля?— Что?— Извини, я хотел, как лучше.— Только бы тебя отпустили.— Не знаю. Они меня взяли за жабры.— Господи! А… Витя!— Ладно, все. Будешь звонить маме, поцелуй от меня Одуванчика, скажи, как я ее люблю. Ладно?— …да…— До свидания. Береги себя. Как дома?— Все хорошо. Наш сосед учится. О тебе спрашивал.— Передай ему привет. Ну что, начальник, — Андрей повернулся к конвоиру. — Время?— Время.— Тогда пошли. Перед смертью не надышишься. До свидания, Оля. Я люблю тебя!— Я тоже, А… Витя.Тот резко поднялся и вышел, а Ольга заплакала от безысходности.Суд начался через полгода и продолжался четыре месяца. И только там Андрей понял с каким размахом ворочались дела и как глубоко были замешаны в них госструктуры. За решетчатым заграждением сидели 36 человек, еще 40 оставались под следствием, а трое успели покончить с собой. Это были крупные чины милиции, службы дорожной безопасности и прокуратуры.Андрей отделался легко. Он получил 5 лет за фальшивые документы с последующей депортацией в Узбекистан.«Здравствуй, Витя, — писала ему в колонию Ольга. — Я работаю в магазине и могу даже носить домой продукты. Живем мы не плохо. Маме я звоню два раза в месяц. Там все хорошо. Ириша уже умеет читать и считает до 20. Букву „Р“ она говорит уже четко и так звонко. Мы переехали в другое место, живем на окраине Москвы, в общежитии. Адрес я тебе посылаю на конверте. Жаль только Олегу ездить приходится далеко в колледж. О нас не переживай. Деньги от тебя получили. Не надо, не присылай больше. Тебе самому там трудно. Я слышала, у вас положены встречи с близкими. Я приеду, только напиши, когда.Не понимаю, почему ты не хочешь, чтобы мы вернулись в Фергану?Олегу учится осталось два года. А потом мы можем уехать. Все равно тебе придется ехать туда».На что Андрей отвечал:«Привет. Как Одуванчик? Я скучаю по вам всем. Знала бы ты, как я по вам тоскую. От денег не отказывайся. Я здесь неплохо зарабатываю, ремонтирую машины начальству. За хорошее поведение мне обещали досрочное. Уезжать не торопись. Главное, вовремя оформляй прописку. Приезжать на свидание не обязательно, у тебя и так с деньгами туго».Ольга работала в магазине, звонила матери и писала Андрею. Жили они с Олегом в одной комнате, в общежитии, а к подмосковной квартире Олега боялись и подойти, считая ее потерянной и легко смирившись с этой потерей. На работе она уже научилась обвешивать и обсчитывать, обрезки несла домой, этим они и питались.Магазин, где работала Ольга, был довольно большой, в нем работало 5 девушек и один парень, родственник хозяина. Продавалось в нем все: от мясных изделий и печеного, до фруктов и овощей. И естественно, у магазина была «крыша», собиравшая раз в неделю дань продуктами и раз в месяц — деньгами.Но что-то там прохудилось и однажды, в неурочное время в магазин вошли незнакомые парни в коже, джинсах и толстых цепях на мускулистых шеях.Поговорив недолго с директором, они обслужили себя сами, потолкали в карманы консервы, набили пакеты колбасой и убрались, пообещав вернуться завтра.Директор насел на телефон, ища своих покровителей, а те как в воду канули. Он метался, трясся и умирал от страха перед завтрашним днем. И этот день настал.Продавщицы были испуганны и взвинчены с самого утра, родственник хозяина не вышел, и Ольге приходилось разрываться между двумя прилавками.Она как раз рассчитывалась с очередным покупателем и украдкой смела в свой пакет обрезки буженины, когда перед ней возник еще один покупатель в дешёвых брюках и футболке. Ольга недовольно подняла голову и увидела сведенные от ожога брови и синие, чуть кривящиеся губы.— А… Витя!— Ну, здравствуй, мать.— Витя… Как? — Ольга быстро оглянулась и вынырнула из-под перекладины. — Как… ты…Андрей поймал ее, оборачивающуюся на какой-то шум, и, жадно целуя в щеку, зарылся лицом в золотые волосы.— Но тебя же…— Плевать. Я удрал с поезда.— Но как же…— Амнистия, мать, амнистия. Я свободен!— Но тебя же…— Тише. Они меня посадили на Ташкентский поезд, а я удрал и прямо сюда.— Но тебя же…— Депортируют, мать, только депортируют. А покуда я с вами.Ольга беспомощно оглянулась. Продавщицы не сводили с нее глаз, зная, какая она недотрога. Ольга, растерявшись окончательно, взглянула прямо в карие, с сумасшедшинкой, глаза Андрея, такие знакомые и теперь — близкие.— Господи, неужели ты вернулся. Не могу поверить.И Андрей сделал то, что никогда раньше не делал. Быстро склонившись, он впился синими изуродованными губами в ее накрашенные дешевой помадой губы, впился яростно, жадно, изголодавшись, хватая зубами ее язык.— Мать вашу! Как вам не совестно!Андрей оторвался от испуганной Ольги. Директор магазина стоял в проходе и гневно смотрел на них. Его маленькие заплывшие глазки извергали молнии. Заведующая возвышалась за его спиной непоколебимой стелой.— Бесстыжая!— Развратница!Заговорили они одновременно. Но грохот упавшей на крыльцо плевательницы прервал их, и в раскрытые двери вломились пятеро парней, нежеланных, но ожидаемых, крепких и переполненных агрессии. Походя, один из них, грохнул обрезком железной арматуры по витрине и стекло раскололось и рассыпалось по асфальту. Покупатель, заглянув было в дверь, бросился вон, и в торговом зале остались только продавщицы, Андрей, директор, его заведующая и пятерка отважных, вооруженная дубинками и гирьками на цепях.Женщины вскрикнули, директор сомлел, только Андрей смотрел скорее с любопытством.— Уйди, Витя, — прошептала немеющими губами Ольга. — Они страшные.Андрей молчал, не двигался и только смотрел, и Ольга оставила его, стараясь уже за него спрятаться. Четверо парней крушили и ломали все, пока пятый, подойдя к директору, испытующе и нахально смотрел ему прямо в глаза.— Ну и где твоя «крыша»? Думал нас прокатить?— А это еще что за реклама мужской красоты, — проговорил один из четырех, останавливаясь перед Андреем и небрежно помахивая железным обрезком. — Мистер Россия, что ли? Ну и Паленый.И Андрей ударил его. Ударил со всей яростью, что накопилась в его душе за эти годы. Парень весом в сто килограмм и ростом в метр девяносто, подлетел в воздух, с силой врезался в пол, немного изогнулся и застыл недалеко от разбитого стекла, чуть повернув бритую голову и широко раскинув руки. Андрей мгновенно поднял с пола обрезок арматуры и шагнул к оставшимся.Он бил так, чтобы сразу выключить, сломить и раздавить. Легко увернувшись от цепи с гирей и разбив голову нападавшему, он отбил руку с кастетом, раздробил плечо, превратил лицо в кровавое месиво. Троих Андрей уложил быстро. Четвертого он выкинул с поломанной рукой и сотрясением мозга, потом подобрал пятого, который стал приходить в себя, подтащил к двери и спустил с крыльца на асфальт.Никто из пятерых не был способен к сопротивлению. Андрей стоял и, постукивая обрезком арматуры по ладони левой руки, смотрел, как один из них подогнал видавший виды «Форд», как парни вчетвером погрузили туда так и не пришедшего в себя пятого с проломленной головой и уехали, ругая его на чем стоит свет.— Что вы наделали! — со всей силой души воскликнул директор за его спиной. — Они же теперь…Андрей повернулся, и директор сбился, смешался, отступил, и его бледное лицо стало покрываться багровыми пятнами. Он, гладкий и круглый, весь обмяк, одряб, и щеки его задрожали, как желе.— Я должен поблагодарить вас, я…— Катись.— Вы же не уйдете?Андрей обошел директора и подошел к Ольге.— Что ты наделал! — сказала она. — Теперь тебя убьют!— Плевать. Ты долго еще?— До вечера.— Я пойду теперь домой?— Ты найдешь? Я говорила вахтеру о тебе.— Олег где?— Скоро придет из колледжа.— Я подожду его. А вечером тебя встречу.— Тут не далеко.— Но… Подождите, не уходите, — директор торопливо обходил Андрея то с одного бока, то с другого. — Я буду платить вам. 300 долларов… 500… Только останьтесь.Андрей даже не смотрел на него.— Как дома? — спросил он у Ольги.— Все здоровы. Ты голодный?— Есть немного, — Андрей усмехнулся, и кожа натянулась на его скулах.Ольга посмотрела на директора, отступившего от них на пару шагов и с беспокойством оглядывающегося, и дернула его за рукав. Вместе они вошли в магазин, подошли к ее прилавку, и Ольга, подняв доску, вошла вовнутрь, взяла свой пакет и, оглянувшись, воровато протянула Андрею.Девушки вяло ходили по залу, собирая обломки и не обращали на них внимания.— Вот, возьми, пообедаешь. Там еще на ужин. Иди.Андрей взял пакет, но не торопился уходить, заглядывая в него. И в облике, и в характере у него появилось что-то чужое и агрессивное. Даже когда Ольга впервые увидела Андрея, этого в нем не было.— Осторожно, если директор увидит, меня выгонят.— Ну что вы…Ольга вздрогнула и подняла голову. Директор стоял, перегнувшись, и держал в руках разодранные упаковки с сосисками.— Вот, возьмите, все равно пропадут. И пожалуйста, подумайте, что я вам сказал. Меня не интересует, кто вы и откуда взялись. Просто сидите и получайте деньги. Пожалуйста.Директор почти всунул в руки Ольге сосиски.— Да мы уезжаем, — проговорила та, прижимая их к себе. Она повернулась к Андрею, и он по-хозяйски подставил пакет.— Куда?— Домой, в Фергану.— Жалко, очень жалко.Ольга бросила в пакет сосиски, и Андрей взял его в одну руку, наклонился, поцеловал ее в щеку и вышел, перешагивая или обходя нагромождения обломков и обрывков.— Олечка, — глядя ему в спину, проговорил директор. — Я хотел вам сказать, что повышаю вашу зарплату. Может быть вам не обязательно уезжать?— Обязательно надо.— Господи, что же тогда делать мне!Девушки убирали, складывали, расставляли, и покупатели обходили этот магазин стороной. Приближался вечер. Директор продолжал звонить, искать, но все бесполезно. И вот вечером возле магазина остановилась машина. Пять молодых коротко стриженных мужчин спортивного вида, в коже и цепях, вышли из нее и пошли к крыльцу с зеленым ковриком у входа. «Добро пожаловать» радушно приглашала его желтая надпись. Молодые мужчины шагали, широко расставляя ноги и растопыривая руки, как это делают тяжелоатлеты, приближаясь к штанге. Как зло, которое нельзя избежать, поднялись они на крыльцо, сплевывая под ноги бычки.— О, нет! — воскликнула одна и девушек и тут же присела за прилавок.А первый из вошедших с ходу рванул на себя небольшой белый столик, поставленный там для сумок покупателей. И словно по сигналу четверка за его спиной выхватили из-под летних курток металлические штыри.— Где же твой муж? — прошептала ближайшая к Ольге продавщица.— Вот и хорошо, что нет. Долго что ли убить сейчас.— Нет, нет, — закричал директор, шарахаясь от направлявшегося к нему парня. — Не трогайте меня.— Где твой Паленый!— Кто…кто?— Паленый. Ты нанял его? Это твоя крыша?— Ты… ты… ты о ком?— Да нет же, — заведующая встала перед напиравшим. — Это муж одной из наших продавщиц. Мы его не просили. Он сам начал драку.— Ого… — девушка поспешно отошла от Ольги. — Ну и выдала.И та осталась стоять, одинокая, беззащитная, беспомощно озираясь в поиске поддержки.Парни направились к ней, все пятеро, разглядывая ее и ухмыляясь.— Только не здесь, — крикнула заведующая. — Вы переколотите все стекло.Первый из пятерки махнул через прилавок и, походя, смел с витрины стеклянные бутылочки «Фанты». Все они тут же разлетелись в осколки, и острый запах цитрусовых хлынул в зал.— Дышите глубже, пролетаем Сочи, — глупо ухмыльнулся один из рэкетиров, а тот, что стоял за прилавком, быстро поднял отколотое горлышко одной из бутылок и, протянув руку, коснулся неровным сколом бледно матового горла Ольги, прижавшейся спиной к полкам.— Паленый — твой муж?— Что?— Где Паленый? — осколок врезался в кожу.— Нет. Не знаю.— Узнаешь.Тут сзади него произошло какое-то замешательство. Упал один из парней, потом отлетел другой.— Значит вы ищите меня? — с насмешкой в голосе спросил Андрей, стоя в паре шагов от прилавка.Третий парень замахнулся на него гирькой на цепи. Андрей увернулся, качнувшись вбок и ударил его ногой в плечо, потом, после разворота, в подбородок, и рэкетир, перелетев через прилавок, врезался в товар на средней полке и рухнул вниз, на осколки, осыпаемый консервными банками.— Урою, падла!Четвертый выхватил из рукава кожаной куртки нож с выскакивающим лезвием и чиркнул им в сторону Андрея.— Назад, — взревел парень из-за прилавка, тут же швыряя горлышко в сторону, ныряя рукой за пазуху и вырывая из заплечной кобуры пистолет. Тот, у кого был нож, отпрянул, а Андрей замер на месте. Ольга, оказавшись позади парня, державшего оружие, побледнела, нащупала позади себя оставшуюся бутылку «Фанты» и, когда парень уже нажимал на курок, швырнула очень тяжелую бутылку, словно гранату. Та с размаху врезалась в коротко стриженный затылок. Раздался выстрел, звон разбитого стекла, и рэкетир стал падать. А Андрей, быстро ступив в сторону, боковым ударом выбил нож из руки застывшего от растерянности последнего парня, тут же сбивая его с ног ударом ноги в грудь.Парень за прилавком завис перед ним, медленно сползая вниз. Андрей успел задержать его, хватая за безвольное запястье и тут же — за ворот, рывком вырывая на себя, перехватывая за короткие волосы и с силой стукая его головой о деревянную раму прилавка и тогда только швыряя на пол, себе под ноги.Один из парней стал подниматься, ничего не соображая. Андрей подскочил к нему, ударил в живот раз, другой и потом, согнувшегося, по шее и по почкам.Больше уже никто не шевелился. Обводя всех взглядом, Андрей повернулся к Ольге.— Что он тебе сделал? — с неприкрытой злостью в голосе спросил он.— Ничего, — Ольга, трясущийся рукой, провела по горлу и посмотрела на ладонь. Та оставалась чистой.— Его счастье, — Андрей мотнул головой и хмыкнул. — Опять пятеро. Это у них что, постоянная бригада? — он уже медленно и устало подошел к одному из них и пнул. — Пойдем, мать?— Нет уже, вы не уйдете, — хозяин обежал его и встал впереди. — Теперь уже они убьют меня, и все из-за вас.— Будет легче, если тебя убью я? — Андрей посмотрел на него так холодно и твердо, что мужчина, отступил, белея и съёживаясь.Ольга нисколько его не жалела. Она подошла сзади к Андрею и взяла его под руку.— Пойдем домой, ладно, — попросила она.— Пойдем, мать, — Андрей вывернул у нее руку и обнял за талию.— Я должен сказать тебе спасибо, — прошептал он, спускаясь с ней по крыльцу.— За что?— Ну… ты же спасла меня. Опять спасла.— Я… это… сама не знаю. Я испугалась.— Все бы так пугались, меньше бы мрази было.— Идем скорее. Надо уезжать отсюда.— Из-за них? — Андрей покосился на машину. — Ничего себе машинки имеют, правда?— Если ты попадешь в милицию, подумай, что будет.— Точно. Мне просто дико повезло, что я еще жив. Докопайся они до всего… Как они не сравнили отпечатки. Вот тебе и компьютер.Они шли вдвоем по темной улице, а в это время с проезжей части к магазину припарковался «Джип Чероки». Пятеро парней вышли из него с такими же дубинками, гирьками и кастетами. Они шли медленно, оглядывались, куря по дороге и настороженно глядя в открытую дверь магазина. Но оттуда не доносилось ни звука. Парни, не торопясь, поднялись по ступенькам, и вот первый из них наступил кроссовками на сдвинутый с места, наполовину загнутый, много повидавший за один день коврик. «Добро пожаловать» — все также радушно приглашал этот шедевр арт-хауса в ширпотребе. И парни пожаловали, один за другим проходя в широко открытую дверь.Они были рэкетиры, вымогатели, и дань им приходилось платить не маленькую. Но когда директор увидел их, он сорвался с места и, не смотря на свой вес и положение в обществе, бросился навстречу, обхватил первого же парня за плечи и уткнулся ему в грудь.— Приехали, родные, наконец-то.— Ну, вы, в натуре, сами, типа, — парень огляделся. — Конкретно поработали. Да кто же это так?— Мы, — скромно потупилась ближайшая девушка, и все дружно расхохотались. — Не верите?Андрей с Ольгой шли по городу. Уже стемнело, но Ольга почему-то ничего не боялась, сама уже обнимая парня и чувствуя всю его худобу и вместе с тем — силу, широкую кость, высокий рост и гибкость. Тот изредка поглядывал на нее искоса и слегка улыбался, рука его обхватывала ее плечи, поглаживала голую шею и снова обнимала, притискивая к себе.— А ты крутая у меня, мать, — говорил он, и голос его звучал со смешинкой, такой знакомый и почти любимый.— Что теперь будем делать?— Уедем. Только не в Узбекистан. В Москве оставаться не стоит. Олежка бы закончил учебу.— Он молодец. Учится хорошо.— Слушался?— Смешной ты, Андрей.— Просто, кроме вас у меня никого нет, Оля — Оленька. Вот так. Ни хрена себе.Андрей остановился, как вкопанный.— Олег?Ольга удивленно тоже остановилась, но Андрей уже, оставив ее, сорвался с места.— Олежка? Ты что?Парень, выросший за это время почти что с Андрея, обернулся к нему, перемялся с ноги на ногу и обхватил набежавшего брата одной рукой.— Ты что вышел, — прижимая его, говорил Андрей. — Вышел-то зачем, братишка? Поздно уже.— Я думал, ты не вернешься. Ушел и так долго…— Ну ты и пацанчик у меня, ну и пацанчик. Родной. Какой ты у меня пацан.Ольга стояла, не доходя до них два шага и смотрела на них обоих: одного беглого, с изуродованным лицом, другого — калеку, и обоих таких молодых, которым еще жить и жить, и жизни они оба еще и не видели, но биты были так, как не каждый бывает бит во время самой страшной войны.У Ольги защемило сердце и за них, и за себя, тоже попавшую не на свое место и не в то время.А Андрей повернулся к ней, смеясь фиолетовыми в свете окон губами.— Давайте, ребята, прогуляемся на свежем