вопросов. Ты должен уничтожить уголовное дело Кирдина. Допер?— Но…— К вечеру ты получишь ее мизинец. Размышляй. И никаких ляпов.В телефонной трубке раздались звонки отбоя. И тут только Никитин по-настоящему испугался. Лихорадочно он начал искать номер по определителю, но сработала блокировка.Никитин был человеком быстрых решений, веривший в силу правоохранительных органов и непогрешимость закона. Он тут же доложил о происшествии начальству.Домой он пришел только поздно вечером, чтобы переодеться и взять чистое белье. Он был не один — трое оперативников сопровождали его. В спальне за окном он увидел свешивающуюся коробку. Ее достали с большими предосторожностями, открыли. Там, в прозрачном целлофане лежал окровавленный маленький пальчик девятилетней девочки. И Никитин в первый раз за всю жизнь схватился за сердце.Ольга теряла голову. Мать уехала, Олегу она старалась ничего не говорить, чтобы не расстраивать его.Наступил апрель. Пришла весна, и вместе с ней — время платить по счетам за первый квартал. А книжку с квитанциями она не могла найти и решила, что оставила на прежней даче. Там же оставалось кое-что необходимое ей: книги, фотографии. И Ольга, вызвав на дом платную няню, поехала в дачный поселок.Дача была продана или обменяна, в этом Ольга не разбиралась. Новым хозяином стал какой-то депутат, и женщина надеялась, что он позволит забрать вещи.Ольга уже не плохо водила машину, ей это неожиданно понравилось, и теперь она наслаждалась ездой по скоростному шоссе.Массивные ворота дачи были открыты, значит хозяин — дома. Обрадовавшись такому обстоятельству, Ольга вырулила на подъездную дорожку, проехала по асфальту и остановилась на небольшой площадке возле крыльца, рядом с двумя другими машинами.Двое парней во дворе направились было к ней, но остановились в нерешительности. Третий, закрывавший сарай, замешкался, повернулся, оставив дверь приоткрытой.— Простите, а хозяин дома? — спросила Ольга, выходя из машины и даже не потрудившись вытащить ключ зажигания. — Где он? В доме?И тут в щель двери сарая, присев, проскочила маленькая молния в зеленой демисезонной куртке и, налетев, обхватила Ольгу за талию, прижимаясь к ней и дрожа. Маленькое личико со спутанной белокурой челкой обратилось к ней, и тоненький голос произнес, едва сдерживая плач:— Тетечка, спасите, они меня убьют.И тут Ольга увидела тоненькую бледную ручку с забинтованной кистью. Белый бинт местами загрязнился.— Они уже отрезали мой мизинчик.— Господи, кто же это сделал! — Ольга, сама перепугавшись, обвела взглядом троих парней и еще двоих, появившихся на крыльце. — Зачем вы это, а?Она попятилась, парни шагнули к ней.— Стойте. Вы не знаете, кто мой муж. Мой муж Виктор Дягин. Это раньше была наша дача. Я сейчас же позвоню ему, и он… я даже не знаю, что он с вами сделает.Ольга прижимала девочку к себе и пятилась, пятилась, пока не налетела на свою собственную машину. Парни замерли, не двигаясь, и Ольга, воспользовавшись этим, втолкнула девочку в машину, села сама и, хлопнув дверцей, стала разворачиваться. Парни по-прежнему не двигались, и Ольга свободно выехала за ворота. Девочка, развернувшись всем корпусом, смотрела в заднее стекло и понемногу успокаивалась.— Вот да! — пробормотал один из парней. — Догнать что ли?— Да нам Дяга за свою жену кишки на шею намотает. Звони ему, его баба, пусть сам и разбирается.Андрей, возвращаясь в Москву, подъезжал к Большому кольцу, когда зазвонил мобильный телефон по его личной линии. Включив его, он проговорил:— Да… Да вы… Да!Он, резко отключившись, развернулся. Завизжали тормоза, машину занесло, съехал с полосы встречный «Бьюик», и Андрей, выровняв ход, понесся назад к поселку, выключив радио, и пытаясь по мобильному телефону дозвониться до Ольги.Она тоже попыталась позвонить ему, но на едва засветившимся экране показало: 1 %, и появилась надпись: «Батарея разряжена».— Кто ты? — спросила тогда Ольга девочку, смирно сидевшую рядом с ней.— Я — Маша Никитина.— Что ты делала на даче?— Меня похитили. Я шла из школы. Они закинули меня в машину, отобрали рюкзак с учебниками и тетрадями.— Где твои родители?— Мама умерла, а папа работает в милиции.— Ты знаешь, где его найти? — Ольга решила не впутывать мужа. Она начала понимать, что произошло с девочкой.— Я знаю его телефон.И Ольга, вместо того, чтобы ехать по шоссе, свернула в райцентр, к почте.…Андрей промчался по шоссе, не встретив знакомой машины, и свернул к дачному поселку…— Алле, — говорила в трубку Ольга, — алле, следователь Никитин? Это вы?— Дайте мне, дайте.Девочка тянула руку, и Ольга дала трубку ей.— Папа, папа, это я.— Маша, где ты?— На почте. Объясните ему, тетечка.Ольга взяла трубку, поражаясь уму девочки.— Мы находимся на почте, 24 отделение, здесь, где стоят телефоны.— Я еду. Не уходите оттуда… Алло? Вас преследуют?— Что? Нет, — Ольга растерянно оглянулась.— Алло. Не уходите.— Хорошо.Ольга положила трубку и посмотрела на девочку.— Что сказал папа?— Он едет к нам.— А успеет, как вы думаете?— Конечно, успеет. Ты думаешь, за нами будут гнаться.— Обязательно…— Они уехали. Минут… Да сразу, как мы позвонили, — говорили парни, переминаясь перед Андреем.— Куда? — Андрей медленно закипал.— По шоссе.— Здесь только одна дорога, идиоты. Куда она могла деться?— Может свернула где.— По машинам. Искать. Все перевернуть. Мы пропали, если не найдем девчонку. Но запомните — урою, если кто тронет мою жену.Он сам поехал назад по шоссе. И увидел, как из Москвы, ему навстречу, промчались две легковые машины. Одну из них он знал, это была личная «Лада» Никитина.— Папа!Маша выбежала в дверь. Крупный голубоглазый мужчина с красным от напряжения лицом и коротко стриженными прямыми волосами цвета соломы выскочил из бежевой «Лады», бросился к девочке, наклонился, поймал ее и крепко прижал к груди, потеряв дар речи и рассудок.— Папочка, папа!Ноги в светлых джинсах болтались, обхватывали отца, и вся она была похожа на маленького зверька, ищущего защиты.— Папа!Объятия отца ослабли, и он выдавил из себя:— Дочка, ты…— Папа, они, — девочка слегка отстранилась и сунула отцу под нос забинтованную кисть. — Вот смотри, они отрезали… мой пальчик.И девочка заплакала, горько, навзрыд, безутешно.— Доченька… как же… да как же… родненькая.— Поехали, поехали, Григорич, — говорил, топчась за спиной, оперативник. — Поехали. Все хорошо.— Что хорошо кончается. — подхватил второй, и подошел к Ольге.— Это вы нашли девочку?— Да, то есть…— Идемте. Расскажите все в машине. Как вы сюда приехали?— На машине. Вон.— Дайте ключ. Ваня, сядь за руль и следуй за нами.Ольгу посадили на заднее сидение, Никитин с дочкой на руках, тяжело сел рядом, а вперед прошел еще один оперативник и захлопнув дверцу, сказал:— Поехали. А теперь рассказывайте, девушка, как все получилось. Вы ведь Дягина, Ольга, верно?— Да.— Рассказывайте, — проговорил и Никитин, все еще прижимая к себе дочь и осторожно придерживая искалеченную маленькую ручку.— Ну, я не знаю. Я приехала на нашу бывшую дачу.— Адрес?— Дачный поселок, 17.— Дьявол, вот где мы не посмотрели!— Потом девочка сказала мне, что ее бьют.— Убьют, я сказала, убьют, — уткнувшись отцу в куртку, пробубнила девочка.— Ну да. Тогда…— Ваш муж был там?— Что? Почему? Нет, конечно. Он бы не позволил.— Вы ему не звонили?— Я пыталась. Но у меня села батарейка на телефоне. Зарядник остался дома. А денег в кошельке хватило только на один телефонный звонок. А почему вы спрашиваете про моего мужа? Он? Витя!Ольга увидела медленно ехавшую машину Андрея.— Ваш муж?— Да.— Ну-ка, за ним, — Никитин слегка отстраняя вбок девочку, весь подался вперед.— Вы что? Он… — Ольга напряглась.— Черный «БМВ — 525» — остановитесь, — сидевший рядом с водителем оперативник поднес к губам переговорное устройство.«БМВ» вильнул и понесся по шоссе.— Дягин, остановитесь, не усугубляйте свою вину.Но «БМВ» несся по шоссе, все увеличивая и увеличивая разрыв.Заговорила рация.— Константин Григорьевич, давай, сворачивай, ты с ребенком. Мы его сами определим.— Нет, Максимыч.— Сворачивай. Я вызвал подкрепление.— Выходить, что ли? — проговорил и водитель.— Давай, меняй полосу, — скомандовал сидевший впереди оперативник. — Пропускай их.Машина Никитина съехала на обочину, следом за ней съехала и машина Ольги.Вторая милицейская машина с четырьмя пассажирами в салоне, пронеслась мимо. Теперь разрыв сокращался. «БМВ» нагоняли. Машина Никитина уже развернулась, направляясь к Москве.— Нет, что делает! — словно себе, проговорил водитель и тут же закричал. — Что делает, посмотрите!Обернувшись разом, люди увидели милицейский «Форд», юзом чертивший по асфальту.Водитель Ольгиной «Вольво», не спрашивая, развернулся и помчался туда. Милицейская машина остановилась боком, неуклюже осев, и четыре оперативника выскочили из нее, доставая пистолеты. Но стрелять было уже не в кого.— Витя… — испуганно прошептала Ольга, прижимая ко рту ладонь.— Ушел гад. Стрелял по колесам, — проговорил оперативник впереди. — А сейчас фурой прикрылся. Хрен теперь догонишь.— Теперь вы понимаете, какой ваш муж страшный человек, — проговорил Никитин, шагая по кабинету.Ольга сидела на стуле, следя за ним испуганными глазами. И Маша пристроилась возле нее, опираясь на ее колено и осторожничая с рукой, на которой ей недавно поменяли повязку.— Но это же не так, неправда.— Он бандит из бандитов. Его даже свои боятся. Вот когда-нибудь я дам вам прочесть показания Кирдина.— Кирдина? Но он же олигарх.— Это точно. В самую точку. Рэкет, наркотики, торговля оружием, азартные игры. Настоящий олигарх.— Это неправда.— Правда, Ольга, правда. И не закрывайте на это глаза.— Я не хочу. Не может быть.— Я вас понимаю. И я вам благодарен за Машу.— У меня у самой такая дочка, Ира.— Понятно. Вы очень хорошая женщина.— Я жена бандита.— Вы просто одна из его невинных жертв.— Я немного догадывалась. Все было слишком уж хорошо. И гражданство быстро, и богатство такое. Просто я предпочитала ничего не замечать. Это ведь просто — закрывать на все глаза.— Да, просто. Но все равно, приходит время, когда все всплывает наружу.— Правда. И тогда видишь, что замки построены из песка.— Послушайте, вы же из Узбекистана. У вас там родственники?— Там сейчас моя мама. И тетя, она болеет.— Вы можете уехать туда?— Вообще-то, да. Но Олег…— Вам всем грозит опасность. И мальчику тоже.— Неужели же вы думаете, что Витя может нас обидеть? Да никогда!— Это вы так думаете. Уезжайте, прошу вас, мы не сможем обеспечить вашу охрану.— Да не надо нас охранять. Зачем.— Чтобы вас не убили. Теперь Дягин будет мстить вам. Поверьте, это не игра, не шуточное предупреждение, это реальная угроза. На вашем муже много крови, похищение, он сейчас, как загнанный зверь. Уезжайте, пожалуйста. И, к тому же, я хотел попросить вас.— О чем?— Там, в Ташкенте, работает мой друг. Он тоже по этой линии. Вы не отвезете к нему мою дочь? Я уже с ним созвонился.— Ну, если хотите.— Если вам только не трудно.— Конечно нет. Машенька — чудесный ребенок.— Да. И вы все можете пожить у него. Так даже лучше, чем ехать к вам. Там Дягин найдет вас.В дверь вошел оперативник.— Привезли, Константин Григорьевич.— Спасибо. Идемте, Ольга.Та поднялась и как-то привычно взяла Машу за здоровую руку.В одной из комнат, где столы, стулья и диван стояли в каком-то нерабочем порядке, ждали: Олег, Ира и женщина — милиционер с маленьким Андрюшей на руках.Олег был бледнее обычного, весь сжатый и напряженный. Его протез был согнут в локте, и он теребил его кисть в черной перчатке здоровой рукой.— Олежек, — начала Ольга и смешалась. — Нам лучше уехать. Правда, я что-то боюсь.— Куда? — бесцветно спросил Олег.— В Фергану.— Лучше в Ташкент, — вставил Никитин.— Я не могу, Ольга. Я останусь… Учеба…— Ничего, — сказал Никитин. — Учиться ты сможешь и там. А мы пока утрясем твои дела с кафе. Кстати, это тебе подарил Дягин?Олег вздрогнул.— Я продал квартиру в Подольске. Он помог.— А. А почему Дягин разрешил тебе жить у себя?— Я…— Это я, — выступила вперед Ольга. — Я все решила. 4 года назад Олег лишился матери, остался без руки, что ему было делать одному.— Ладно, ладно, — Константин Григорьевич был на удивление сговорчивым. — Значит, Олег Коренев, вот как? Поезжайте пока с госпожой Дягиной. Это ненадолго. Долго от нас никто не бегает.Олег снова вздрогнул. Константин Григорьевич, наблюдавший за ним, крепко задумался.Домой они ехали вместе. Константин Григорьевич сидел за рулем. Рядом с ним сидел Олег, а сзади — Ольга с Андрюшей на руках, и девочки. Они, тесно прижавшись, тихо разговаривали.— Соберите документы, деньги, вещи, и я отвезу вас на нашу квартиру, там вы останетесь до самого отлета.— Напрасно вы все это, — говорила Ольга. — С нами ничего не случится.— Ну, считайте, что это из-за Маши.— Хорошо.Подъехав к дому, они все вместе поднялись на второй этаж. Олег двигался настороженно, и весь как-то подобрался, от его выбора сейчас зависела вся дальнейшая жизнь. За длинную дорогу он не проронил и двух слов. В квартире он сразу ушел в свою комнату, а остальные разбрелись по разным углам.Ольга посадила Андрюшу на диван и крикнула дочери:— Ира, принеси запасные штанишки.Маша побежала за подружкой, а Константин Григорьевич стал с любопытством заглядывать в комнаты. Он подошел к шифоньеру в семейной спальне.— Я помогу вам, Ольга, — крикнул он оттуда. — Какие вещи вам достать?— Это не мой шифоньер, это мужа. Мой — напротив.— Да? — Константин Григорьевич задумчиво посмотрел на дверцу и рывком открыл.Крик и грохот падающего тела заставили Ольгу тут же подхватить ребенка и броситься в спальню. Олег выскочил из своей комнаты и застыл на пороге.Андрей стоял над упавшим телом — Никитин лежал с нелепо подогнутой ногой, и головой, повернутой щекой к полу. В руке Андрей сжимал нож, и небольшой сгусток крови багровел на зеркальном лезвии из нержавеющей стали.— А… Витя! — начала Ольга в шоке.— Зачем? — пробормотал Олег, глядя на брата огромными глазами.— Ладно… — Андрей переступил, потом посмотрел на нож, присел и вытер о рукав куртки Никитина. — Хана, жмур. Звиздец котенку.— Ты убил его? Ты его убил? — Олег вздохнул поглубже, переминаясь. Протез его свободно свисал и касался бедра.— Наплюй, братишка. Сейчас ведь так: или он меня или я его. Просто я оказался сильнее.— Он не собирался тебя убивать. У него даже нет с собой оружия. Он хотел просто тебя арестовать. Это его долг. Но убивать тебя он не хотел.— Ну и ладно, забудь.— Ты убил человека, Витя.— Андрей. Называй меня снова — Андрей.Олег покачал головой.— Андрей не был убийцей.— Подумай-ка.— Андрей только защищался. Он не калечил малышей.— Олежка…— Не подходи, — Олег, еще недавно смотревший на Никитина, как на врага, теперь отшатнулся от брата.— Ты что? Смотри, мать, как его проняло — жалостливый.Он сделал было шаг к Ольге, но и та поспешно отступила, прижимая к себе ребенка.— Так. Ладно. Это шок. Мне надо уйти, мать. Сейчас, я возьму кое-что, и уйду. Не знаю, надолго, или насовсем, но мне надо уйти. Олег, пойдешь со мной? Ты уже взрослый парень и не будешь мне в тягость. Да мы с тобой таких дел наворочаем, братишка.И он опять шагнул к брату.— Не подходи.— Ну и ну. Сговорились, что ли? Никогда жмуров не видели? Да их вон, по телеку пачками показывают.— Витя, — Ольга подняла к нему глаза, полные слез.— Андрей, зови меня — Андрей.— Хорошо. Я прошу тебя, Витя, уйди. Я не хочу верить, что ты можешь причинить нам зло. Просто уйди и все. Я тебя умоляю… — Ольга едва сдерживала рыдания.— Ну что ж, тогда прощайте. Братишка…Но Олег покачал головой.— У тебя кровь на рукаве, — неуверенно проговорил он, отводя глаза.— Спасибо. Мать?Ольга встала рядом с Олегом, прижимая ребенка еще крепче. А Андрей любил красивые жесты. Он повернулся, ища взглядом Иру. Та стояла рядом с Машей в углу, между стеной и шифоньером, и обе девочки дрожали крупной дрожью.— Дочка, — он шагнул туда.Но Ира быстро закрыла собой Машу и заплакала в голос. Махнув рукой, Андрей пошел к двери, оглянулся, внимательно посмотрел на светло русую голову неподвижно лежавшего Никитина, медленно сунув руку за пазуху, вынул из заплечной кобуры небольшой пистолет с глушителем.— Нет! — Олег, сжав кулак, быстро шагнул к брату и встал между ним и телом.— Ну, братишка, хм…Ну…Андрей перемялся, посмотрел на оружие в опущенной руке и сунул в карман.— Пока, что ли?— Уходи.Андрей быстро вышел, не вынимая из кармана руки. Он был потрясен и растерян настолько, что в последнюю минуту забыл, зачем пришел, забыл важную для себя вещь и вспомнил про нее только тогда, когда садился в свою машину. Но вернуться назад он уже не мог и просто махнул рукой, решив забрать эту вещь позже.— Закрой дверь, Ольга, — сказал Олег. — А я вызову «Скорую».Когда Ольга с ребенком на руках вошла в спальню, Олег сидел на корточках возле тела и прижимал свою ладонь к его груди, стараясь почувствовать биение сердца.— Он живой, Ольга. Сердце бьется, — Олег начал расстегивать куртку на груди Никитина, а следом — и рубашку.— «Скорая».— Я вызывал, там занято. Принеси бинт, надо остановить кровь.Ольга посадила хнычущего сына в манеж, а сама бросилась к аптечке.— Нажимай сюда, — сказал Олег, когда она присела рядом с ним, разматывая бинт. — Не рви, намотай побольше и прижми крепче.Ольга послушалась, нажимая на рану.Олег пока продолжил расстегивать единственной рукой куртку Никитина до конца, а за ней и залитый кровью воротник теплой рубашки, распахивая полы шире. Ольга стала помогать ему левой рукой.— Вот так ему легче дышать. Я опять попробую позвонить, — Олег встал и бросился к телефону.— Ира, принеси там чистую пеленку, сверни только, — чувствуя, что бинт промокает насквозь, проговорила Ольга. — Давай, быстрее, дочка.Девочка, оставив подружку, бросилась к шифоньеру.Никитин застонал, когда Ольга, поверх бинта зажимала рану свернутой пеленкой.— Он приходит в себя, — проговорил Олег, нервничая. — Где же «Скорая».— Потерпите, — Ольга чуть не плакала от жалости. — Пожалуйста, потерпите.Никитин открыл глаза, и Ольга ледяными от страха пальцами провела по его лбу и щеке.— Потерпите. Миленький.Никитин, видевший перед собой ножку шифоньера и пыль под ним, начал поворачивать голову. Острая боль пронзила его шею, мозг, все тело. Перед глазами поплыли красные круги, и сквозь них он увидел голубые глаза, полные слез. А холодные пальцы гладили и гладили его щеку, лоб, волосы.— Дочь, — прошептал он, превозмогая боль.— Молчите, все хорошо. Маша здесь, с нами. А он ушел. Его больше нет.— Да…Никитин лежал, больше не двигаясь, сознание его затуманивалось, но он все еще видел голубые глаза, полные слез. Веки его медленно опускались.— Ген. Прокурор забрал дело Кирдина к себе, — говорил лейтенант Степаненко, сидя на стуле в больничной палате. — Вот и все. Вы молчите, молчите, Константин Григорьевич.Тот слегка кивнул, совсем чуть-чуть, и тут же почувствовал ожог боли в плече, в шее, отдающейся в мозг.— Там к вам еще гости, позвать? Только молчите, хорошо.Константин Григорьевич опять кивнул. Степаненко встал и быстро пошел к двери, открыл ее.— Входите.Вошла Ольга, пропуская вперед Машу и Иру.— Вы?! — Никитин приподнялся и от боли упал навзничь.— Константин Григорьевич!— Вы же обещали молчать.— Все… Все… — Никитин побледнел от боли и капельки пота выступили на его висках. Теперь он говорил еле-еле, стараясь быть осторожным. — Почему вы не уехали?— Маша не могла вас оставить, не сердитесь, — Ольга, подталкивая обеих девочек, державшихся за руки, подошла к стулу, придвинула его ближе к постели и села, обнимая девочек за плечи.— Маша, поздоровайся с папой, — сказала она, с боку заглядывая девочке в лицо.У той дрожали и кривились губы, была она бледной и потерянной.— Успокойся, миленькая, все хорошо, твой папа выздоравливает.— Езжайте…— Что?— Дядя Костя говорит, чтобы мы уезжали, — громко повторила Ира.— А. Нет, все хорошо, Константин Григорьевич. Мы живем совсем в другом месте, а квартиру нашу охраняет милиция.— Вы не знаете…— Витя не тронет нас, поверьте. Он уехал. Он сам сказал это.— Ох, Ольга… Я.— Молчите, ничего не говорите. Мы просто посидим с вами. Можно?Константин Григорьевич улыбнулся, бледно и слабо.Зашла медсестра.— Все. Прием окончен. Больному нужен покой.Ольга поднялась и слегка наклонилась.— Не беспокойтесь. Маша будет жить с нами. Поправляйтесь.Она подтолкнула испуганных, подавленных девочек к двери, и сама пошла следом за