Открыв калитку, Кен подошел к машине. Ноги его подкашивались, колени дрожали. Он забрался в салон и пробормотал: – Спасибо. Не знал, что ты сегодня за рулем. – Я и сам не знал, пока домой не вернулся, – уныло сказал Паркер. Достал портсигар, предложил Кену закурить. – Это все теща. Решила приехать на пару дней. Ума не приложу, зачем ей понадобилось меня дергать. Могла бы и такси взять, корова старая. Строит из себя побирушку, а деньжата у нее тем временем водятся. Я запретил Мэйси ее приглашать, но она все делает наперекор. Взяв сигарету, Кен прикурил от зажигалки Паркера. – Эге! – Тот вскинул брови. – Вижу, до косилки руки так и не дошли. Кен совсем забыл про газон. – Нет. Было слишком жарко, – торопливо сказал он. Включив передачу, Паркер отъехал от тротуара. – А я знал, что у тебя хватит ума не тратить время на возню с лужайкой. – Он толкнул Кена локтем под ребро. – Ну, рассказывай, кобелина. Как прошло? – Прекрасно все прошло. – Кен старался говорить спокойно. – Занялся прополкой, а потом лег пораньше. Паркер громко расхохотался. – Деду своему заливай. – Он косо глянул на Кена. – В зеркало смотрелся? Дружище, ты же весь измотанный! Ну, был у моей подружки? – Какой еще подружки? – Кен сосредоточенно смотрел перед собой. – Ну же, Холланд, кончай юлить. Сам знаешь, я не из болтливых. Как она тебе, понравилась? – Не понимаю, о чем ты, – отрезал Кен. – Проклятье! Я же дал тебе ее телефон. И ты ей позвонил, разве нет? – Я же сказал: сперва прополол розарий, потом лег спать. Паркер поднял бровь: – Ну как знаешь. Но мне что-то не верится. Вижу, из тебя и слова не вытянешь. Это же я вас свел. Хотя бы признай, что она чертовски славная девчонка. – Замолчи, а? – рявкнул Кен. – Вчера я был дома. Вбей это себе в тупую башку и перестань нести чушь! – Да я прикалываюсь. – Паркер слегка оторопел. – Я же оказал тебе услугу. Если ты, пентюх, не воспользовался случаем, это твои проблемы. Фэй – роскошная девушка. Когда Хемингуэй нас свел, он мне, считай, жизнь спас. Я-то свой шанс не упустил. И кстати, доволен как слон. – Давай-ка сменим тему, – сказал Кен. – Что, больше говорить не о чем? – А о чем? – хихикнул Паркер. – Ну, раз уж тебе так угодно. Поговорим, к примеру, о том, что у тебя в свертках. Кен ожидал такого вопроса и с готовностью ответил: – Вещи. Энн просила сдать в химчистку. – Вот понять не могу, почему мы всегда у жен на побегушках. Мэйси вот выдала мне список покупок, так это не список, а целая простыня. Отдам какой-нибудь девице с работы, пусть займется. – Следующие два квартала Паркер молчал. Пухлое лицо его сделалось задумчивым. – Знаешь что? Я, пожалуй, на обеде съезжу к Фэй. Вряд ли мы сможем видеться, пока теща здесь. Вечно она все разнюхивает. Если припозднюсь, тут же сядет моей Мэйси на уши. По спине Кена прошел холодок. – На обеде? Уверен, что она примет тебя так рано? – Это не рано, – усмехнулся Паркер. – Однажды я заявился к ней в восемь утра. Представив, как Паркер поднимается на пятый этаж и входит в квартиру, полную полицейских, Кен окончательно похолодел. – Ты же сперва ей позвонишь? – О да. Мало ли, вдруг у нее клиент. Но в обеденное время она почти всегда свободна. Кен начал оттаивать. – Знаешь, ходить в такие места средь бела дня – весьма опасная затея. – Ничего опасного. Рядом есть парковка, и вся улица закрыта деревьями, – беспечно сказал Паркер. – Как-нибудь сам попробуй. Если уже не попробовал, кобелина ты хитрая. – Лучше на дорогу смотри, – одернул его Кен. – Чуть в грузовик не въехал. II Ближе к десяти, когда первая волна клиентов схлынула, Паркер закрыл кассу, подмигнул Кену и сказал, что идет звонить Фэй. – Пять минут. Ты присмотри за моим столом. И отправился в холл, к таксофонам, выстроенным в стройный рядок для удобства клиентов. Закрылся в будке. Кен судорожно сглотнул. Через пару невыносимо долгих минут дверь будки открылась, и Паркер вышел в холл. Он утратил все свое нахальство. Бледный и взволнованный, он пробежал по холлу с таким видом, словно спешил забиться под конторку. Кен притворился, что ничего не заметил. Он переписывал в журнал данные с пачки чеков – не без труда, ибо рука его дрожала. – Ну, договорился? – спросил он так непринужденно, как только мог. – Господи! – выдохнул Паркер, вытирая лицо носовым платком. – У нее в квартире копы. Оцепенев, Кен выронил ручку. – Копы? – Угу. Облава, наверное. Прикинь, приехал бы без звонка? – С чего ты решил, что там копы? – Кен наклонился за ручкой. – Мне ответил какой-то парень. Назвался лейтенантом Адамсом из городской полиции. Хотел знать, кто звонит. – Ты представился? – Само собой, нет! Не стал его дослушивать, бросил трубку. Ну и дела! Что за бред? Впервые слышу, чтобы копы нагрянули к девице по вызову. А если бы у нее был я? – Повезло, что додумался позвонить. – Слушай. – Паркер продолжал вытирать лицо. – Как считаешь, звонок не отследят? – Зачем? – И тут Кен понял всю опасность своего положения. Конечно же, звонок отследят. Если копы уже допросили Сластинса, Кена возьмут с поличным: с окровавленным костюмом на руках! – Может, ее ограбили или еще что, – сказал, нервничая, Паркер. – Может, поэтому там копы. Может, убили ее. Кен почувствовал на щеке холодную струйку пота. Он решил промолчать, чтобы не выдать себя. – Такие девицы сильно рискуют, – продолжал Паркер. – Иной раз сами не знают, кто к ним заявится. Да, ее могли и убить. Прежде чем он развил эту тему, явился вкладчик. За ним еще один. На несколько минут Кен с Паркером погрузились в работу. Кен все думал о свертках, оставленных в раздевалке. Чертов Паркер! Если полиция заявится в банк… Кен с тревогой взглянул на часы. До обеда оставался целый час. Возможно, сюда уже едут копы. Не успел он придумать выход из положения, как начали прибывать посетители. Следующие полчаса Кену было некогда размышлять, а потом снова выдалась свободная минутка. – Глянь на того парня, – вдруг сказал Паркер. – Похож на копа. Сердце Кена ушло в пятки. – Где? Он провел глазами по огромному холлу. Из-за колонны выглядывал высокий здоровяк в коричневом костюме и коричневой шляпе с широкими полями. Он и впрямь был похож на полицейского. Крупное мясистое лицо его было кирпично-красным, а взгляд зеленых глазок – таким пронзительным, что Кену стало дурно.