Старик уже извлек из пакета бутылку водки и достал два пластиковых стаканчика, но Илларион остановил его жестом руки. — Я бы с радостью, да вот уже второй год как зашился. Жена все пилила, хватит да хватит. — Ничего, от одной рюмки еще никто не умирал, — настаивал старик. — Это все брехня врачей. Выпейте, ничего с вами не станет. Старик так настаивал, что Забродову пришлось пригубить водки из стаканчика. — Как в Киеве будете, передайте весточку, — не унимался консьерж. — Я сейчас сварганю письмецо. Консьерж полез в сумку, шурша целлофановыми пакетами. Забродов внутренне напрягся. Пускай с виду старик безобидный, но мало ли что бывает. Он уже сталкивался с этим — и не раз, — когда вдруг из авосек и торбочек доставали взрывчатку или ствол и одним выстрелом в голову отправляли свою жертву на тот свет. — Уважаемый… — начал Илларион и запнулся. — Тарас Валерьевич, — подсказал консьерж и тут же протянул руку. — Тарас Валерьевич, — пожал сухонькую руку Илларион, — Меня Илларионом зовут. Может, выручите меня? В какой квартире живет Гарик Броевич? — Точно! Я ж забыл совсем, — встрепенулся старик. — Вам помощь нужна, а я тут со своими письмами… Вы извините меня, что отвлек вас, задержал. — Да, ничего, ничего. — Всю страну разворовали! Сволочи! Людям есть нечего, а они жируют, особняки строят. Ничего, придет время, поднимется волна народного гнева… К счастью, Иллариону не пришлось выслушать консьержа о второй мировой революции. Тот, поискав в блокноте, определил квартиру. — Триста шестьдесят пятая. Седьмой этаж. Выйдете из лифта и сразу налево. — Благодарю, Тарас Валерьевич. Вы пока письмецо напишите, я передам. Выйдя из лифта, Забродов подошел к двери общего коридора и нажал кнопку звонка. Он прислушался и чуть отошел от двери, став к ней боком. Вскоре послышался лязг открываемого замка, и зашаркали тапочки. — Кто? — Забродов. Дверь отпер невысокий мужчина в шелковом халате с незатянутым поясом, так что пивной живот выдавался вперед, словно у беременной женщины. Лицо у мужчины заплыло жиром, лишь живо поблескивали глаза. На мясистых пальцах было несколько перстней. — Чего пришел? — Я понимаю, что нежданный гость хуже татарина, но где же армянское гостеприимство? — заметил Забродов. — То было в прошлом. — Прошлое не имеет никакого значения. Все что у нас есть — это только настоящее, — философски изрек Илларион, бросив взгляд на левую руку Боцмана, которую тот прятал за спиной. — Не бойся, не по твою душу пришел. Убери эту хлопушку. — Ты волк матерый, Забродов. Откуда я знаю, что у тебя на уме? — ответил Боцман, но руку из-за спины убрал. — Не волнуйся, ствол чистый. — Мне волноваться нечего, — сказал Забродов, бросив взгляд на «ТТ», излюбленное оружие всех киллеров. — Я слышал, твоих ребят потрепали на стройке. У меня есть кое-какие наводки. — Если по делу, то проходи. Гарик пропустил Забродова в общий коридор и закрыл за ним дверь. Илларион с любопытством осмотрелся. С тех времен, как он здесь был в последний раз, ничего не изменилось, разве что стены покрасили, да оштукатурили потолок. В квартире у Гарика было уютно. Тяжелые длинные шторы закрывали окна. Горел приглушенный свет торшеров. Пахло какими-то благовониями. Метким взглядом Забродов заметил на журнальном столике у дивана початую бутылку вина и два бокала. В пепельнице курилась слабым дымком сигара. — Как я понимаю, мы не одни? — выразительно кашлянул Илларион. — Ты вламываешься как всегда не вовремя. — Извини за столь поздний час, но то, что ты сейчас услышишь, тебе понравится. — Садись. Сейчас заварю кофе. Или коньяк? — Кофе с коньяком. У меня бессонная ночь. Забродов с удовольствием плюхнулся на диван. Дежавю, как говорится. Кажется, и в прошлый раз, когда его брали, он тоже был с бабой. Только все произошло в самый пикантный момент. Ничего не поделаешь, пришлось вынести дверь и взять его в спальне. — Как с потенцией, Гарик? — не преминул пошутить по этому поводу Забродов. — А то помню, в прошлый раз ты сильно перепугался. Боцман недобро посмотрел по Иллариона. — Молчу, молчу, — перехватил его взгляд Забродов. Кухня примыкала к комнате, потому Илларион, сидя вполоборота, наблюдал за каждым движением Боцмана. — Боишься, что отравлю? — хрипло засмеялся тот, почувствовав на себе взгляд Забродова. — Кто тебя знает. Многие не побрезгуют меня отравить. Ничего не поделаешь, служба такая. — А все-таки зря ты тогда отказался, — серьезно сказал Гарик, внимательно глядя на Забродова. — Мог бы согласиться. Ты хорошо меня знаешь, я бы выполнил свое обещание, и сейчас был бы у тебя счет в банке на пару лимонов и жил бы ты не в этой грязной дыре, а где-нибудь в Швейцарии. — Чем бы я там занимался? — усмехнулся Забродов. — Разводил овец на альпийских лугах и делал сыр? Не в деньгах счастье, Боцман. Тем более, в таких. — Деньги не пахнут, — Гарик поставил на стол поднос с двумя чашками, где дымился ароматный кофе. Плеснул Забродову в чашку коньяк, сам взял сигару и уселся рядом на диван. — Слыхал про Эдисона Багирова? — Ну, — Гарик недоверчиво покосился на Забродова, словно усматривал в этом какой-то подвох. — А потом кто-то пострелял на рынке продавцов азеров. Погибло много гражданских. Твоя работа, Гарик? — Ты думаешь, что я шестерка? Забродов поморщился. — Подумай логически. Вначале резня на стройке, потом стрельба на рынке. Улавливаешь? — К чему ты клонишь? — Гарик отхлебнул кофе и закашлялся. Илларион похлопал его по спине, сдерживаясь. Раз было он пошутил над Сорокиным, хлопнул того так, что полковник отлеживался пару деньков и, конечно же, не оценил его юмор. — Мне нужны имена тех, кто поработал на рынке. Я сдам их ментам, взамен ты получишь азеров, которые порезали ваших на стройке. Честный обмен. Гарик замолчал, по всей видимости, напряженно обдумывая предложение Забродова и выгадывая для себя наилучший вариант. — Какие гарантии, что ты меня не обманешь? Я не буду базарить с азерами до тех пор, пока они не разберутся со своим стукачом. «Откуда он пронюхал про Ильгара? — обеспокоенно подумал Забродов, внешне оставаясь невозмутимым. — Может, Борынец подставил Ильгара, а потом, чтобы обеспечить свое алиби, позвонил мне и вылил на меня свои помои? Или Ильгар прокололся? Я должен это выяснить, иначе все может пойти наперекосяк». — Я тебя обманул хоть раз? По-моему, нет, иначе ты мотал бы сейчас свой срок. — Вышел бы и без твоей помощи, — угрюмо пробормотал Гарик. Забродов прихлебнул крепкий кофе и почувствовал, как по всему телу разливается приятное тепло. — С ними и базарить не надо. Я все устрою. Отпустим двух азеров под подписку о невыезде и сообщим тебе, где их встретить, взамен ты дашь мне имена своих стрелков. Гарик молча допил кофе, и когда Забродов уже собрался уходить, внезапно согласился. «Что ж, порадую Сорокина, — подумал Илларион. — Пусть придумает что-нибудь, чтобы отпустить тех головорезов из следственного изолятора. Зато одним выстрелом убили двух зайцев. Два дела сразу закрыты». Обменявшись информацией с Гариком, Забродов, насвистывая веселый мотив, сел в лифт и спустился на первый этаж, где его нетерпеливо поджидал дотошный консьерж. Тарас Валерьевич метнулся к нему со сложенным пополам тетрадным листком и пламенной речью. Помимо этого, он в качестве благодарности за выполнение просьбы всучил Забродову бутылку водки, несмотря на то, что тот всячески отнекивался. — Москалям я не помогаю, — категорично заявил старик. — А своим всегда с душой. Поблагодарив старика, Илларион вышел во двор. Вырубленный охранник мирно почивал на посту. Глава 7 Сорокин уже несколько дней не ночевал дома, увязнув в версиях и тактиках в своем кабинете. Голова шла кругом. Иногда, когда припекало со всех сторон, он чувствовал себя каким-нибудь станком, который автоматически выпускает детали. Все-таки это щекотливое дело — сажать человека в тюрьму, а начальство вечно торопит, вечно ему мало.