— Гад, — ухмыльнулся Кещян и, присев на корточки, достал из кармана затасканных джинсов бомбилы потрепанный кошелек. Кещян действовал в перчатках, поэтому и не беспокоился за отпечатки пальцев. Напрягая оставшиеся силы, он стянул старика с обочины и спрятал тело за густой полосой придорожного кустарника. «Так будет со всеми, — удовлетворенно подумал Анзор, забрасывая труп сухостоем и ветками, — кто станет на моем пути. С каким бы удовольствием я прибил бы самого Орбели и занял его место. Он уже давно, паскуда, просится. Чувствует, шкура, что его ненавидят, поэтому обложился с ног до головы охраной. Не понимает очевидного, что, когда его перестанут крышевать, он станет дешевой марионеткой». Разобравшись с трупом, Кещян вернулся к машине и с удовлетворением отметил, что никто из проезжавших даже не остановился. Все торопились по своим делам, а может, просто не хотели связываться с незнакомыми людьми. Кто это в позднее время будет торчать на дороге за Москвой? Усевшись на водительское сиденье, Кещян включил первую передачу и резко тронулся с места. Фары светили тускло, и Анзор ехал со всей осторожностью, на какую только был способен. Вдобавок к вечеру подморозило, и поэтому он не гнал что есть силы, хотя внутренний голос подгонял: «Давай, давай, давай»! «Осталось пересечь границу, — подумал Кещян, — а потом я окажусь в Белоруссии, где меня никто не достанет. Там тихо и спокойно. Орбели со своими шакалами в первую очередь начнет шерстить вокзалы и аэропорты, предполагая, что я поспешил убраться в теплые края. Но я не такой дурак, как они думают. Пока они разберутся, что к чему, меня здесь уже не будет. Залягу на дно в каком-нибудь небольшом европейском городке, и ищи-свищи. Пусть скрежещет зубами от злости и боится наступления дня расплаты». С такими злорадно-пессимистичными мыслями Анзор ехал всю ночь. Его постоянно клонило в сон, и от этого морока не спасали ни сигарета, ни громко включенное радио с хрипящими динамиками, ни мысли о скором спасении и размеренной жизни в европейской глуши. Нет, Анзор по-прежнему беспокоился и клонился головой к рулю. Раз он даже заснул, очнувшись, когда машина уже съехала на обочину и начала приминать под себя жухлую листву с лежалыми ветками. К утру, когда забрезжил серый рассвет с клочьями сизых туч на краю неба, Анзор остановился на заправке перед границей с Белоруссией, чтобы заправиться. Кроме него там стояло несколько фур и блуждала бродячая собака в поисках пропитания. За ночь езды за рулем Анзор изрядно утомился и не был уверен, что способен продолжить дальнейший путь без происшествий, потому что каждую минуту засыпал за рулем и усилиями воли отгонял дрему. Его руки тряслись, словно он был алкоголиком со стажем, который поутру не успел опохмелиться. В глазах жгло, словно туда насыпали песка. Заправив машину, Кещян купил пачку сигарет и бутылку газированного напитка. Он хотел с наслаждением закурить, но вспомнил, что это заправка, и с недовольством сунул пачку сигарет в карман брюк. Он отъехал от заправки на каких-то пару километров, как его остановил сотрудник ГИБДД. Кещян, мигом оценив обстановку, подумал, что лучше всего остановиться, иначе его вычислят довольно быстро. Он не летел, поэтому номера машины разглядеть было вполне реально, а значит, можно сообщить постам, и его машину будут искать везде. Остановив машину, он с наигранной бодростью спросил: — Что я нарушил, начальник? — Все, — ответил мент, и не успел Анзор дернуться, как он извлек пистолет с накрученным на него глушителем и несколько раз выстрелил. Кещян охнул и судорожно дернулся, после чего обмяк на водительском кресле. — Готов, — коротко отчитался ГИБДДшник кому-то по рации. Затем гаишник кинул в салон «жигуленка» боевую гранату и быстро сел в свою машину. Взревел двигатель, и ментовская машина рванула с пробуксовкой вперед. А где-то позади грохнуло так, словно разорвался артиллерийский снаряд. Испуганно закричало воронье, взвившись к самому небу. От Кещяна остались одни ошметки в покореженном остове загоревшегося авто. Глава 13 Орбели, лежа в джакузи, смотрел огромную плазму. Просторная ванная была залита светом галогеновых ламп. Он достал правую руку, всю в пене, волосатую, как у орангутанга, и положил ее на холодный мраморный бортик. По телевизору показывали Короткова. Орбели ухмыльнулся и включил звук погромче. «Прет, как свинья, в свое кресло и еще думает, что ничем мне не обязан, — подумал Орбели, пристально глядя на телеэкран, на котором крупным планом показывали сытое и довольное лицо Короткова. — Отожрался как кабан на убой. И все равно мало. Все ему мало. Особенно денег. Сколько средств я уже в него вложил, а какая отдача? Этот идиот, судя по всему, не понимает, что без моих денег он полный ноль. — Вся власть в Москве, — вещал с экрана Коротков. — От этого все беды в России. Разворовывают все народное богатство. А мы могли бы жить не хуже, чем в Катаре или Брунее. У нас же богатейшая страна. Где ни копни, золото, нефть, алмазы. А все деньги тянут в столицу. — Поэтому вы решили стать президентом? — спросила телеведущая. — Конечно. Хватит терпеть. Русский народ достоин лучшей жизни. — А вам не страшно проиграть? — Я выиграю, — самодовольно улыбнулся Коротков. — Это меня должны бояться. «Урод. Ведет-то себя как! Наверно, забыл, у кого деньги берет, — Орбели чувствовал все большую антипатию к этому типу и мысленно уже избивал Короткова, который ему порядком надоел своими просьбами о финансовой поддержке. — Все равно ему придется делать то, что скажу я». Артур, болезненно поморщившись, переключил на музыкальный канал, чтобы не слушать больше предвыборные бредни Короткова. Положив пульт на край ванны, он опустил руку в воду и закрыл глаза. Вода была приятно теплой, и Орбели чувствовал расслабленность во всем теле. Впервые за долгое время его потянуло в сладостную дрему. Он уже засыпал, как услышал, что в квартире звонит телефон. Орбели и бровью не повел, зная, что прислуга снимет трубку и заученным голосом ответит, что его нет дома: он уехал в командировку. Но на этот раз произошло нечто экстраординарное, потому что после некоторого затишья в дверь ванной тихо, но весьма настойчиво постучали. Орбели вынырнул из мира своих грез и вернулся в реальность. Снова нахлынуло раздражение, которое обыкновенно не оставляло его во время рабочего дня, когда он был вынужден решать массу административных и организаторских вопросов. — Вам срочный звонок. — Пускай перезвонят! — раздраженно отозвался Орбели, включая горячую воду. — Я же говорил, чтобы меня сегодня никто не беспокоил. — Это Забродов. Он говорит, что это очень важно. — Черт! Сейчас! Орбели выключил горячую воду, обмотался махровым полотенцем и открыл дверь, ощутив всем телом, как прохладно в квартире по сравнению с ванной. Молодой человек с боязливым взглядом, в черных брюках и белой рубашке с черной бархатной бабочкой, стараясь не смотреть на хозяина, чувствуя, что именно он был виновен в том, что нарушил покой хозяина, передал Орбели трубку и поспешил уйти, чтобы не попасть под его горячую руку. — Слушаю, — сухо сказал Орбели. — Эдисон вешал нам лапшу. Орбели, откашлявшись, сурово заметил: — Ты сказал, что архив у армян. У меня нет доказательств. Архив был украден. — Этого недостаточно. Может, нам стоит расширить зону поиска? — Я не знаю, что ты собираешься расширять, но архив должен быть у меня! Иначе я расширю твой задний проход! Анзор третий день не снимает трубку! — Анзор? — вежливо переспросил Забродов. — Я не знаю, кто это. — Нет, ты знаешь. Можешь, не притворяться. Эти сволочи используют мою информацию и не упустят возможности себя показать. — Я постараюсь вернуть архив. — Стараются первоклассники в школе, — ухмыльнулся Орбели. — Или проститутки на трассе. А мне нужен от тебя конкретный результат и в конкретные сроки. Помни об этом, Забродов. Орбели, не дожидась ответной реплики, просто оборвал вызов. Он был зол и сыт по горло всеми этими загадочными исчезновениями и проблемами, которые брались из ниоткуда. Он готов был утопить Москву в крови, только бы достать этот чертов архив, в котором были все его рычаги влияния на чиновников. Тяжело вздохнув, он вернулся в ванную, где с сожалением спустил воду и набросил на плечи светло-коричневый махровый халат. Став перед зеркалом, придирчиво осмотрел свое отражение. Под глазами пролегли мешки. Лицо со сна опухло, потому что накануне Орбели принял изрядную долю алкоголя, чтобы успокоиться и нормально заснуть. Правда, алкоголь мало успокаивал, и сегодня после звонка Забродова он снова растревожился. У Орбели было паршивое чувство, что его втягивают в какую-то чрезвычайно опасную игру, правил которой он не знает и не узнает никогда. И он не сомневался, что Кещян один из участников, точнее сказать, одно из главных действующих лиц в этой игре. Неизвестно, где он сейчас находится. И Орбели это пугало больше всего, потому что Кещян владел информацией, которая заинтересовала бы спецслужбы. «Если Анзор расколется, то мне будет крышка, — подумал Орбели, стараясь как можно аккуратней водить бритвой по намыленным щекам, чтобы ненароком не порезаться. — Пришьют весь Уголовный кодекс. Торговля людьми. Наркотики. Отмывание доходов, заработанных преступным путем. И прочие прелести, которые, при неудачно сложившейся общественной и политической конъюнктуре способны утянуть на самое дно. Влепят пожизненное, и на этом конец моему бизнесу». Невеселые размышления сподвигли Орбели совершить еще один звонок. Побрившись, он взял трубку и набрал номер одного человека, который издавна был призван решать все самые серьезные проблемы, с которыми Орбели не мог совладать в одиночку. — Слушаю, Артур. — Ашот, — Орбели, запершись в своем кабинете, понизил голос. — Найди Анзора и разберись с ним. — Понятно. На этом проблема была решена. Орбели знал, что немногословный Ашот сразу же возьмется за работу, не откладывая дело в долгий ящик. Он уже не единожды выручал Артура, вытаскивая его из разного рода передряг. Одно смущало Орбели, что всякий раз прося о помощи, он, таким образом, показывает свою слабость покровителям. В конце концов, они могут в нем разувериться и взять кого-нибудь другого. Кому нужны люди, постоянно генерирующие проблемы? Артур открыл дверцы шкафа и достал оттуда коробку с сигарами. В самые паскудные моменты своей жизни он закуривал сигару и, пуская дым кольцами к потолку, мысленно успокаивался. Ему становилось легче, а если он еще добавлял рюмку коньяка, то жизнь не казалась такой сложной и на все проблемы он мог смотреть под другим углом. Выкурив сигару, Орбели вышел из кабинета и пошел в гардеробную. Он еще вчера предупредил шофера, чтобы тот приехал к полудню. В обед намечалось собрание акционеров, на котором Орбели должен был выступить и подвести промежуточные итоги, отчитавшись за квартал. Естественно, что он не собирался толкать какую-то особенную речь. Все бумаги заранее подготовили помощники. Это было просто формальностью, которую он должен был соблюсти, чтобы потом отчитаться перед прессой, дескать, все в компании находится на высочайшем европейском уровне, мы ведем свой бизнес цивилизованными методами в соответствии со всеми западноевропейскими стандартами. В гардеробной Орбели выбрал черный костюм и такого же цвета до блеска начищенные туфли. К белой рубашке он подобрал темный галстук. Одевшись, оставил халат на вешалке, посмотрел на себя в зеркало и, причесавшись, вышел из гардеробной. Прислуга находилась в огромной гостиной, близ входной двери. Два парня и девушка подобострастно смотрели на своего хозяина и, казалось, были готовы исполнить любой его, даже самый глупый приказ. Орбели тошнило от этого подобострастия, и вместе с тем он сам подбирал себе персонал, который был набран исключительно из армян. Надев пальто, Орбели вышел в небольшой двор, огороженный высоким забором. Там его уже ждал черный «мерседес» с наглухо затонированными стеклами. Шофер, увидев Орбели, вышел из машины и открыл своему шефу дверцу. Артур воспринял это как должное и уселся на заднее сиденье автомобиля. — Куда ехать? — У тебя что, склероз? — окрысился Орбели. — Я тебе вчера говорил! Или ты забыл, что такое быть безработным? Шофер ничего не ответил и мягко повел машину. Орбели удивил тот факт, что не приехала охрана. — Почему мы одни? — спросил он через некоторое время. — Они нас нагонят. Позвонили вчера и сказали, что должны показаться на шиномонтаж — поменять резину. — Заранее надо такие дела делать, — проворчал Орбели. — Я им не за это деньги плачу, чтобы они бездельничали и по девкам шастали.