«Кража со взломом, — мелькнуло у него в голове. — Сразу статья. Даже если воровать ничего не собирался, все равно впаяют. Вот уж где бы развернулся Сорокин со своими знаниями уголовного кодекса». Когда последний замок поддался, Забродов осторожно извлек отмычку, спрятал ее в футляр, похожий на маникюрный набор, и положил его во внутренний карман куртки. Он заблаговременно, чтобы не оставить отпечатков пальцев, надел черные кожаные перчатки и осторожно взялся за ручку двери, словно она была раскаленной. Опустив ее и слегка прижав, он открыл дверь. В коридоре, как и во всей квартире, было темно. Забродов, закрыв за собой дверь без малейшего скрипа, скользнул на кухню. После чего проверил гостиную, спальню и санузел. Убедившись, что в квартире кроме него никого нет, он успокоился и мысленно еще раз пробежался по существенным пунктам своего плана. «Все должно пройти гладко. У меня нет права на ошибку. Она может оказаться для меня фатальной. И тогда случится самое худшее. Орбели, убрав меня с авансцены, надавит на Короткова, и тот вернется под его покровительство, как одумавшийся блудный сын. Страшно представить, что произойдет, если Коротков станет президентом, а Орбели безнаказанно продолжит творить свои кровавые дела. Россия погрязнет в коррупции и убийствах. Армянская мафия, как паук из своей жертвы, высосет из нее все соки», — думал Забродов, все больше проникаясь мыслью, что от него зависит многое, если не все. Долго ждать не пришлось. Забродов точно рассчитал время и буквально через полчаса услышал звук поворачиваемого ключа. Он напрягся, приготовившись к встрече дорогого гостя. Чтобы обойтись без эксцессов, Илларион спрятался на кухне за стенкой. Он отлично слышал, как хозяин квартиры снял обувь, положил на комод хрустящий пакет и, шаркая тапочками, направился то ли в туалет, то ли в ванную. Медлить больше было нельзя. Каждая секунда заминки могла обернуться поражением. Забродов, совсем как в молодости, совершил отчаянный тигриный прыжок и повалил своего соперника на пол. Тот не сразу понял, что произошло, и отчаянно сучил ногами, безнадежно пытаясь вырваться из железного хвата Забродова. — Забродов! Ты в своем уме? — хрипел Борынец, лежа плашмя на ковровом покрытии в новеньком дорогом костюме. — Костюм! — Новый сошьешь в ателье, — заметил Забродов, чуть ослабив хватку. — Боюсь тебя придушить, Борынец. Шея тощая, как у курицы. Сдавлю посильнее, и, чего доброго, отдашь богу душу. А это событие мне ни к чему, ты мне еще нужен живым. — Ты хоть соображаешь, что делаешь? — Борынец, оклемавшись от испуга, судорожно закашлялся. — Это две статьи как минимум. Незаконное вторжение… насилие, опасное для жизни… — Вот что, Борынец, — оптимистично перебил его Илларион. — Ты брось свои чекистские штучки. Меня этим не запугаешь. И ты это прекрасно знаешь. Я у тебя по другому делу. Извини, что без предупреждения, но тут есть свой резон. Ты человек по долгу службы пугливый и занятой, вот я и решил, что лучше всего с тобой встретиться без предупреждения. — Шутник хренов, — зло сказал Борынец, пытаясь высвободиться из-под прижавшего его к полу Забродова. — Пусти! Больно же, блин! — Ничего. Узнаешь, как закалялась сталь. Ты мне лучше вот что скажи… Да, кстати, будешь врать, тогда я покажу тебе, где раки зимуют. На такие вещи у меня чуйка отменно работает. — О чем ты? Я не понимаю! У меня нет времени, чтобы тратить его на всякую ерунду и фантазии, — суетливо заговорил Борынец, перестав дергаться и, по всей видимости, смирившись с тем, что ему придется лежать на ковровом покрытии. — Со мной твои игрища не пройдут. Может, с твоими информаторами и прокатят, но я не такой дурак, как они. Лучше расскажи мне, как давно ты висишь на крючке у Орбели? От взгляда Иллариона не укрылось то немаловажное обстоятельство, что Борынец как-то сразу напрягся и побледнел лицом. — Если ты потеряешь сознание, я сбрызну тебя водичкой. Не волнуйся и говори все как есть, если не хочешь, чтобы я показал тебе, как освежевывают туши. — Чертов маньяк, — пробормотал Борынец. — Я рад, что ты обо мне такого хорошего мнения. Но любезности оставим на потом, а сейчас говори по существу. Как Орбели поймал тебя в свой садок? — У меня не было выбора. Я хотел спасти своего брата. Он погорел в одном казино. Он профессиональный шулер, и его поймали с поличным. Менты хотели его засадить за решетку, но я им подмазал и замял все дело… Потом все всплыло, и те доказательства, которые я считал уничтоженными, оказались у Орбели. Он до всего докопался. У него есть все материалы на меня и моего брата. — Значит, под страхом того, что тебя и братца засадят на долгие годы в тюрьму, ты решил работать на Орбели. — А что я еще мог сделать? Выбрать баланду и тюремные нары? — Эх, Борынец! — устало вздохнул Забродов. — Тебе бы побольше мозгов и поменьше нездоровых амбиций, и все бы обошлось. Думаешь, я ничего не знаю о твоем бизнесе? Ты занимаешься вымогательством и все дела, которые тебе поручают, ведешь в одну калитку. Служба отечеству, долг перед гражданами — пустой звук для тебя. Доллары и евро — вот твои хозяева. — Что ты знаешь о жизни, дервиш-философ! — взорвался Борынец, изменившись в лице. — Окопался на своей Грузинской в захламленной конуре с книгами и думаешь, что живешь! Нравоучительствуешь, морализатор хренов! — Давай не будем переходить на личности. Я хоть человек и отходчивый, но все равно обидчивый. Раз могу перемкнуть по шейным позвонкам, потом никакой остеопат не поможет… Что требовал от тебя Орбели? — Записи обысков, сбор компромата, финансовая отчетность… Как обычно, полный пакет, — ухмыльнулся Борынец. — Он хотел, чтобы ты поглубже влип. Тут двойная выгода. Знают, что никуда не рыпнешься, потому что увяз по уши. Это тупиковый путь, Борынец. Так человеком никогда не станешь. Нужно исправляться. — А у тебя есть какие-то варианты? Или только один-единственный — сгнить в тюрьме? — Зачем так печально? Все может окончиться не так плохо… Что известно Орбели и его товарищу Ашоту? Я так понимаю, последний отвечает за наркотрафик? — Я ничего о тебе не рассказывал. — Это еще почему? — искренне удивился Забродов, не представляя, что такой паскудный человек, как Борынец, может удержаться от подлого удара исподтишка. — Потому что я в заднице и не знаю, как из этого выпутаться. Мне нужна помощь… — Что ж… — философски заметил Илларион, — тогда ты нашел правильного человека. Можешь считать, что тебе повезло. Я вытащу тебя из ловушки. Разумеется, за ответную услугу. — Мне звонил Ашот и предупредил, что на следующей неделе надо будет переправить несколько человек через границу. — Эти люди как-то связаны с порубленными азерами в машине? Борынец кивнул. — Скорее всего. Ашот, вероятно, хочет отправить их отсидеться. Не исключено, что их уберут в Армении как ненужных свидетелей. Там не будет никакого шума. — Орбели крут на расправу, — сказал Забродов. — Любитель таскать каштаны из огня чужими руками. Посмотрим, что он скажет, когда я припру его к стенке… Поднимайся, Борынец. Ты вел себя как настоящий мужик. Главное — не дергайся и делай все правильно, так как я скажу… Глава 15 Впервые за долгое время у Забродова выдалась свободная минутка, когда он мог вздохнуть полной грудью и почувствовать себя обычным гражданином без прошлого разведчика, которое тянулось за ним шлейфом. Сегодня его не должны были беспокоить ни полковник Сорокин, ни генерал Федоров, но на всякий случай, чтобы начитаться вволю, Забродов решительным движением руки отключил все телефоны, в том числе и мобильный. «Хрен с вами, — подумал он. — Вечно сидишь тут на связи. Все звонят и звонят. Я вам не мама, поэтому, пожалуйста, разбирайтесь со своими проблемами самостоятельно. Перебьетесь как-нибудь и без меня. Между прочим, у меня тоже есть личное время». Выстроив систему самооправданий, Забродов заварил себе кофе, подготовил целую корзину печенья и, переместившись с подносом в зал, уселся в любимое кресло и вооружился очередной исторической книгой, прочтение которой откладывал вот уже несколько месяцев. Теперь настал заветный час, и от предвкушения у Забродова дрожали руки. Он успел прочитать всего две страницы, как раздалась трель дверного звонка. От неожиданности он плеснул кофе на страницу. — Твою мать! Опять кто-то приперся! — зло выругался Илларион, всплеснув руками. Он поставил поднос на пол рядом с креслом и пошел к двери, прикидывая, кто это мог заявиться к нему без предупреждения. «Если это Сорокин, то я сделаю ему харакири, — думал Забродов, пока шел к двери. — Такую книжку испортил… Я потратил на нее уйму денег, еще не успел прочитать, а уже пролил кофе». Но все предположения Иллариона не оправдались, потому что, открыв дверь, он увидел на пороге Короткова. — Телефон посеяли? — яростно сверкнул глазами Коротков и без приглашения зашел в квартиру Забродова. Илларион уставился на Короткова, словно у того появился на лбу третий глаз. — Я связался со своим знакомым из прокуратуры, — бодро отрапортовал Коротков. — Пора вытащить на свет архив с компроматом и разобраться с этой гадюкой раз и навсегда. — Мне нужен Орбели в тюрьме, а не так, что он отсидит тридцать дней в изоляторе по какому-нибудь дешевому обвинению, а потом выйдет оттуда безнаказанным и в глазах общественности будет выглядеть жертвой репрессий. — Все, — Коротков взмахнул рукой в перчатке. — Неофициальное расследование окончено. Надо со всем этим завязывать. У меня не так много времени, чтобы я мог посвящать его этому выродку. На носу президентские выборы, и мне придется решать массу других, более важных проблем. Забродов прищурился. — А что насчет агента ФСБ Борынца? Коротков мельком взглянул на поднос с остывающим кофе. — Он сам виноват. Никто не заставлял его работать на Орбели. — Вся информация проходила через Ашота. Борынец с Орбели виделся один-единственный раз. У них не было никакого общения. — Его шантажировали, потому что он нарушил закон. Если придется пожертвовать Борынцом, чтобы арестовать Орбели, пусть будет так. — Как умно! Вы готовы пожертвовать всеми на свете, только бы выиграть президентские выборы. Вам, наверно, неизвестно, что для всей грязной работы Орбели использовал Ашота. Если я сумею поймать его с поличным, то уговорю Орбели сдаться и дать показания против Ашота, чтобы отмазаться от срока. — Забродов, со всем разберется ФСБ. Ваша помощь больше не требуется. Показное геройство никому не нужно. — У меня все козыри на руках! Я единственный человек, который сможет поймать Орбели за руку! — У вас был шанс, но вы его упустили, — веско сказал Коротков, властным тоном голоса давая понять, что окончательное решение уже принято и обсуждению не подлежит, тем более с таким простым смертным. — Мне нужен еще один день. Если у меня ничего не получится, мы вместе пойдем в прокуратуру к вашему знакомому. Один день! Понимаете? Коротков замялся и, помолчав несколько минут, неохотно процедил, словно делал Забродову величайшее одолжение: — Ладно, у вас есть тридцать шесть часов. После чего я передам архив вне зависимости от того, поймаете вы Ашота или нет.